Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

Амори ничего не ответил. Вместо этого король потянулся к столу, на котором лежал меч. Вынес лезвие из ножен - но вместо того, чтобы ударить Эвинну, вскинул руку с оружием, салютуя сколенке. Слова были больше не нужны. Король признавал в ней равную.

- Тогда поступим так, - негромко, задумчиво произнес Амори ван Валигар. - Понятно, что все это останется между нами. Я не могу отдать тебе честь публично, как не смогла бы и ты, если бы победила. Ты будешь казнена завтра утром и так, как я сказал. Придется и смешать с грязью твое имя - государство должно жить во что бы то ни стало. Пока не умру, мне придется поливать тебя грязью и безжалостно расправляться с каждым, кто попробует использовать твое имя, как знамя. Будь уверена, историки, представляющие тебя развратной сучкой и демоницей во плоти, пьяницей и воровкой, найдутся. Им даже не надо платить - достаточно похвалить и потрепать по щечке. Но сколенцы этого не запомнят - они будут помнить лишь то, что ты погибла за Сколен, в этом можешь мне верить. А я найду честного хрониста, чтобы написал все, как есть. Конечно, эту книгу обнародуют еще не скоро - но о тебе останется память, и потомки смогут узнать, что было на самом деле.

- Что ж, - чуть наклонила голову Эвинна. Когда руки связаны, и это сойдет за ответный жест уважения. - Я ждала меньшего, король. Благодарю. И... пусть Боги подарят вам достойного сына.

- И твой сын пусть будет достоин тебя, - эхом откликнулся Амори. До боли не хотелось отдавать на расправу эту смелую, мудрую не по годам девушку. Будь у него такая королева... Нет, королева должна быть лишь тенью мужа, которая правит, лишь когда муж воюет вдали от родины. Будь Эвинна королевой - она никогда бы не стала собой нынешней. Что ж, хоть это граничит с государственной изменой, грех не помочь ей, способной умереть за свои идеи. Если Эвинна хочет, чтобы ее жизнь и смерть стали Сказанием - да будет так. А без чего Сказание будет неполным? Конечно, без страшной, взывающей к мести расправы. Теперь ее нельзя пощадить - это было бы неуважением к ее принципам.

- Стража! - отрывисто, как на поле боя, рыкнул Амори. - Увести! Завтра утром она будет сожжена за ересь и измену на Храмовой площади. Оповестите народ. А ее поместить в камеру для знатных. Захочет поесть с моей кухни - принести. И... если еще чего захочет.

Эпилог

"По случаю пленения страшной Эвинны, решающей победы над сколенцами и взятия Тольфара вечером в лагере был пир. Вся знать Алкского и Нижнесколенского королевств собралась в замке неподалеку от города, за заставленными снедью столами. Рекой лилось алкское красное, в свете факелов красиво изгибались обнаженные танцовщицы, гости пили за здоровье короля и королевства, и особенно усердствовал в восхвалении короля и поношении Эвинны Эленбейн ван Эгинар.

Кончилось это закономерно, придворный летописец сначала осоловел от выпитого, потом и вовсе заснул. Когда проспится, он напишет что-нибудь про великого короля Амори, мудрого и милосердного Карда и одержимую Ирлифом ведьму. Ничего нового: историю всегда писали в угоду победителям. Это выгодно, удобно и безопасно. Разумеется, в этой "Алкской истории" Амори станет величайшим королем Сэрхирга, а сколенцы - тупыми, кровожадными скотами. Она думает, что победила, завоевав будущее? А вот и нет. Будущее принадлежит тем, на кого работают летописцы.

Но Амори не умел себе льстить. Впервые с того времени, как перерезал сколенскую общину в Алкрифе, упоения победой не было, была лишь глухая тоска и тревога. Придворные, охмелевшие и счастливые, как дети, жили настоящим. В будущее они смотреть не умеют, и в этом их счастье. Смотреть в будущее - то ли привилегия, то ли проклятье королей. И то не всех, вот Кард сейчас вполне даже счастлив. Он еще не знает, что с ним случится совсем скоро.

"У нее растет сын, - думал Амори. - Формально - законный Император. Где его искать, никто не знает. Наверняка опекуном назначили кого-то из ее сторонников - значит, когда вырастет, пойдет по стопам матери. Может быть, будет еще более талантливым и везучим, чем она. А пойдут за ним дети павших в нынешней войне. И даже если алки вновь обманут смерть - это будет не навсегда. Снова пройдет лет двадцать, подрастут дети погибших - и все начнется по новой. Слишком много ненависти накопилось между народами, с каждым днем под алкской властью ее становится все больше.

Утопив в крови восстание, королевство ввязалось в войну с непобедимым противником. С армией, силы которой неисчислимы, а на место павшего бойца встает десять новых. У этой армии, имя которой - народ, можно выиграть бой, два боя - но не войну. Значит, рано или поздно...

"Сыграл в благородство, старый дурак? - подумал вдруг Амори. - Надо было сохранить ей жизнь и лет за пять выпытать, кому она оставила сына". Но какой толк жалеть о содеянном? Да и какие нужны пытки, чтобы заставить говорить эту железную, несгибаемую... А вдруг она бы смогла бежать? Алк Морской такого не допусти! Нет, щадить ее было нельзя. Тогда где ошибка, заведшая страну в болото? Неспешно прихлебывая алкское красное, Амори вспоминал. Вспоминал всю жизнь, начиная с года, когда откололся от Империи.

Да, то была первая ошибка. Чего не хватало наместнику богатейшей провинции страны? Ведь он и без мятежа был полновластным хозяином в провинции. Дань была чисто символической, да и грех не помочь голодающим. Зачем? А вот ради нее, ослепляющей мишуры власти. Отложившись от Сколена, он посеял семена войны. И из законного наместника превратился в узурпатора и убийцу: а куда было девать десять тысяч живших в Алкрифе сколенцев?

Амори вспомнил, как выступал в первый поход за пределы Алкии. И получил уже настоящую войну, став не только мятежником, но и захватчиком. Халги, белхалги... и верхние сколенцы, преданные своими Императорами. Он послал в Верхний Сколен всю мразь, которая дома давно заслужила виселицы. Они залили Верхний Сколен кровью, поставив сколенцев перед выбором: либо восстать, либо покорно умереть. Люди выбрали меньшее из зол, то есть восстали. Теперь Сколен не усмирить - он будет вспыхивать то здесь, то там, как угли под золой.

А хуже всего прямое нападение на Империю, оно дало Эвинне право вторгнуться в Нижний Сколен, заставило труса Карда признать ее женой и соправительницей. А Эвинна - не парчовая кукла, способная образумить горячие головы. Хорошо хоть, Кард все-таки не решился сражаться и победить, предпочел откупиться головой Эвинны. Но сегодняшняя победа может обернуться поражением завтра. Да, скоро алкская армия станет непобедимой - но кто сказал, что пушки и винтовки не научатся лить враги? Да и враги эти будут другими. Разгром разбил иллюзии будущих мстителей, и, Амори не сомневался, они ошибки Эвинны не повторят. Значит, будут опаснее, решительнее, умнее. И если он успеет умереть, а на троне окажется недостойный...