Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны

Хуже всего было то, что эти трудности были уже далеко не первыми. В том, что некогда было третьей и четвертой армией, необычная ситуация сложилась сразу же с момента их объединения. Дело в том, что основные потери к тому времени и там, и там пришлись на пехотные части и обозные команды. Почти шесть тысяч «новобранцев» полегли еще в начале лета в Йосо и его окрестностях стараниями все того же Ли Ханя. Немало солдат также осталось в небольших окружениях мастерски реализованных кавалерией тайпэна Васато Ваня, шедшего к осажденному Таури вдоль побережья и изрядно «пощипавшего» четвертую армию, до того момента практически не участвовавшую в серьезных боях. Еще одним неприятным моментом стал подлый и преданно–фанатичный характер местного населения. Вежливые и улыбчивые крестьяне, мелко кланявшиеся всем встречным и поперечным юнь, по ночам с большой охотой и рвением резали, давали и травили тех же самых солдат и офицеров, совершенно не заботясь об опасных последствиях. Когда же, наконец, были предприняты несколько показательных карательных акций, то это только усугубило ситуацию. Все это в итоге привело к тому, что больше всего в распоряжении у командования скопилось именно конных воинов, а подобная ситуация для царской армии была довольно необычна. Из двадцати трех тысяч на кавалерию приходилось больше четверти, что превышало раз в десять привычную компоновку армейского реестра. Посовещавшись, командиры приняли решение объединить разрозненные сотни всадников в отдельное подразделение, а командовать ими был назначен генерала Цучи.

Надо сказать, что этот пост достался Лингу не без определенных активных действий с его стороны. К счастью большинство генералов помнили, какую силу представлял собой клан Цучи, да и звенящие подарки были высшим командирам только в радость. Недовольным остался только тысячник Ким Пак, единственный высший офицер, возглавлявший настоящий полнокровный кавалерийский отряд, действовавший в составе третьей армии с самого начала похода на север. Впрочем, особенно сильно по этому поводу Линг не переживал. Ворчливый характер старика сыграл с ним плохую шутку, и, несмотря на опыт и заслуги, никто в штабе армии и не подумал поддержать позицию Пака о том, что «кавалерией должен командовать тот, кто хотя бы знает, как расседлать лошадь».

Терять представившуюся возможность Цучи не собирался, и ссора с брюзгливым ветераном его не страшила. Первоначально семейные связи помогли Лингу, только что получившему звание генерала, удачно устроиться в третьей армии, куда он был приписан в качестве непосредственного порученца командующего Юнь Манчи. С одной стороны это сводило его личную ответственность за происходящее к минимуму, но с другой — совершенно не давало шансов лишний раз отличиться и получить хоть немного той славы и известности, без которой никак нельзя было долго удерживаться на верхушке армейской иерархии, даже если тебе покровительствует сам Генерал Болот. Наблюдая последние месяцы за действиями Басо Нуена, которого многие острые языки поминали не иначе как любимого протеже первого генерала, Линг лишний раз убедился, что не бывает ситуации, не способной дать разумному человеку хоть какие–то дельные выгоды. Каким бы страшным и бедственным не казалось сложившееся положение, только от тебя зависит, как ляжет Монета Судьбы, и то, что оборачивается трагедией для армии и целой страны, вполне может упасть прибылью в сокровищницу чьего–то личного авторитета. Рейд Нуена служил тому прекрасным примером, а если тысячник в дальнейшем все же сумеет выбраться с территории Империей живым и относительно невредимым, в Ляоляне его будет ждать самый радушный прием, как бы в целом не повернулся в дальнейший ход военных действий.

Однако старик Ким все–таки сумел подложить Лингу знатную свинью, и это буквально взбесило юного генерала. Если на первые утренние донесения Цучи не обратил особого внимания, лишь отметив про себя, что информация разведчиков генерала Фанга подтверждается, и Хань теперь движется через Генсоку к Чжу, то уже за полдень ситуация резко переменилась. Склочный старикашка сумел вляпаться в самый большой походный сортир, какой только было можно найти на этих бескрайних просторах. Это сколько же надо было выпить, чтобы перепутать наступающие части авангарда имперской армии с «несколькими разведывательными ертаулами»?! И это он–то еще называл себя опытным воином и командиром?! Смех сквозь проклятья и слезы!

Согласно задумке штаба основные силы кавалерии, подчиненной Цучи, были небольшими группами рассредоточены в центральной части провинции, наподобие «ловчей сети». В принципе по большому счету, это действительно позволяло легко контролировать столь обширную территорию и надеяться успеть предупредить любой маневр или хитрую вылазку со стороны нефритовой армии. Причем, в этой ситуации становилось неважно, кто первым успеет прибыть в Генсоку — Хань со своими озлобленными головорезами или тайпэн Кара Сунь во главе Закатной армии. Во втором случае, ни о каких боевых действиях речи естественно бы уже не шло. Впрочем, многие генералы готовы были не связываться и с императорских колдуном, но пока они предпочитали держать при себе свои мысли, и Цучи был им за это весьма благодарен.

В итоге, «сеть» сработала замечательно, а вот исполнители в лице того же тысячника Ким Пака подкачали довольно сильно. Лингу теперь не оставалось ничего другого, кроме как попытаться исправить чужие ошибки и вырвать за счет этого для себя немного долгожданного почета, всеобщего уважения и воинской славы. Нужна была лишь самая малость — разбить передовые силы того полководца, который сумел за эту войну в общей мере «убрать» со стратегической карты порядка ста двадцати тысяч царских солдат и две трети юньского флота.

Как ни странно, но свои шансы совершить нечто подобное Цучи оценивал как весьма высокие, и тому действительно были довольно веские основания. Единственной армейской службой, которая показала себя великолепно не только в начале войны, но и на всех последующих этапах, пока оставалась лишь военная разведка. Люди генерала Фанга всегда оказывались там, где это было нужно, и предоставляли в распоряжение командиров всю имевшуюся у них информацию, оказывавшуюся зачастую куда более детальной и точной, чем сами полководцы могли бы желать. И именно на сведения разведчиков Линг намерен был опереться сейчас.

Войска Ханя продвигались на закат по Генсоку со скоростью почти вдвое превышавшей темпы походного марша строевых частей Юнь. На самом деле, ничего необычного здесь не было, о подобном «разрыве в возможностях» тот же генерал Манчи был предупрежден заранее, еще во время подготовки к компании. Значительное превосходство императорских войск над царской армией в некоторых отдельных аспектах, например, хотя бы в вопросах обеспечения полевых лечебниц и мастерских за счет их блестящей военно–бюрократической организации, пока что было неумолимо. Однако, даже так основные силы тайпэна–колдуна, представленные пехотой и механической артиллерией, не могли появиться близ озера Тива раньше, чем послезавтра. Следовательно, кавалерийский авангард, с которым столкнулся Ким Пак, действовал в отрыве от главной армии и по своему усмотрению. Вероятнее всего, Ли Хань сам возглавлял императорских всадников, что и придавало им эту бесшабашную наглость, а располагая сведениями о характере предупредительно–патрульной деятельности вражеских конных отрядов в этом районе, нефритовый полководец вполне мог посчитать, что больших сил юнь здесь попросту нет. После этого, попытка заманить в ловушку наиболее крупное соединение противника, что, кстати, вполне удалось, выглядела бы со стороны Ханя вполне обоснованно. Вот только он не учел одного важного пункта.