Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны

Кроме людей Ким Пака в распоряжении Цучи было еще шесть сборных тысяч, две из которых были заняты выполнением того же задания, что и отряд вечно всем недовольного старика. А вот еще сорок сотен Линг держал при себе, расположившись крупным лагерем в суточном переходе от главного штаба. И как только ситуация с засадой окончательно прояснилась, молодой генерал поднял всех своих всадников и поспешно ринулся на восход, не дожидаясь когда его нагонит какой–нибудь дурацкий приказ из ставки. Времени на решительные действия у Линга оставалось совсем немного.

Группы патрульных дозоров были согласно приказу собраны в условленном месте, и к вечеру Цучи двинулся навстречу имперской армии уже во главе полных шести тысяч копий. Теперь главным было навязать имперцам сражение, не позволив им уйти, объединившись с основными силами. И для этого Линг решил использовать один старый и не очень хитрый, но проверенный жизнью маневр.

Несмотря на суточный марш, солдаты Юнь находились в достаточно неплохой форме. Подобным образом сказывалась долгая практика ночных рейдов и умение отсыпаться в седле, которым за эти месяцы блестяще овладел даже сам генерал. Три тысячи всадников появились у южного берега Тива на рассвете, застав противника именно там, где и рассчитывал Линг. Лагерь, развернутый Ханем после сражения с Паком, стоял всего в часе пути отсюда. Разъезды кочевников, разумеется, заметили юнь заранее, но уклоняться от боя императорская армия не стала. А спустя совсем короткий промежуток времени, две кавалерийских лавины, к вещей радости Цучи, уже сошлись на травянистых берегах и озерных отмелях под треск сотен ломающихся копий.

Спустя полчаса к месту сражения подошли «приотставшие» двадцать шесть сотен из числа тех дозорных отрядов, кто к рассвету нагнали ударные силы Линга, и которые юный генерал намеренно придержал в резерве. Таким образом, если раньше силы Юнь и Империи были в целом относительно равны, то теперь фланговый удар еще одной крупной кавалерийской группировки решительно переломил ход битвы, которая была вполне способна в иной ситуации превратиться в долгое, упорное и кровопролитное «бодание» между противниками.

Первыми, как и ожидали царские офицеры, дрогнули манериты. Основная масса нукеров уступала всадниками Цучи и дисциплиной, и мастерством, и защитным снаряжением, а скорость и мобильность, которыми обладали солдаты Ляоляна, не давали кочевникам времени и возможности, чтобы стремительно отойти после первой сшибки в мечи и копья, дабы начать использовать в полной мере свои знаменитые тугие луки. Вслед за «посыпавшимися» флангами невольно подался назад и центр императорского войска.

Надежды на беспорядочное бегство врага не оправдались, здесь псы Избранника Неба проявили характер, не пожелав исполнять все именно так, как задумал Цучи. Однако отход основных сил противника был именно отступлением, и ни о какой перегруппировке и ответных ударах речи уже идти теперь не могло. Имперцы вновь немного уперлись перед собственным лагерем, давая время уйти своим солдатам прислуги и лекарям, обремененным раненными, и Линг не стал упорствовать, давая своим собственным воинам небольшую передышку, но не ослабляя главного натиска. Конечно, можно было в этот момент попытаться окружить силы тайпэна Ханя, но потери, которые уже понесли его конные тысячи, порядком остудили первоначальный пыл генерала. Если с бойцами степных каганов у Цучи все было предельно просто, то императорские всадники в лучшем случае отдавали одного своего за трех–четырех врагов, а с такими тенденциями Линг рисковал остаться не только без войска, но и без столь желанной «успешной победы» над нефритовым колдуном.

Тем не менее, отказываться от преследования и удара по арьергардам никто не собирался. Несколько попыток манеритов устроить засады и задержать царских солдат тоже были вполне предсказуемыми, с тактическими ухищрениями своего врага юнь ознакомились уже давно. Императорская армия поспешно откатывалась к многочисленным болотистым истокам Люньшай, вероятно надеясь к вечеру объединиться со своими главными пехотными отрядами. Но заходить так далеко Линг в любом случае не собирался, рассчитывая свернуть погоню где–то чуть раньше полудня.

Однако в тот момент, когда большая часть войска Цучи, увлеченная веселой охотой за отстающими отрядами имперцев, вошла в ту часть озерной долины, что сужалась между подступавших солончаков, с обеих сторон по отрядам Юнь ударили замаскированные батареи камнеметов и тяжелых самострелов, установленных на колесные лафеты. Снаряды с алхимической взрывчаткой, «жидким» огнем и отравляющими испарениями обрушились настоящими демонически градом, повергая людей и животных в ужас, заставляя их в панике ломать строй и лишь еще больше усиливать опасную суматоху. Расчеты машин споро перезаряжали свои механизмы, отправляя в суетящуюся массу солдат один опасный «подарок» за другим. Голубое небо резко перечеркнули дымными хвостами десятки ракет, начавших взрываться еще в воздухе, осыпая все вокруг убийственными чугунными осколками. Путь вперед оказался перекрыт множеством рогаток, за которыми щетинился строй бронированных копейщиков и щитоносцев, а из–за их спин летели длинные оперенные стрелы имперских лучников. Небольшие группы охраны были и у засевших в болотах инженеров, и те немногие юнь, что попытались прорваться через топь к вражеским артиллеристам, очень быстро пожалели об этом. Не меньше двенадцати сотен армейских всадников и манеритских нукеров, ударивших в тыл царским войскам, окончательно довершили разгром.

Из пяти тысяч воинов генерала Цучи, угодивших в «мокрый мешок», к вечеру в живых осталась лишь половина. Три четверти уцелевших солдат были ранены и попали в плен, вырваться и скрыться сумели лишь около шестисот. Никаких крупных отрядов юньской кавалерии в Генсоку после этого уже не осталось.

Откинув тяжелый стеганый полог, Ли прошел внутрь шатра, на ходу приветственно кивая Куанши, скалой возвышавшемуся над столом с расстеленной картой, и тайпэну Васато Ваню, устроившемуся рядом в плетеном кресле. За последнюю неделю этот немолодой уже полководец заметно осунулся да и выглядел довольно измотанным, однако по–прежнему выполнял все свои обязанности по организационным вопросам с тем же надменно–холоднокровным спокойствием и мрачноватым шутками, к которым Хань начал невольно привыкать. Так или иначе, выбор, сделанный Императором и Всесильным Тэном в отношении этого человека, становился для Ли все понятнее с каждым прошедшим днем. Пусть тайпэн Вань и не был гениальным стратегом или великим воином, но упорства и дотошности ему было не занимать. Сам Хань с трудом представлял себе как бы он смог справляться со всей той сворой военных чиновников и интендантов, которые отвечали за все бесчисленные аспекты успешного продвижения немалой армии, если бы заботу об этом не взял на себя Васато. Во время командования объединенной эскадрой вопросы обеспечения и тому подобное решали хайтины, неоспоримые хозяева своих кораблей, единолично отвечавшие за все, что находилось на палубах и в трюмах судов, так что ощутить в полной мере, насколько непросто поддерживать работу армейских «механизмов», Ли тогда по–настоящему так и не смог. К счастью для бывшего дзи, на этот раз у него под рукой вовремя оказался член военного совета, куда более сведущий в таких делах, чем он сам.