Игорь Пронин - Фэнтези-2005. выпуск 2

— Конь! — крикнул Сигмон. — Где мой конь?

Никто не ответил. Из толпы вылетел нож, глухо стукнул о грудь и отлетел в траву. Курьер перескочил через сруб колодца и побежал к сараю — туда, где староста держал лошадей. Осмелевшие мужики заорали и кинулись следом.

Сигмон заскочил в сарай, захлопнул дверь, обернулся и облегченно вздохнул. Он угадал — рядом с доходягой Поттона стоял его Ураган. Конечно, чужая лошадь, вернувшаяся без седока, достанется главному — то есть старосте.

В дверь глухо ударили — видно, плечом, с разбегу.

— Убью! — рявкнул Сигмон и бросился в глубь сарая.

Сорвав со столба уздечку, он подбежал к Урагану, и жеребец подался назад, вращая глазами. Сигмон обхватил руками его голову, прижался к ней лицом.

— Давай попробуем, давай, — бормотал он.

Конь беспокойно переступил с ноги на ногу, но, почуяв знакомый запах, фыркнул и расслабился. Признал.

На крыше что-то загрохотало, и курьер пригнулся, опасаясь, что наверх забрался стрелок. Тут же все стихло, но зато потянуло горелой травой, и Сигмон догадался, что в ход пошли факелы.

— Собачьи дети, — выдохнул он и запрыгнул на спину Урагану.

В открытое окно влетел еще один факел и покатился по полу, поджигая сено. Оно занялось в десятке мест, и пламя с ревом взметнулось до потолка. Ураган захрапел, испугано заржал и подался назад.

— Вперед! — крикнул Сигмон, отчаянно колотя пятками бока жеребца. — Вперед!

Ураган прыгнул через огонь и заплясал у закрытых ворот. Сигмон осадил жеребца и с размаху ударил в них ногой. От удара створки распахнулись, затрещали и сорвались с петель. Ураган тут же прыгнул наружу, спасаясь от клубов сизого дыма, подмял кого-то, прошелся по мягкому и одним прыжком оказался у плетня.

Сигмон обернулся. Толпа мужиков, окруживших пылающий сарай старосты, яростно горланила вслед. Вдогонку курьеру полетели вилы и топоры. Он пригнулся к самой шее Урагана и послал его вперед, к забору. Разоренный мужиками, он не стал препятствием для жеребца. Тот птицей перепорхнул через обломки и помчался по улице. Поднимая клубы сизой пыли, жеребец мигом домчался до околицы, и деревня осталась позади.

Ураган шел галопом по лесной дороге, той самой, что привела курьера в деревню. Сам Сигмон на нее даже не смотрел. Он прижимался лицом к шее жеребца и плакал. В полный голос, навзрыд. Ему не было больно, нет. Но Сигмон знал, что теперь ему до конца дней своих придется нести на теле отметину колдуна. Знак чудовища. Если его тайну раскроют, в любом городе повторится то же, что в деревне. Но Сигмон знал: он не чудовище. Он и пальцем не тронул никого из толпы — в отличие от Фаомара и той твари, что вселилась в его дочь. Сигмон знал, что он — человек. Надо только найти чистую рубаху и прикрыть это отвратительное клеймо, оставленное проклятым колдуном на его теле. И все станет на свои места. Должно встать. Сигмон верил в это, истово верил, потому что больше не во что было верить. Но сердце почему-то болталось в груди холодным комком, и он все плотнее вжимался лицом в гриву Урагана.

И слезы не кончались.

Сегодня днем мне нужно было пойти на станцию, чтобы встретить новичков. Новая партия прибывала сегодня — испуганные, подавленные, неуверенные в себе люди, некоторые безразличные, некоторые взбудораженные, способные причинить вред себе и другим. Это моя работа — успокаивать их, рассказывать о том, что им необходимо знать для дальнейшей жизни, сопровождать их в деревню. Помогать им найти свое место под солнцем.

Однако сначала следовало заняться поисками Розамунды. Когда я проснулся утром, ее не было со мной в постели. Ее вообще не было в доме. Не имею представления, куда она девалась.

Перво-наперво я направился к Тому Сапожнику, который всегда располагает самыми свежими сплетнями. Не найдя его в сапожной мастерской, я пошел на извозчичий двор, куда он постоянно ходит смотреть на лошадей, ума не приложу, зачем. В конюшнях его тоже не обнаружилось, поэтому я уверенно двинулся в «Салун и закусочную Мамаши Баркер» на другом конце деревни.

Том оказался здесь, он сидел за столиком с тремя своими старыми приятелями. Все они вежливо поздоровались: «О, Зантия, рады тебя видеть!» Я ограничился одним сухим кивком на всех, поскольку они не заслуживали более развернутого приветствия. Один из них был зомби, он моментально прикончил свое пиво и исчез почти сразу. Ему полагалось бы знать, что зомби запрещено бывать в деревне, однако я не стал преследовать его по закону — мне сейчас было не до того. Оставшаяся парочка людей тоже очень скоро вспомнила об одном очень важном деле, принесла свои извинения и испарилась.

— Том, — произнес я, когда все его собутыльники спаслись бегством, — ты видел Розамунду сегодня утром?

Он изменился в лице. Наедине со мной ему было крайне неуютно.

— Нет, Зантия, я не видел ее последние несколько дней. Она пропала?

— Полагаю, да, — сказал я. — Мне хотелось бы найти ее как можно скорее. Знаешь, с ней не все в порядке.

— В самом деле? Очень сожалею. Небольшое недомогание?..

Том был нынче чересчур разговорчив, а ведь вроде должен знать, что я не выношу пустой болтовни. Если он не мог или не желал дать дельную информацию, не стоило терять время, слушая его треп. Мне следовало немедленно разыскать Розамунду.

— Кстати, — сказал Том, когда я поднялся, — ты не забыл, сегодня, скорее всего, прибудут новенькие.

— Я помню, — сдержанно проронил я. — Но спасибо.

Новички! Жизненный путь всякого человека непременно пролегает через деревеньки вроде нашей. Вы приезжаете, поселяетесь в свободном доме, плывете по течению, ничего особенного не случается, вы делаете то, что привыкли… а потом внезапно ваша жена исчезает, и размеренная скучная жизнь неожиданно разлетается на куски. Но таковы уж условия существования в нашей деревне — наслаждаться жизнью тут не приходится. Всем прибывающим с самого начала понятно, что это место наказания. Я не знаю, что такого ужасного совершили селяне, чтобы искупать свои деяния жизнью в столь причудливом месте. Даже я, Зантия, самый яркий и, пожалуй, самый грешный персонаж среди них, ни разу за время пребывания в деревне не совершил ни одного предосудительного поступка. Хотя следует признать, что в прежней жизни никто из нас не был невинным агнцем.

Но что насчет потусторонних существ, спросите вы? Зомби, калибаны, ведьмы, привидения? Мы не знаем, что они делают здесь, и я не собираюсь ломать над этим голову. Я пытаюсь придерживаться простейшей логики. Деревня вполне отвечает человеческим стандартам жизни, но для потусторонних созданий она явно не приспособлена. Вполне возможно, она — всего лишь пересадочная станция на их загробном пути куда-нибудь еще, с места на место, от инкарнации к инкарнации. Соответствует ли это истине? Да откуда же я знаю?