Михаил Попов - Наследник

— Видела… Слушай, Максим, поговорил бы ты с ней. — Танька дружила с Надеждой с первого класса и забота о подруге была для нее чуть ли не главным делом всей жизни. — Она, похоже, с катушек съезжает!

— Ты о чем?

— Она рассказала, как вы с ней встретились, погуляли, мол, все так чудесно было. Она даже танцевала от радости. А потом вдруг звонит, в слезах вся, говорит у тебя баба какая-то… А потом взяла и заявила что ее пригласили придти в центр Свидетелей Первого Причастия и что собирается туда пойти! Макс, это же секта. Меня она не слушает, может, хоть ты сможешь повлиять… И зачем тебе нужно было с ней встречаться, если другую уже завел…

— Постой. — Прервал я поток обвинений в свой адрес. — Когда она собиралась в этот центр пойти?

— Сегодня…

— Где он находится? Когда она собиралась идти?

— Ну… вроде часам к шести. Подростковый клуб «Факел» знаешь? Вот там они и расположились. Круглосуточный центр психологической помощи это называется. А что, что-то случилось?

— Да нет, Танюшка, все нормально. Ладушки, спокойной ночи, мне тут еще в одно место сбегать надо.

С этими словами я нажал на отбой, оставив Татьяну недоумевать по поводу моего позднего звонка.

Значит Свидетели Первого Причастия… Если она собиралась пойти туда к шести, то часов в десять-одиннадцать должна была быть дома. Мне позвонили в ровно в час. Значит, ее перехватили либо по дороге в этот центр или домой, либо…

Пулей, промчавшись по коридору, я торопливо сунул ноги в ботинки, споткнулся, пояснил недоумевающему коту:

— Ты думай пока, а я хочу одну мыслю проверить.

Подростковый клуб «Факел» располагался кварталах в трех от моего дома. Спеша к нему по безлюдной ночной улице, я перебирал в памяти все известное об этой секте именующей себя церковью. Ну, то, что они действительно имеют отношение к церкви, точнее не к церкви, а к христианской религии, Боруэль рассказывал. Но меня сейчас интересовало не это. Несколько лет назад, когда на улицах появились первые импортные проповедники, на них не обратили внимания. Ну, некуда иностранцам деньги девать, так пусть развлекаются. Тем более тогда по всей России, как грибы после дождя, плодились отделения «Белого братства» и интересоваться каким-то новым христианским течением никто не хотел. Постепенно иностранцы с улиц пропали, а им на смену пришли наши сограждане, неназойливо предлагающие посетить их вечерние заседания. По большому счету их игнорировали, но церковь росла, ряды прихожан ширились. Так, постепенно, к проповедникам на улицах привыкли, привыкли и к их хождениям по квартирам. Наверное поэтому никого и не удивило, когда в Москве объявили о постройке первого официального храма Свидетелей Первого Причастия. Вскоре аналогичные храмы выросли в других городах нашей необъятной родины, за ними открылось множество центров реабилитации и психологической помощи, по сути являвшихся центрами по вербовке сектантов. Спохватившиеся власти поделать ничего не могли. Все бумаги официально утверждены и заверены, доказать юридически что члены церкви являются сектантами не могли, а на жалобные крики о спасении родственников попавших в секту, предпочли не обращать внимания.

Мне довелось раз попасть на их «посиделки». Что ни говори, а работа психологов у них поставлена великолепно. Не увлекись я в то время буддизмом…

Едва я вошел в ярко освещенный, отделанный по меркам евростандарта, холл, из-за невысокого столика поднялся высокий, молодой человек. Еще до того как с его губ сорвались первые слова, было понятно — не наш, иностранец. Вон и на бейдже, черным по белому: Ричард.

— Здравствуйте. — Старательно выговаривая каждую букву и при этом совершенно не коверкая слова, ласково улыбнулся он. — Меня зовут брат Ричард. Позвольте предложить вам чашечку горячего чая, за которой вы сможете рассказать мне о своих бедах.

— Девушка. С короткими каштановыми волосами. — Не обращая внимания на его слова произнес я. — Ростом чуть ниже меня. Скорее всего, в джинсах и легкой курточке. Зовут Надежда. Должна была зайти сюда в районе шести часов?

Ричард наморщил лоб, пытаясь продраться через дебри чуждого языка.

— Вы ищите эту девушку? — Наконец понял он мой вопрос. — Да, эта девушка заходила. Она была очень расстроена и искала помощи. Мы постарались помочь ей…

— Когда она ушла?

— О, вы, наверное, беспокоитесь, что с ней что-то случилось по дороге? — Ричард снова блеснул жемчужной улыбкой. — Не переживайте. Мы оставили ее переночевать в нашем центре…

Он хотел еще что-то добавить, но, всмотревшись в мое лицо, отступил. Руки проповедника мелко затряслись, голос задрожал:

— У нас очень хорошие условия. Мы предоставляем каждому нуждающемуся отдельную комнатку, со всеми удобствами…

— Где?

Отступив еще на шаг, брат Ричард сделал попытку сохранить лицо:

— Вам туда нельзя…

— Где?!

От моего яростного рева казалось, звякнули стекла, и подвесной потолок пошел трещинами. Хотя так оно и было — для убедительности я вложил в голос часть своего дара.

— Т-там. — Махнул рукой, на отделанную красным деревом дверь, Ричард. Мог бы и сам догадаться, других дверей-то и нет!

Открыться дверь не пожелала. Не утруждая себя поисками ключей, я просто-напросто пристально посмотрел в центр двери. Треск, грохот, штукатурка со стен взвилась густыми облаками пыли и дверь, выгнувшись пузырем, провалилась внутрь, прихватив за собой часть стены.

Ричарад остался за моей спиной, заикаясь, тараторя все известные ему молитвы.

Не обращая внимания на высыпавших в коридор, перепуганных жутким грохотом, проповедников, я ураганом промчался по длинному коридору, по пути заглядывая за все двери. Пусто. На втором этаже обнаружился просторный зал битком набитый коленопреклоненными людьми. Раскачиваясь в экстазе, изможденные мужчины и женщины, негромко распевали псалмы, точно и не слыша доносящегося с низу шума. Нади среди них не было.

Проповедники постепенно приходили в себя. С лестницы донесся топот и в зал, тяжело дыша, ворвалось с десяток крепких парней. Не сектанты. Литые мускулы, бычьи шеи, узкие лбы — секьюрити. Боевики устраняющие неугодных. В прессе о них старались не упоминать, памятуя о судьбе журналиста написавшего статью об их деятельности. Под унывное песнопение, боевики медленно пошли на меня, намереваясь взять в кольцо. А вот хрен!

Жалости не было. Зато холодная, расчетливая ярость, распирала грудь, требуя немедленного выхода. Я зло усмехнулся. Руки, словно живущие сами по себе, плавно взмыли на уровень груди, расслабленные кисти вздрогнули, когда меж пальцев проскочили первые голубоватые искорки. Боевики приближались. В руках, словно по-волшебству возникли короткие резиновые дубинки. Мягкие скользящие шаги, выработанные долгими тренировками рукопашного боя, настороженные взгляды — да уж, этих ребят не с улицы набрали.