Михаил Попов - Наследник

Оказавшийся ко мне ближе всех боевик, резко вскинул дубинку и взвился в воздух, намереваясь одним прыжком сократить оставшееся расстояние. Треск молний разорвал стройные песнопения. Меж моими пальцами и грудью громилы полыхнула ослепительная дуга. Резко запахло озоном. Пришедшийся в грудь удар, прожег в камуфляже дыру, отбросив боевика к дальней стене.

Не давая остальным времени очухаться, я крутанулся на пятках, покрывая все пространство вокруг короткими полосками электрических разрядов. Боевики разлетелись в стороны, словно городошные биты, сбивая сидящих на полу людей. Псалмы стихли.

Приходящие в себя сектанты, еще недоуменно крутили головами не понимая что же произошло, как по залу разнесся усиленный динамиками голос:

— Братья и сестры! Настал ваш час. Исчадие ада, посланец самого Сатаны дерзнул войти в нашу обитель. Силы зла, убоявшиеся нашей святости, хотят разрушить оплот веры, нанести еще одну рану на кровоточащее тело Христа! Так не убоимся же, братья и сестры! Встанем как один, плечом к плечу. Сотрем с лица земли этого злобного демона в обличии человека! Христос с нами! Он видит вас, он ведет вас! Силой своей веры опрокинем врага рода человеческого обратно в преисподнюю!

Десятки глаз, горящих фанатичным огнем, уставились на меня со всех концов зала. Люди, словно зомби, медленно поднимались на ноги, сплоченные одной Великой Целью — отправить меня в ад. Мой мозг лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Совершенно не хотелось причинять вред этим, по существу больным людям, подло обманутым нечистыми на руку проповедниками.

— Стойте! — Громко выкрикнул я обращаясь к этой молчаливой толпе. — Стойте!

Но затуманенные религией люди отказывались слышать мои слова. Понимая что может произойти непоправимое, я запрокинул голову и что было сил воззвал к высокому потолку.

— Боруэль! Боруэль!

Ангел не отозвался. Не верилось как-то, что за мной сейчас настороженно не наблюдают.

— Боруэль, перо тебе в задницу! Если ты это не остановишь, простись с мечтой получить повышение за мою вербовку!

Это подействовало. Под потолком вспыхнуло ослепительное белое сияние осветившее все закоулки полутемного зала. Пол под ногами завибрировал в такт рокочущему, оглушающему голосу:

— Стойте! — Толпа замерла. — Остановитесь. Что ты хотел, Максим?

— Верни этим людям их жизнь, Боруэль!

— Ты просишь невозможного. Можешь уйти. Тебе не помешают. Вреда никому не будет! Или ты хочешь принять наше предложение?

— Да пошел ты со своим предложением! — Зло выкрикнул я и пояснил более конкретно куда именно. — Ты хочешь, что бы я помогал вам в этом?

Я обвиняюще указал на безмозглую толпу. Голос недовольно пророкотал:

— Это тебя не касается, Максим. Я уже говорил… Я не допустил кровопролития. Этого достаточно.

— Достаточно?! А если я попрошу об этом… другую заинтересованную во мне сторону?

— Попробуй. Они помогать не станут. До тех пор, пока ты не встанешь на их сторону. Итак, чью сторону ты принимаешь?

Что ж, попробуем по другому.

— Я… решу… обязательно решу. Но для начала я хочу покарать посмевших поднять руку на мою девушку. Вы помогли им в этом!

— Мы не помогали. — Отверг обвинения голос. — Мы просто не препятствовали. Надежда не крещеная, поэтому не попадает под нашу защиту.

— Тогда я хочу знать, где она.

— Это я могу открыть лишь, если ты примешь наше предложение.

— Ну и бог с тобой, сам найду! Но учти, если узнаю, что ты им помогал, не видать тебе меня, как своих ушей. Это относится и к вашим конкурентам. Надеюсь, никто не встанет на моем пути?

— На этом пути нет. Но не пытайся сделать то, от чего тебя предостерегают. Ты ведь еще не совсем отказался от этой мысли?

— Что значит «не совсем»?

— Ты понял, Максим. — Рассмеялся голос. Только теперь, в этом рокоте, я различил принадлежащие Боруэлю интонации. — Тебе понравилось быть выше всех. Ты еще сам не знаешь, насколько жаждешь оставить силу себе. Сатаниель не зря свел тебя с бывшим волхвом.

Вот оно что! Эти сволочи решили дать мне возможность прочувствовать собственные возможности и для этого подсунули человека научившего пользоваться даром! И ведь не просчитались… Действительно, отдавать силу хочется все меньше и меньше…

И еще я понял, зачем позволили похитить Надежду. Все просто: если я одолею волхвов то вовсе не захочу становиться прежним. Учли, сволочи, что не могу отказаться от мести! Неужели это конец?

— Я ухожу, Боруэль. — Только и ответил я.

— Иди, Максим. Надеюсь, ты придешь туда, куда нужно.

Миновав застывшую в благоговении толпу и потерявших дар речи проповедников, я покинул помещение секты. Как Боруэль и обещал, никто даже не попытался воспрепятствовать этому. Лишь на пороге возникла небольшая заминка, когда я нагнулся перевязать шнурки. Мысленные щупальца выстрелили в разные стороны, охватывая сектантов и проповедников невидимой глазу паутиной. Сердце застучало мощнее, помогая организму, справится с навалившимся напряжением. Подобно мощному серверу, мой мозг успевал разослать сотни приказов и установок, сминая податливые мысли сектантов, проламывая психологические барьеры проповедников.

Когда спустя минуту я выпрямился и продолжил путь к выходу, за спиной остались десятки ошарашенных людей. Недоуменно оглядывая себя и соседей, каждый задавался вопросом: что я здесь делаю, и как сюда попал? За них больше можно не беспокоиться — сломать поставленные мной барьеры не по силам ни одному психологу. И раскалывающая мою голову пульсирующая боль невысокая цена за их спасение из секты.

Раздался негромкий смех Боруэля и захлопнувшаяся дверь навсегда отделила меня от церкви Свидетелей Первого Причастия. Если я поступил правильно, почему на душе гадкое предчувствие?

Разгадка была настолько проста, что страшно было даже подумать об этом. Коготок увяз — всей птичке пропасть. Меня снова поставили в ситуацию, когда не применить силу было нельзя. И желание расстаться с наследством деда стало еще слабее. Вот что значил смех Боруэля. Вот почему никто не воспрепятствует моей мести. Одолеть волхвов, не применяя силу невозможно… Расстаться после этого с силой будет еще невозможнее. Мышеловка захлопнулась.

Из глубины полутемного коридора подозрительно блеснули желто-зеленые глаза. Деликатно откашлявшись, кот дождался, пока я захлопну дверь, и лишь после этого спросил:

— Ну, и где тебя лешие носили?

Не включая в прихожей свет, в темноте не так видно залившую лицо бордовую краску, я скинул ботинки, даже не утруждая себя развязыванием шнурков. Нитки пропущенные для крепости через подошву жалобно скрипнули — вот так и портится обувь.