Энгус Уэллс - Узурпатор

— Снег пойдет, — объявил Дис во время одного из редких приступов красноречия. — Сегодня ночью.

— Откуда ты знаешь? — Уинетт поглядела в небо, мелькающее среди вершин деревьев, но не заметила ничего, кроме голубовато-серой полосы, посеребренной солнцем.

— Носом чую, — буркнул кучер и погрузился в свое обычное молчание.

Он оказался прав. Едва тамурцы свернули на опушку, окруженную хвойными деревьями, и разбили лагерь, готовясь к ночлегу, в воздухе закружились мягкие белые хлопья. Уинетт залюбовалась их танцем. Пламя костров поднялось выше, а из седельных сумок появились перчатки и отороченные мехом сапоги.

— Тебе не холодно? — спросил Кедрин, присаживаясь возле Уинетт и осторожно хлебая ложкой жаркое. Несколько воинов отправились на охоту и обеспечили великолепный ужин, добыв оленя и некоторое количество птицы.

— Нет, — она улыбнулась. — Так красиво…

— Красиво? — Кедрин отставил миску и протянул ладони к огню.

— Да, — повторила Уинетт, — красиво.

— Поглядеть бы на это… — он слизнул с руки снежинку. — Кажется, я так давно не видел, как идет снег в Тамуре. Расскажи, на что это похоже.

В его голосе послышалась такая тоска, что она протянула руку и сжала его ладони в своих. Его боль, откликаясь в ее душе, словно пронзила их обоих.

— Он не похож на снег, который идет в Высокой Крепости, — заговорила Уинетт. — Там ветер несется по каньону и швыряет в тебя снегом, точно камнями. А здесь снег падает мягко — словно птичий пух. Хлопья кружатся вокруг огня, пляшут в воздухе, земля белеет в тех местах, куда они падают. Палатки от него белые, и деревья замерзли, он ложится на твои волосы и…

Она умолкла на полуслове. Пальцы Кедрина сжались сильнее, и она увидела, как его лицо медленно поворачивается к ней, и на нем появляется улыбка.

— Я вижу, — прошептал он. — Уинетт, я вижу! Вон там стоит Тепшен, накрывает попоной свою лошадь. А моего коня уже укутали. Отец… он повернул голову и смотрит на другой конец опушки… разговаривает с Торимом… А вокруг нас деревья — точно старики, молчаливые и все в седине…

— А ведь я только держала тебя за руку, — прошептала она.

— И все-таки… я вижу! — взволнованно воскликнул Кедрин. — Ты была права — я должен надеяться. И верить.

— Воистину так, — подтвердила Уинетт.

— Уинетт, — он повернулся к ней, глаза его сияли восторгом. Она поняла, что он сейчас скажет, и страх пронзил ее — острый, как боль. — Спасибо тебе — за то, что ты здесь, за все, что ты делаешь…

Страх отступил. Уинетт сказала со всем спокойствием, на какое только была способна:

— Благодари Госпожу, Кедрин. Я лишь исполняю Ее волю.

— Я знаю.

Он кивнул, потом взгляд его затуманился и погас. Кедрин застонал.

— Опять все исчезло.

— Но теперь ты стал прозревать чаще.

— Потому что ты со мной.

— Я еще долго буду с тобой.

— Только до Эстревана, — прошептал он печально.

— По крайней мере, до Эстревана, — медленно и терпеливо поправила она. — Это еще не скоро. Не загадывай так далеко вперед, Кедрин.

— Хорошо.

Он стиснул ее руку, потом выпустил и снова потянулся к огню. Плечи молодого человека расправились, на лице появилась решимость.

— Мы еще долго будем вместе, — обещала Уинетт.

— Надеюсь, — спокойно отозвался он — и добавил, так тихо, что она едва расслышала: — Я надеюсь, всю жизнь.

Ей снова передались чувства Кедрина — тоска, боль и страстное желание. Это было невозможно вынести. Уинетт отвернулась, словно он мог видеть слезы в ее глазах. Запрокинув голову, она смотрела в черное небо, испещренное белыми точками, пока слезы на ее щеках не смешались с тающим снегом. «Не покинь меня, Госпожа, — произнесла она про себя. — Будь со мной и помоги мне быть сильной».

— Прости, — хрипло прошептал юноша. — Я обещал… Мне не следовало так говорить.

— Ничего страшного, — Уинетт попыталась придать своему тону беспечность, боясь, что прозвучит грубо. — Ты делаешь успехи.

— Да, — кивнул Кедрин. — Хоть в чем-то.

Не в одном, подумала она… но я не должна тебе этого говорить.

Она обрадовалась, увидев, что Бедир направляется к ним. Присев на корточки у огня, правитель Тамура протянул Сестре небольшой мех с эвшаном.

— Ночь выдалась холодная, — предупредил он, — а завтра будет еще холоднее.

Уинетт приняла мех и влила себе в рот несколько капель. По телу растеклось тепло, но в глубине ее существа по-прежнему ледышкой сидел страх. Да, путешествие получалось нелегким.

— Спасибо, — поблагодарила она, возвращая мех. — Наверное, я теперь пойду спать. Это лучше всего.

Бедир кивнул и посмотрел на юную Сестру долгим взглядом. На миг ей показалось, что от этого взгляда ничто не способно укрыться. Чувствуя, что краснеет от смущения, Уинетт поспешно поднялась и почти бегом устремилась к своей палатке. Забравшись внутрь, она запахнула створки полога и плотно соединила их, словно все еще чувствовала на себе сочувствующий, полный понимания взгляд Бедира. Мир со всеми тревогами остался за полотняной стеной. С губ Уинетт невольно сорвался вздох облегчения. Она привычно села, скрестив ноги, чтобы успокоиться и очистить ум от будоражащих мыслей.

Немного спустя, вновь обретя присутствие духа, Уинетт сбросила плащ. В палатке была уже разложена походная скатка. Постелив сверху плащ, она сняла платье и сапоги, оставшись в одной сорочке, и забралась под покрывала. После эвшана ее разморило, и сон укрыл ее быстро и мягко, точно снег.

Уинетт проснулась от приглушенных звуков. Она выбралась из-под покрывал и чуть раздвинула полог. За ночь мир изменился. Казалось, исчезли все цвета, кроме белого и серого. Снег все еще падал, и опушка была укрыта толстым одеялом. Ветви сосен отяжелели и пригнулись. Тамурцы бродили, увязая по колено в сугробах, костры шипели и трещали, борясь за свое существование с безмолвным противником. Лошади стояли, покорно опустив головы, покрытые белыми попонами. Уинетт поискала глазами солнце, но увидела лишь туманное пятно, напоминающее глаза Кедрина. Быстро одевшись, она немного привела в порядок спутанные косы, используя в качестве гребня собственные пальцы, и заковыляла к ближайшему костру, где уже дымилось вчерашнее жаркое, распространяя в морозном воздухе дразнящий аромат.

В этот день они продвигались совсем медленно. Прежде всего пришлось откапывать повозку. Дорогу завалило снегом; отряд то и дело останавливался, и всадники приспосабливали веревки, чтобы помочь упряжке проехать через сугробы или там, где дорога слишком круто шла в гору. К полудню, однако, снегопад стал слабее. Солнце осторожно попыталось пробиться сквозь тучи, затем осмелело, и по сугробам заплясали яркие пятна света. Снег засверкал бриллиантовой россыпью, и люди, медленно ползущие по дороге, казались чернильными кляксами на неисписанной странице.