Энгус Уэллс - Повелители Небес

Но, как бы там ни было, возможности, чтобы попытаться узнать что-то, у меня не оказалось, потому что пришли слуги с факелами и развели нас по нашим комнатам. Моим провожатым был Лан, и я следовал за ним в беспокойном молчании. Мне оставалось только надеяться, что Лэна ничего не подозревает, и молиться, что я поступил правильно, утаив то, что знал об Измененных и о том таинственном случае, свидетелем которому я стал в лесу близ Торнбара.

От этих размышлений меня отвлек голос Лана:

— Что-нибудь не так, Давиот?

Я увидел, что мы пришли и что дверь открыта, а Лан стоит и ждет с факелом в руке. Я заставил себя улыбнуться и жестом пригласил его войти.

— Что вас беспокоит? — спросил он.

В голосе его было столько сочувствия, что на какой-то момент мне даже захотелось все рассказать ему. Будь на его месте Урт, я бы сделал это не задумываясь, потому что с ним я бы мог обсудить все, но Лану я пока что так доверять не мог. Я увидел, что на каминной доске стоит кувшин с вином и две чаши. Я наполнил их обе и одну передал слуге.

— Лэна хочет поговорить со мной, — сказал я, чувствуя, что в тоне моем слышна нервозность.

Лан сделал успокаивающий жест.

— Лэна ничего плохого вам не сделает. Думаю, что ей нужен лишь ваш отчет как Сказителя, чтобы отрапортовать в Дюрбрехт. Ничего страшного тут нет.

— Колдуны наблюдают за мной? — спросил я, будучи почему-то уверен, что он обязательно должен знать ответ. — Я много думал об этом.

Он ответил не сразу, а после маленькой паузы:

— Они уделяют тебе особое внимание, Давиот, но это же и неудивительно. Ты открыто называл другом Урта, позволил себе отношения с Рвиан, иначе, чем все, вел себя с нами, Измененными. Потом то, что ты говорил в Дюрбрехте… Такое поведение не могло не вызвать интереса со стороны тех, кто правит этой страной.

На лице моем, должно быть, проступили признаки тревоги из-за слов, сказанных Ланом, потому что он усмехнулся и прибавил:

— Думаю, что особых оснований для беспокойства нет. Ты, конечно, прибавил им хлопот, но думаю, что тебе ничего не угрожает.

Измененный был совершенно спокоен, а я нет. Я слышал, как стучит в ставни за моим окном ветер, и мне казалось, хотя в комнате было тепло, что сквозняк пронизывает меня до костей. Я чуть было не вывалил все мои тайны этому странному Измененному. Но я сдержал свое желание, так как еще не доверял ему до такой степени. Вместо этого я спросил:

— Ты что-нибудь слышал об Урте или Рвиан?

— О Рвиан — ничего, — ответил Лан. — На островах нет Измененных, так что все, что могу сообщить тебе, это то, что она благополучно добралась туда. Что же касается Урта, он в Карисваре и, насколько мне известно, служит у купца, которого зовут Коннис. Известия с севера доходят медленно.

— Ты мне кажешься человеком осведомленным, — сказал я.

Лан снова кивнул, словно иначе и быть не могло.

— Эти владения славятся своими фруктами и табаком, — пояснил он. — Корабли отовсюду прибывают в Морвин, приносят известия, но по большей части из земель, не слишком удаленных к северу от Треппанека.

На большее я и надеяться не мог. Рвиан получила назначение на второй из островов, тут я ничего не мог поделать, но если Урт все еще в Карисваре… Наверное, когда-нибудь я смогу отправиться туда и найти этого купца. Эта мысль вызвала у меня приятные эмоции.

— Ты будешь их искать? — спросил Лан.

— Постараюсь, — ответил я со вздохом и опустил голову. — Но сомневаюсь, что сумею найти. По крайней мере, Рвиан. Она, я думаю, потеряна для меня навсегда. Но, может быть, мне удастся когда-нибудь встретиться с Уртом. Мне бы этого очень хотелось.

— Да, только там ли он еще?

Голос Лана звучал тихо, а слова походили не на утверждение, а на нечаянно высказанную мысль. Я поднял глаза, ловя его взгляд, и увидел, как лицо Измененного снова превратилось в маску, когда я спросил:

— А где он может быть?

«Кот» пожал плечами и не ответил.

Я спросил:

— За Сламмеркином, Лан? Среди диких Измененных?

Он снова пожал плечами.

— Все может быть.

В голосе его звучало сомнение. Мне показалось, что он сожалеет о том, что слова эти, вообще сорвались у него с языка. Я вновь подумал, что Лан знает больше, чем говорит. То, что он скрывает, должно быть очень важным. Хотя оба мы сказали друг другу много, все равно каждый из нас главное держал в секрете. Свои тайны я знал, а вот что таил от меня собеседник?

— Мне ничего не известно ни о диких Измененных, ни об Ур-Дарбеке. Такое впечатление, что никто, кроме колдунов, об этом ничего не знает, а они держат свои рты на замке.

— И я не знаю, — сказал он. — Кроме того, что Истинные отдали Ур-Дарбек Измененным, чтобы избавиться от драконов. Такова наша доля.

Я сказал:

— Я отправлюсь туда, я узнаю, что там.

Маска, как вуаль, скрывала истинные чувства собеседника, но мне показалось, что мои слова вызвали у него изумление.

— Думаешь, что ты, Истинный, встретишь там радушный прием? — спросил Лан. — И будет ли кому оказать его?

— Так выходит, что драконы всех там съели? — ответил я вопросом на вопрос.

Измененного это насмешило.

— Драконы, Давиот? Они же мертвы, это всего лишь герои твоих сказаний, и ничего больше.

— Если это так, — сказал я, — то, возможно, диким Измененным не так уж плохо там живется.

— Возможно. — Он постарался сохранить свою маску. — Но я не знаю.

Я уже слишком глубоко увяз во всем этом, чтобы отступать. Я настаивал:

— Если драконов нет, то какой смысл в Пограничных Городах?

Я задал свой вопрос, намеренно придавая своему голосу оттенок беззаботного любопытства.

— Какой смысл в Пограничных Городах? — Лан эхом повторил мой же вопрос. — Они торгуют между собой, как и те, что расположены вдоль Треппанека. Вот и весь смысл их существования, вероятно.

Я понял, что не добьюсь от него ничего. Как всегда, ничего никто не знает, когда я касаюсь этой темы. Может быть, Лан и правда ничего не знал, но я подозревал, что он знает, да помалкивает. Я было хотел опять спросить его, но он громко зевнул, точно усталость разом навалилась на его плечи…

Все Истинные вышли наутро в город, оставив Измененным всю подготовку к празднествам. Янидд повел нас в процессии вокруг стен Морвина. Ветер гнал снежную изморозь в сторону материка, но ветер все равно задувал сильными порывами, бросая водные валы на скалистые берега острова. Несколько смелых чаек боролись со стихией, но они оказались единственными, кто как-то скрашивал безрадостное мрачноватое небо. Идя против ветра, я поглубже закутывался в свой плащ. Лэна ухватила меня за руку, точно опасаясь, что ветер унесет ее. Морщины на лице колдуньи казались еще более глубокими, когда женщина вглядывалась в небеса.

Когда мы оказались под прикрытием здания, так, что немилосердная стихия больше не могла уносить произносимые человеком слова, Лэна сказала: