Сергей Смирнов - Дети выживших

— Я не знаю! — передразнил Астон в бешенстве и пристукнул кулачками, изуродованными синими узлами вен, о мраморную столешницу. — Ты должен знать! Я дал подробные указания. Может быть, ты ошибся? Мне следовало самому переговорить с ним.

— Ты с ним говорил, магистр, — мягко напомнил Армизий.

— Да?.. Я не помню… Это значит, что ты лжешь!..

Он задохнулся от гнева, широко открыл рот и стал со свистом втягивать воздух в ходившую ходуном грудь.

Армизий пожал плечами.

— Надо подождать, магистр. Прошло всего шесть дней. За это время можно успеть лишь переплыть озеро туда и обратно, но ведь ему еще нужно было пробраться в город, найти подземную мастерскую, и невредимым выбраться назад.

— Сколько же еще надо ждать, по-твоему?

— Думаю, еще день или даже два…

Астон наклонил голову. Кожа на голове натянулась, обозначая каждую вмятинку. По коже можно было изучать строение костей черепа. Армизий поежился. Если Астон умрет…

— Если я умру, — внезапно сказал Астон, словно услышав мысли Армизия, — Ты умрешь тоже. Все вы умрете. Вся страна. Потому, что я создал вас. Я придумал ваш язык, я обучил вас возделывать сады и ковать лучшие в мире мечи. Я…

Он закашлялся и махнул рукой.

Армизий за последние дни уже несколько раз слышал эту историю, и не мог решить, бредит ли старик, или говорит чистую правду. Он подождал, потом тихонько вышел, кивнул слуге, прислуживавшему Астону. Слуга схватил склянку с лекарством, которое было приготовлено по указаниям магистра, и бросился в комнату.

Занн велел скакать во весь опор, и рессорная наррийская кибитка действительно летела по дороге, поскрипывая и почти не замечая колдобин.

Дорога лежала вдоль озера. По одну сторону в окошке была видна бескрайняя голубая гладь с белыми барашками волн, по другую — сады и виноградники на холмах и белые домики земледельцев. Сады были ухожены, и это Занн отметил с удовольствием. Война — войной, но земледельцу погода, засуха или дожди важнее битв там, в городах, где и в мирное время жизнь полна беспокойств и опасностей.

Рядом с Занном сидел человечек, то ли связанный, то ли запеленатый. По крайней мере, он подскакивал на ухабах и падал на жесткое сиденье, как безвольная кукла. Занн поглядывал на него, и иногда спрашивал:

— Хочешь пить?

Кукла не отвечала.

— Занн приехал, повелитель, — доложил Кайюм.

— Пусть войдет.

Шумаар поднялся во весь свой громадный рост, по привычке наклоняя голову, хотя его шатер был достаточно высок.

Послышался яростный лай, удары, и наконец появился Занн. Лицо таосца выражало неописуемую радость.

Шумаар невольно поддался этой радости и шагнул вперед.

— Ну?

— Я привез! — доложил Занн.

— Менгисту?

— Нет! Человека, которого менгисту послал в Старую столицу, чтобы добыть лекарство.

Шумаар непонимающе глядел на Занна.

— Менгисту умирает, повелитель, — понизив голос сообщил Занн. — Чтобы поддерживать силы, ему нужно особое лекарство. Это лекарство осталось в Старой столице, в подземелье, куда никто не может войти. Менгисту добрался до Новой столицы, и послал оттуда человека похитить лекарство.

Шумаар взял Занна за одежду, легко оторвал от пола, поднес к самым глазам.

— Ты слишком быстро говоришь. Если менгисту в Новой столице — почему ты не знал об этом?

— Повелитель! — голос Занна стал прерывистым. — Менгисту страшно изменился. Мои соглядатаи приняли его за бродягу. Это ветхий старик… Он умирает!

Шумаар медленно опустил Занна на пол. Занн ловил ртом воздух.

— Где этот посланец?

— Здесь…

Кайюм вошел, ведя под локоть человечка, закутанного в темный дорожный плащ так, что руки были прижаты к бокам. Кайюм развязал узел, капюшон упал с головы человечка.

Шумаар ожидал увидеть кого угодно — девочку, мальчика-подростка, — но увидел зрелого мужчину с длинными светлыми волосами и светлыми глазами.

Шумаар попятился и сел. Мужчина тряхнул головой — волосы мешали ему смотреть — и сказал на языке Гор:

— Пусть развяжет мне руки.

Шумаар взглянул на Кайюма:

— Развяжи ему руки…

— Но, повелитель, — запротестовал Кайюм. — Этот карлик, несмотря на свой рост, очень силен и коварен. Это тот самый Селло, которого я едва не взял в плен тогда, у Акваны…

— Селло… Селло… — повторил задумчиво Шумаар. — Да, я помню. Ты — Селло?

— Развяжи мне руки, — повторил тот.

Шумаар взглянул на Кайюма, кивнул. Кайюм развязал еще один узел. Плащ распустился. Селло казался подростком, надевшим взрослую одежду.

Он потер руки, покачался.

— Дай мне пить.

Он выпил целую кружку чистой холодной воды, благодарно кивнул и сказал:

— Я слышал о тебе, Шумаар. Ты — не хуссараб. Поэтому я буду говорить с тобой. Пусть все выйдут.

Кайюм повиновался мгновенно, Занн замешкался, с неудовольствием посматривая на наррийца.

Шумаару пришлось притопнуть ногой — только тогда Занн исчез.

— Садись, — сказал Шумаар. — Говори. Но помни: мне нужна правда. И ищу я не менгисту, а того, кого менгисту прятал в своем дворце.

Собаки, казалось, взбесились: все разом они подняли такой лай и визг, что горожане высыпали на улицы. Многие подумали, что начался штурм, и кинулись прятать добро в подвалы, другие побежали к центральной цитадели, в которой надеялись отсидеться, а третьи поспешили на стены.

Армизию доложили, что отряд хуссарабов приблизился к северным воротам, и он поспешил туда прямо по стене, хотя это был не самый короткий путь, к тому же ему приходилось преодолевать лестницы и мостики в башнях.

Когда он, запыхавшись, добежал до ворот, советник был уже там и с любопытством глядел вниз.

— Они не стреляют, — сообщил он. — Взгляните сами.

Армизий не без опаски выглянул в бойницу надворотной башни. Отряд расположился на холме на расстоянии полета стрелы. Вокруг холма лежали собаки — громадное количество собак. Потом три человека спешились и, прокладывая себе дорогу сквозь собачье лежбище, двинулись к воротам, причем один из хуссарабов привязал к копью кусок белого полотна.

— Не стрелять! — приказал Армизий.

Когда хуссарабы приблизились, он с удивлением заметил, что один из них до странности напоминает Селло — таких маленьких людей было немного в Нарронии.

— Это Селло! — воскликнул советник и повернулся к Армизию.

Селло приблизился настолько, что можно было разглядеть его лицо. Но, судя по выражению, он вовсе не был испуган.

— Опустите мост! — крикнул Селло. — Мне надо говорить с Армизием. Армизий! Ты слышишь меня?

Армизий помахал Селло рукой, обескуражено посмотрел на советника.

— Их всего трое… — сказал советник. — Не надо к ним спускаться. Надо их впустить и обезоружить.