Людмила Астахова - Бабочки в жерновах

И заставила себя улыбнуться, хотя получилось как-то не очень. Прямо сказать, черепа вокруг и то ухмылялись жизнерадостней.

Каждый цивилизованный человек всю жизнь, начиная с пеленок, слышит проповеди «мельников» о вечном колесе перерождений, о равновесии между сущим, о бессмертии души, закаляющейся в горниле жизни. Но все рождаются чистыми листами, на которых письмена судьбы, если и прописаны заранее, то невидимыми чернилами и на неизвестном языке. Все люди живут, как в последний раз, одновременно и веруя в новое возрождение, и сомневаясь в оном. Дивно ли, что Ланс был ошарашен, потрясен и сломлен удивительным признанием дамы Тенар? Представить, что кто-то помнит все предыдущие жизни, все рождения и все смерти? Это… это же недосягаемая мечта, это же великий дар. Или нет? Эспитцы совсем не походили на самых счастливых людей этого мира. Особенно ведьмы Тэранс. И Хил Рэджис. И сама Лив.

— Значит, вот как, — выдавил из себя мурранец. — Нет, я вам верю. Теперь верю. И насколько я понимаю, то предназначаюсь в жертву морским и подземным.

Следующее умозаключение пронзило разум Ланса насквозь. Всё так просто, так банально, что остается только навеки заклеймить себя непроходимым тупицей.

— Принести чужака в жертву истинным богам Калитара. Да, согласен, это изящное решение. Одержимый искатель древней земли получит всё и сразу, — Лэйгин не мог не восхититься ловкостью островитян. Его выманивали планомерно, осторожно, день за днем, чтобы однажды заполучить целиком и полностью.

Теперь смешно вспомнить, как он радовался, когда удалось связаться с некими таинственными персонами, которые за немалую мзду обещали наладить связь с островом. Похоже, именно на денежки Ланса Лэйгина на Эспит проведут телефонную линию. Смешно. До слёз. Просто обхохотаться над этим одержимым умником.

А чтобы не сбился с пути, подослали Оливи Лакрес. Мол, скорее в Дайон, дурачок. Пока письмецо злодеи не отняли. Интересно, уж не сам ли лорд Эспит гнался за незадачливым любовником в ночи?

Впрочем, это уже неважно.

— И как вы… они… короче, как это будет? — грустно спросил мурранец.

Да, кому угодно станет грустно от осознания собственной ничтожности.

— Жертва морским и подземным, а может быть — нам самим. Я не знаю, почему и за что мы были так награждены или наказаны. И никто не знает. Может статься, что морские и подземные — это мы и есть, а? Ответы там, в лабиринте. В пещерах. Мы не можем туда войти, никто из нас. И уехать отсюда не можем. Сходим с ума, погибаем, и обычно не самой приятной смертью, а потом — очень хорошо это помним. Поэтому среди моих сородичей вызрела мысль о том, что в лабиринт надо запускать кого-то со стороны. Увы, от пленников толку было немного, как и от тех безумцев, что лезли туда за сокровищами. Ну, архивы вы читали, помните. Но человек, шагнувший в лабиринт по собственной воле, так сказать, с открытыми глазами, может все изменить. Во всяком случае, многие на Эспите в это верят. Но не я.

Растревоженное, а оттого буйное воображение подкинуло дровишек в топку Лансовых переживаний. Ему уже чудились горестные вопли пленников, захваченных безжалостными островитянами во время лихих абордажей, несущиеся из-за стен крипты.

Сколько экспериментов провели эспитцы, пока поняли, что важную миссию надо возложить на такого вот добровольца, как Лэйгин? Страшно даже подумать, сколько народу сгинуло в подземельях острова.

— Логика в рассуждениях ваших… сородичей, конечно, прослеживается. Я бы тоже пришел к такому выводу. А вы-то почему не верите?

— Я — Стражница, Ланс, — пожала плечами Лив и уточнила на случай, если собеседнику неведома разница между «защищать» и «охранять»: — Моя задача — стеречь, а не защищать. Но я считаю, что невозможно спастись за счет кого-то другого, даже если весь остров провозгласит его избранным, искупительной жертвой и героем-спасителем. Мы — это скопище бессмертных мерзавцев, убийц, блудниц, отравителей, изменников и воров. Сотни лет прошли, но сколько бы я не смотрела вокруг — это все тот же Эспит. Войдете вы туда или нет — для нас не может ничего измениться. Это было бы… неправильно. Здесь нет невинных узников, а если уж посадили в темницу, надобно сидеть, а не рыть подкопы!

Она резко выдохнула и разжала кулак, которым, оказывается, трясла перед носом у мурранца. Вот что бывает, когда всерьез увлекаешься! Потерять контроль так просто…

— Но мой голос тут не решающий. Я только хочу предупредить вас, что если вы все-таки выживете, разгласить наши тайны вам не удастся. Неважно, какой будет результат, но я не допущу, чтобы чужаки глумились над нашими могилами и топтали наш прах. Это понятно? Конечно, в худшем случае вам удастся испоганить всего один жизненный круг и без того не слишком счастливых людей, но и этого будет много. Что бы мы не совершили, участи мартышек в зоопарке или забавных дикарей мы не заслуживаем. И я этого не допущу.

«Ах если бы, милая Лив, ах если бы! — вздохнул археолог, знавший о настроениях царивших в Мурране, не понаслышке. — Они ринутся сюда не только и не столько за несметными богатствами Калитара, а за тайнами бессмертия и чудесами, ринутся толпами. И если понадобится, пустят вас всех на фарш для котлеток вечности».

— Именно поэтому вы пытались меня отвадить, да? Я понимаю, — Он вспомнил разные мелкие странности в поведении этой непростой, но искренней женщины, которые оказались никакими не странностями. — Я попробую объяснить. Надеюсь, вы поймете. Я всю жизнь шел сюда, на этот остров. Я всю сознательную жизнь, сколько помню себя, хотел найти Калитар. Я его нашел. В недрах ли он, в каждом из островитян, не важно. Я его нашел, он — мой. И я не отдам его никому, ни мурранцам, ни вирнэйцам. Так что участь мартышек в зоосаде вам не грозит. Скорее, это я сам пополню вашу коллекцию безумцев.

Говорил и уже знал, что так и будет. Если повезет, разумеется.

Лив усмехнулась с понимающим недоверием:

— Сделаю вид, что верю вам. Но на всякий случай… Был Орден Зорких и мы. И где теперь Орден Зорких? Ну, довольно. Вы же все равно полезете туда, не можете не полезть. По крайней мере, теперь вы понимаете, чем рискуете. Дверь там, — и ткнула пальцем в темноту. — И вам не понадобятся фонари, веревки и припасы. Там… все по-другому. Я не могу войти внутрь, но частенько стою на пороге. Впрочем, дело ваше. Если угодно, в подвале полно всякого скарба, потребного для экспедиции.

Она повернулась, чтобы уйти, и уже через плечо бросила небрежно:

— Когда соберетесь, я открою вам дверь.

Ланс ошеломленный, простотой исполнения желания, застыл на месте, и едва успел опомниться, когда дама Тенар уже уходила.

— Постойте, Лив! Подождите же, скажите, что я там должен сделать? В смысле, для вас, для эспитцев, совершить там, внизу?