Юлия Васильева - Урожай собрать не просто

К тому времени, когда до нас добрался господин Жерон, выбиравшийся в город для визита к парикмахеру, работа кипела, а упасть на месте с сердечным приступом при виде таких слаженных действий мог разве что человек совсем уж хрупкий.

Уверившись, что все идет как надо, леди Филиппа удовлетворенно заявила:

– Вот теперь я уж точно проголодалась и одним чаем мы не обойдемся. Мой любезный друг Жерон, я, конечно, совсем не разбираюсь в моде, но вам не кажется, что ваш местный парикмахер живет в прошлом пятилетней давности?

– У леди Филиппы столько предметов, в которых она «не разбирается», – по секрету поведал мне партнер фабриканта, – что рядом с ней поневоле начинаешь чувствовать себя ущербным.

Дом господина Клауса находился на территории фабрики и вплотную примыкал к конторе, деля с нею одну из стен. Это было простое функциональное здание без каких-либо претензий на роскошь и модных завитушек, которые лепились к месту и не к месту всем местным дворянством. В гостиной слышалось чье-то оживленное щебетание и смех, временами переходивший чуть ли не в истерические всхлипывания. Господин Жерон галантно распахнул перед нами дверь: первой на правах хозяйки внутрь прошла леди Филиппа, я последовала за ней и неожиданно наткнулась на какое-то высокое препятствие, которого еще секунду назад на моем пути не было.

– Ой!

– Грм, – тоном нашего судьи, тайком дремлющего на заседании, ответил дог, перегородивший проход в комнату.

Впервые меня порадовали размеры домашней любимицы фабриканта: будь Зельда поменьше (бульдогом или терьером) – лететь мне через всю комнату носом в ковер. С другой стороны, будь она поменьше, может, и характер был бы получше. Рискуя остаться без пальцев, я попыталась сдвинуть собаку со своего пути, но не тут-то было.

– О, смотрите, как она вам обрадовалась! – с восторгом сказала леди Филиппа. – Запомнила!

Еще бы не запомнить. И уж так обрадовалась, что клыки блестят. Поддерживая мою мысль, Зельда крайне укоризненно посмотрела на сестру хозяина. Ее взгляд выражал только одно немое обращение: «Как вы могли?» Как вы могли пригласить ЕЕ сюда в отсутствие моего драгоценного хозяина?

– Никогда не видела, чтобы она так себя вела, – белокурая девушка бросилась к собаке и, обняв животное за шею, убрала с дороги. – Она у нас умница.

Нисколько не сомневаюсь: некоторые люди не столь умны, как эта собака.

– Николетта, вы знакомы? Это моя сестра Лилия, – указала на девушку хозяйка.

– А эта пигалица, – добавил у меня из-за спины господин Жерон, имея ввиду совсем молоденькую хохотушку, вопреки всем правилам приличия забравшуюся в кресло прямо в туфельках, – моя дочь Сара.

– Вот такой вот у нас сейчас домашний кружок, – резюмировала леди Филиппа. – Поэтому я так рада, что вы пришли.

– Леди Николетта, не в обиду вам будет сказано, но я бы предпочел, чтобы Филиппа привела гостя-мужчину, – партнер фабриканта вальяжно расположился на стуле рядом с хозяйским местом, нисколько не претендуя на оное. – Они меня когда-нибудь задушат! Ох уж это женское общество! Четверо на одного!

– Трое, – поправила его наивная Сара.

– Четверо, моя дорогая, четверо. Зельда тоже прилагает к любому вашему делу свою пятнистую лапу.

– Гав!

– Ну что я говорил!

– В моем доме все наоборот, – решила поддержать беседу я, усаживаясь по левую руку от леди Филиппы, с достоинством занявшей почетное место хозяйки. – Я бы с удовольствием с вами поменялась хотя бы на пару дней.

– Чисто мужское общество ничуть не лучше, – безнадежно махнул рукой господин Жерон. – Все обязательно закончится или попойкой, или дракой, или и тем и другим одновременно, – я не стала уточнять, что имела в виду своих несовершеннолетних братьев, и он имел возможность беспрепятственно продолжить свою мысль. – Все хорошо в равновесии. Только тогда оба пола стараются проявлять себя с лучшей стороны, когда они находятся в обществе друг друга.

Сара и Лилия дружно закатили глаза, тем самым, видимо, демонстрируя, что сейчас начнется курс лекций о морали.

И точно: господин Жерон развивал эту тему до тех пор, пока не подали чай, и только тогда леди Филиппе удалось вставить фразу:

– Вы не правы. Именно мужчины губят в женщинах романтичную натуру.

– То же самое я могу сказать и о женщинах.

– Неужели?

– Да-да, мы, мужчины, точно так же, как и вы, женщины, в юности лелеем мечты о единственной и прекрасной. С одной лишь той разницей, что вы умудряетесь сохранять грезы до последнего вздоха, а нам приходится распрощаться с ними довольно скоро. И я спрашиваю, кто в этом виноват?

– Жерон, вы гадкий, гадкий старикашка! – смеясь, возмутилась леди Филиппа. – Больше и не подумаю звать вас к чаю.

– Но, душа моя, вспомните пример своего брата, – возразил мужчина, нисколько не обидевшись на такое обращение, из чего я сделала вывод, что эти двое накоротке и подобные шутки их уже не смущают. – Он был трепетным юношей: влюблен, помолвлен, полон надежд. И что в итоге? Рушится его дело – и эта вертихвостка идет на попятную уже через несколько дней, а через полгода и вовсе выходит замуж за другого. Тут уж поневоле придется расстаться с любого рода мечтами. И вы еще будете мне говорить, что мужчины не романтичны! Нам просто не дают такими оставаться!

Я слушала, временами забывая дышать.

– Ну вот, смотрите, что вы наделали своей болтовней! – кивнула на меня старшая сестра фабриканта. – Дитя лишилось последних иллюзий об этом мире.

Господин Жерон рассмеялся, расплескивая чай по блюдцу:

– Я же вам уже рассказывал про эту милую маленькую леди. Поверьте мне, у нее их и не было.

Лилия сочла необходимым едва слышным шепотом немного просветить меня по поводу происходящего:

– Не обращайте на них внимания. Эти двое любят обсуждать кого-нибудь в его присутствии так, как будто его здесь нет. И я вам благодарна, что на этот раз целью выбрали не меня.

– Одно могу сказать точно: в том, что женщины верят и надеются, нет заслуги мужчин, – я решила все же хоть как-то обозначить свое участие в разговоре.

– Ах, бедняжка, и вас уже постигло разочарование в столь юном возрасте, – начал наклоняться ко мне господин Жерон.

– Если вы попробуете потрепать меня по щеке, честное слово, я вас укушу, – в моем тоне был смех, но и щепоть угрозы тоже.

Леди Филиппа, Лилия и Сара разразились аплодисментами.

Партнер фабриканта всплеснул руками и рассмеялся:

– Окружен и разбит! Ох уж эта женская солидарность!

После визита на фабрику у меня осталось двойственное ощущение: с одной стороны, развеяться удалось преотлично, и я бы с удовольствием продолжила знакомство с леди Филиппой, с другой стороны, на душе стало как-то неспокойно, а в руках появился непроходящий зуд. Возможно, это проявлялась та самая «хозяйственная жилка», о которой упоминал старик с рябиной на шляпе. И, похоже, жилке этой было абсолютно наплевать, мое хозяйство или не мое.