Ульрике Швайкерт - Наследники ночи. Смертельная схватка

— Мне непонятно, как она не отвернулась от тебя сразу же после твоего предательства. Ты поступил с ней подло — не говоря уже обо мне и о Лучиано.

— Вот и правильно, не стоит нам об этом говорить, — перебил вампиршу Носферас. — Лучше забудем об этом неприятном событии.

Обеспокоенно поглядывая на Лео, Лучиано попытался отодвинуть Клариссу себе за спину и тем самым вывести ее из опасной зоны. Разъяренный взгляд венца не сулил ничего хорошего. Лучиано боялся, что в гневе Лео может забыть о хороших манерах и совершить необдуманный поступок. Конечно же, Носферас готов был защищать возлюбленную с помощью кулаков или любым доступным оружием, но при этом прекрасно понимал, что Дракас победил бы его и не в таком опасном настроении.

— Можешь не бояться за свою служанку, — сказал Франц Леопольд, и в его голосе прозвучали металлические нотки. — Я не дерусь с вампиршами, тем более с нечистокровными. Это ниже моего достоинства.

С этими словами Дракас развернулся и умчался прочь. Лучиано снова заметил его среди наследников лишь спустя некоторое время, когда они прошли Сити и впереди показались мрачные стены Тауэра.

* * *

— Так, значит, это и есть знаменитый лондонский Тауэр? — спросил Мэрвин, окидывая взглядом неглубокий зеленый ров, над которым возвышались мощные башни, соединенные крепостной стеной.

— Да, с ним связано множество интересных историй, — ответила Ровена, которая снова шла под руку с ирландцем, чем вызывала легкую зависть у Алисы.

Почему они так хорошо ладили и никогда не ссорились? На Серена и Кьяру Фамалия вообще старалась не смотреть. Они всегда держались в стороне от остальных наследников и окружали друг друга облаком нежности.

«Да, мне это тоже кажется отвратительным!» — прокомментировал мысли сестры Таммо.

«Прочь отсюда!» — вспылила Алиса и с такой силой вышвырнула брата из своего разума, что тот застонал и схватился за голову.

— Это было грубо!

— Пусть это послужит тебе уроком! — гаркнула вампирша и хмуро посмотрела на Таммо, но он лишь рассмеялся.

— Самую древнюю часть Тауэра — центральную крепость с четырьмя башнями — возвел Вильгельм Завоеватель, после того как в 1066 году захватил Англию, — рассказывала Ровена. — Она должна была стать символом его могущества и послужить для усмирения лондонских мятежников. В течение последующих веков вокруг Тауэра возвели два крепостных кольца и вырыли глубокий ров, который вскоре превратился в самую зловонную клоаку Лондона, польку все выливали туда содержимое своих ночных ваз. И лишь недавно королева Виктория приказала осушить образовавшееся здесь вонючее болото и засыпать его землей.

— Ну и кому это интересно? — застонал Таммо. — Лучше расскажи нам что-нибудь по-настоящему увлекательное.

— Например? — спросила Ровена.

— И что здесь непонятного? — возвел руки к небу Таммо. — Насколько я знаю, Тауэр был не только крепостью короля, но тюрьмой для особо опасных преступников. Разве здесь никого не казнили?

Ровена усмехнулась и показала рукой на возвышавшийся слева от крепости холм.

— Да, преступников казнили вон там. Обезглавливание было одним из любимых развлечений горожан. Быть казненным на этом холме считалось большой честью. Обычных предателей вешали, потрошили и четвертовали в Тайберне, — поморщилась вампирша, в то время как Таммо широко усмехнулся.

Фернанд и Джоанн подошли поближе.

— Рассказывай дальше. Это уже интереснее, — сказала Джоанн.

Ровена покачала головой, но все же продолжила:

— Как я уже говорила, любимым развлечением лондонцев было наблюдать, как топор палача отсекает голову преступника от тела. Иногда зрителей было так много, что приходилось возводить специальные трибуны, чтобы каждый мог увидеть все происходившее на плахе. Во время одной из последних казней, состоявшихся на этом холме, одна такая трибуна не выдержала натиска толпы и обвалилась. В результате с жизнью попрощался не только преступник, но и двадцать зрителей.

Таммо и Пирас захихикали и потребовали продолжения.

— Расскажи нам что-нибудь жуткое, — попросил Фернанд.

— Да, о какой-нибудь кровавой или неудавшейся казни, — присоединился к другу Таммо.

Алиса закатила глаза, но осталась, чтобы послушать.

Ровена ненадолго задумалась, затем кивнула.

— Хорошо. Я расскажу вам, как был казнен Джеймс Скотт, первый герцог Монмут. Он был одним из внебрачных сыновей короля Карла Второго, который взошел на престол после Реставрации. После смерти отца Скотт решил побороться за корону и поднял восстание против своего дяди Якова Второго. После того как мятежники потерпели поражение, герцога бросили в Тауэр и приговорили к смерти. Когда осужденного вывели на эшафот, палач — который в перерывах между казнями работал мясником — ожидал от него вознаграждения за чисто проделанную работу. В то время было принято платить палачу, чтобы удар топора был быстрым, а смерть — мгновенной и безболезненной, Но Джеймс Скотт, должно быть, решил, что герцог королевских кровей не обязан оплачивать собственную казнь, и не дал палачу ни одной золотой монеты.

— Ох, я предчувствую что-то недоброе, — покачал головой Таммо.

Ровена кивнула и попыталась придать своему лицу трагическое выражение.

— Палач не на шутку разозлился. Когда Джеймс Скотт положил голову на плаху, первый удар топора оказался настолько слабым, что лишь нанес ему глубокую рану. Да и второй был не лучше. Говорят, палач сделал более десяти ударов, а голова Скотта так и не была полностью отсечена от тела. В конце концов палачу пришлось достать нож для рубки мяса и закончить работу с его помощью.

Джоанн захлопала в ладоши, а Таммо громко засмеялся.

— Это еще не все, — сказала Ровена. — Как обычно, отрубленную голову показали толпе, а затем нанизали на копье, чтобы пронести по городу, а после этого выставить на всеобщее обозрение на Лондонском мосту. Стражники с головой Скотта были уже в пути, когда придворные вспомнили, что у покойного не было портрета. Это противоречило традициям! Все-таки герцог был королевским отпрыском. Поэтому голову Скотта поспешили вернуть с моста, пока вороны не успели выклевать ему глаза, и принесли в Тауэр, где один из королевских хирургов снова пришил ее к телу. Грубый шов прикрыли широким воротником, а затем послали за художником, который должен был нарисовать портрет герцога в течение суток. Я думаю, вы понимаете, чем была вызвана такая спешка, — сказала Ровена и сморщила нос.

На этот раз от смеха не удержалась даже Алиса.

Ровена собиралась рассказать еще одну кровавую историю, когда лорд Милтон подозвал наследников к себе.

— Идите за мной. Уже почти десять часов. Нам нужно пройти через ворота, прежде чем здесь появится Йоменский Страж с ключами королевы.