Брендон Сандерсон - Обреченное королевство

Еще недавно он был уверенным в себе , подумал Адолин, хотя и шел не тем путем. Так было лучше.

Далинар не ответил, и они пошли дальше. За шесть лет солдаты как следует обжили лагерь. Эмблемы взводов и рот украшали казармы, пространство между ними заполняли ямы для костров, стулья и затененные полотном обеденные площадки. Отец не запрещал их, только требовал абсолютной чистоты и порядка.

Далинар также разрешал привезти на Разрушенные Равнины семьи. Крепкая семья светлоглазого офицера представляла собой команду, в которой муж сражался и командовал, а жена писала, читала, занималась хозяйством и обустраивала лагерь. Адолин улыбнулся, подумав о Малаше. Станет ли она такой для него? В последнее время девушка охладела к нему. Но, конечно, еще есть Данлан. Он только раз встретил ее, но уже загорелся.

Даже самым обычным темноглазым солдатам Далинар разрешал привозить своих жен. И даже оплачивал половину стоимости проезда. Адолин как-то спросил почему, и отец ответил, что считает неправильным это запрещать. В любом случае на военлагеря никогда не нападали, женщинам опасность не грозила. Однако Адолин подозревал, что отец, живущий в роскошном почти-дворце, чувствовал бы себя неловко, если бы не дал людям наслаждаться семейным уютом.

Так что по лагерю носились стайки детей, и, пока мужчины точили копья и полировали кирасы, женщины стирали и рисовали охранные глифы. А внутренности казарм зачастую делились на комнаты.

— Я думаю, ты прав, — сказал Адолин, пытаясь отвлечь отца от нелегких размышлений. — Я имею в виду, что ты разрешил им привезти сюда семьи.

— Да, но сколько из них останется, когда мы уедем?

— Это важно?

— Не уверен. Фактически Разрушенные Равнины стали провинцией Алеткара. Что будет на этом месте через сто лет? Станут ли эти кольца казарм округами? Внешние лавки рынками? Холмы на западе полями? — Он тряхнул головой. — Гемсердца останутся, точно. А значит, найдутся и люди, которые захотят завладеть ими.

— Но это же не так плохо, верно? Пока все эти люди алети, — хихикнул Адолин.

— Возможно. А что произойдет со стоимостью гемсердца, если мы продолжим собирать их с такой скоростью?

— Э… — Хороший вопрос.

— Что произойдет, когда редчайшее и поэтому самое желанное вещество на Рошаре станет чем-то совершенным обычным? И еще много что произойдет, сын. Много того, о чем мы не думаем. Гемсердца, паршенди, смерть Гавилара. Ты должен быть готов как следует обдумать все это.

— Я? — поразился Адолин. — Что ты имеешь в виду?

Далинар не ответил, только кивнул командиру Пятого батальона, который выбежал навстречу им и отдал честь. Адолин вздохнул и тоже отдал честь. Двадцать первая и Двадцать вторая рота отрабатывали движение сомкнутым строем — основное упражнение, чье настоящее значение не мог оценить почти никто из штатских. Двадцать третья и Двадцать четвертая рота ходили разомкнутым — боевым — строем, выполняя перестроения, используемые на поле боя.

Сражения на Разрушенных Равнинах сильно отличались от обычных, и алети пришлось дорого заплатить за этот опыт. Паршенди — коренастые и мускулистые — имели странные доспехи, росшие прямо из тела. Они не покрывали тело полностью, как доспехи алети, но зачастую оказывались намного полезнее вооружения пеших солдат-алети. На самом деле каждый паршенди представлял из себя очень подвижного тяжеловооруженного пехотинца.

Паршенди всегда атаковали парами, не строясь в регулярные ряды. Казалось, дисциплинированный боевой строй мог их легко победить. Однако каждая пара обладала огромной наступательной мощью и была так хорошо вооружена, что легко проламывалась сквозь стену щитов. Не говоря уже о том, что иногда целые отряды паршенди храбро прорывали линию алети.

Был у них и особый способ движения группой. А в бою все их маневры отличались необъяснимой согласованностью. И то, что на первый взгляд казалось первобытными инстинктами, скрывало в себе нечто более тонкое и опасное.

Алети сумели выработать два способа борьбы с паршенди.

Первый способ — это Носители Осколков. Эффективно, но ограниченно. Например, во всей армии Холин было только два Клинка, невероятно могущественных, но требовавших поддержки. Даже самого умелого Носителя Осколков, бьющегося в одиночку, заваливали телами и опрокидывали на землю. Как-то раз Адолин видел, как обычный солдат сбил с ног полного Носителя Осколков, и только потому, что к тому времени толпа копейщиков полностью продырявила его Доспехи. Потом светлоглазый лучник пронзил его стрелами в пятидесяти местах, добыв для себя Доспехи. Не самый героический конец.

Второй способ сражения с паршенди основывался на быстром движении и точности перестроения. Гибкость в сочетании с дисциплиной: гибкость, чтобы противостоять звериной ловкости паршенди; дисциплина, чтобы поддерживать строй и компенсировать индивидуальную силу паршенди.

Хеврум, Пятый батальонлорд, ждал Адолина и Далинара, стоя в ряду со своими офицерами. Они дружно отдали честь: приложили правые кулаки к правой груди, костяшками наружу.

Далинар кивнул им.

— Мои распоряжения выполнены, светлорд Хеврум?

— Да, кронпринц. — Хеврум внешне походил на башню; бороду он заплетал в длинные косички, как рогоеды, и чисто брил подбородок. В его жилах текла кровь народа Пиков. — Люди, которых вы хотели видеть, ждут вас в шатре для аудиенций.

— Что это? — спросил Адолин.

— Я тебе покажу, — сказал Далинар. — Но сначала осмотрим войска.

Адолин нахмурился, но солдаты уже ждали.

Хеврум приказал своим людям выстроиться. Адолин прошелся перед ними, проверяя мундиры и строй. Все выглядели чистыми и опрятными, хотя, по сведениям Адолина, некоторые из солдат жаловались, что от них требуют слишком тщательно следить за формой. Иногда он был готов с ними согласиться.

К конце инспекции он обратился к случайно выбранным воинам, спросив, есть ли у них какие-нибудь конкретные просьбы. Ни у кого никаких просьб не было. То ли они всем довольны, то ли робеют.

Закончив, Адолин вернулся к отцу.

— Ты все сделал хорошо, — сказал Далинар.

— Просто прошелся перед строем.

— Да, и произвел на них хорошее впечатление. Люди должны знать, что они тебе не безразличны, и тогда они будут уважать тебя. — Он кивнул, похоже, самому себе. — Ты хорошо обучился.

— Мне кажется, ты слишком много приписываешь обычной проверке, отец.

Далинар кивнул Хевруму, и батальонлорд повел их в шатер для аудиенций, расположенный рядом с полем, на котором занимались солдаты. Адолин, недоумевая, посмотрел на отца.

— Я приказал Хевруму собрать всех солдат, которым Садеас задавал вопросы в тот день, когда мы сражались на плато, — объяснил Далинар.