Эрик де Би - Темноты

Когда послушник ушёл, глаза Мирин стали блуждать по толпе, словно высматривая кого-то. Девушка нашла нечто гораздо более интересное.

— Еда, Кален! — выдохнула Мирин. — Ты только посмотри на всю эту еду !

— Да, давай… — сглотнул Кален. У него немного кружилась голова. — Давай сперва пойдём туда.

Банкетные столы вокруг двора были доверху заставлены всеми богатствами королевства. Мирин обнаружила лакомства и фрукты, мёд, дыни и пироги, булочки из самой разной муки, выпеченные в форме животных, вина из сотен земель, сыры дюжин созданий.

Пока Мирин наполняла тарелку, Кален осматривался. Во внутреннем дворе царило радостное оживление: бормотание тысяч разговоров, смех и шёпоты, доносившиеся из укромных уголков, где происходило нечто весьма интимное.

Проклятье, подумал Кален, завидя любовников в полускрытых альковах. Он покосился на Мирин — а точнее, на её маленький зад, когда та нагнулась, чтобы понюхать какой-то сыр, — и покраснел. Поразительно, какую значительную перемену сотворило одно правильно подобранное для Мирин платье — оно и серебристые волосы, так идеально подходившие к коже цвета полированного дуба. Красный шёлк заставил Калена думать о девушке как о женщине — это в равной степени и нравилось, и не нравилось ему.

А затем у него в мозгу зародилась мысль, от которой Кален вздрогнул. Боги, она могла попросить его потанцевать .

Чтобы отвлечься, мужчина принялся рассматривать костюмы. Кален не был таким уж знатоком истории, так что не мог узнать все маски и наряды, но Дрен помнил некоторых героев тех книжек, что как-то купил и бегло просмотрел. Большей частью Кален знал об их похотливых пародиях, а не о настоящих жизнях — подумав об этом, Кален почувствовал себя ещё более неуютно.

Кален стоял напрягшись и пытался побороть волну паники, зародившейся где-то у него в животе и грозившей охватить его всего. Слишком много народу. Слишком много Мирин.

Где бы она ни была, Файне уж точно расхохоталась бы, — в этом Кален не сомневался.

Следующие слова герольда достигли ушей Калена.

— Леди и лорды, Старый Маг со спутницей, Соловьём из Эверлунда, — крикнул тот. — Представители Гвардии Глубоководья.

Кален замер и медленно повернулся.

— Кален? — окликнула его с полунабитым ртом Мирин, но Кален не ответил.

Вместо этого он уставился на женщину, которую ожидал увидеть меньше всего: Арэйзра шла по залу под руку с Борсом Джерти. Среди стражников было традицией надевать броню и оружие на костюмированные балы — вдруг потребуются — но при этом носить маску и табард [48] Гербовая накидка. Тот же плащ, только со стилизованным изображением-гербом, одевающийся поверх лат. или плащ, которые легко можно было скинуть, если что-то случится. На табарде Арэйзры была изображена характерная птица на фиолетовом поле. У женщины был разрисованный таким же гербом щит, а волосы она выкрасила в золотисто-каштановый.

Калену придётся держаться подальше — Арэйзра вполне могла узнать Тенеубийцу. Дрен поспешил нырнуть в толпу, молясь, чтобы девушка его не заметила.

К счастью, Арэйзру отвлёк что-то сказавший Джерти. Коммандер уклонился от традиции и предпочёл надеть красный балахон, сродни тем, что носят волшебники, и ненастоящую бороду. Едва ли можно было сказать, что он был лишь немного пьян: на глазах Калена Джерти приложился к фляжке, замаскированной под курительную трубку.

— Я сейчас, — шепнул Кален Мирин и начал осматриваться в поисках уборной, кладовки или просто какого-нибудь потаённого уголка, где бы он смог оставить свой шлем. Кален мог просто уйти — он мог…

Когда его коснулась чья-то рука, Дрен был почти уверен, что это Арэйзра. Мужчина медленно обернулся.

— Ну вот, становится ещё веселее! — сказала женщина. — Покажи себя, муж, — и не вздумай врать о собственном имени. Я узнаю ложь.

На задавшей вопрос дворянке — женщине, а не девушке, как заметил Кален, — было оборванное чёрное платье, а волосы, должно быть, были зачарованы — на глазах гвардейца пряди извивались и шевелились, словно серебристые гадюки. Подол платья был вызывающе коротким — платье больше показывало, нежели скрывало. Кален узнал персонажа, чей образ примерила на себя дворянка, — легендарная Симбул, Королева-Ведьма Агларонда.

— Выбирай слова обдуманно! — произнесла незнакомка с полумаской на лице, насмешливо улыбаясь. — Я брала уроки у самой леди Айлиры, чьё умение определять правду славится во всём Глубоководье! Я могу услышать нотки лжи в голосе или прочесть их по лицу… — пальцы девушки пробежались по его шлему. — Да, я могу прочесть твоё лицо, если ты будешь так добр снять с себя это, — дворянка убрала руку и усмехнулась — как кошка, увидевшая мышь. — Но сейчас сойдёт и имя.

Кален лихорадочно пытался придумать ответ.

— Но леди, моё имя…

Девушка довольна улыбнулась, видя его замешательство.

— Я не имею в виду Ваше настоящее имя, дорогой сьер, — произнесла она и показала на его наряд. — Я имею в виду, кто же Вы сейчас ?

Лучше не стало — на это у Калена тоже не было ответа.

— Отстань от него, Пламя, — раздался из-за спины Калена ядовитый голос, и Дрен почувствовал, как кто-то взял его за руку. — Я первая его увидела!

Пламя . Эта кличка ему была знакома. Кален не помнил настоящего имени девушки, но Леди Пламя, наследница Дома Вэйвсильвер, прославилась на всё Глубоководье своим острым язычком. Мужчина припомнил, как Целлика рассказывала какую-то громкую историю, связанную с Леди Пламя, и пожалел, что слушал в пол уха. Но и услышанного хватило — Кален вознёс хвалу богам за «спасение».

Это было до того, как он оглянулся.

Кален уставился на изящную женщину, на которой было вечернее платье из чёрной кожи и ткани — и того, и другого было не так много — которое едва прикрывало её самые интимные места. Волосы девушки были окрашены в снежно белый цвет, а кожа — в чёрный — это прекрасно сочеталось с цветом её одеяния, в особенности, с сапогами на высоких шпильках длиной с добрый боевой кинжал, благодаря чему ростом девушка достигала Калена. Женщина пальцем провела по рукояти хлыста, обмотанного вокруг талии.

Калену потребовалось не так много времени, чтобы узнать тёмную эльфийку-дроу, жрицу паучьей богини Лолс. Дрен знал, что та, конечно же, не была дроу, поскольку даже не сделала попытки как-то замаскировать человеческие черты. Неудивительно: дворянская молодёжь больше тяготела к показушности. Хлыст тоже не совсем подходил: этот, скорее, был атрибутом жрицы Ловиатар, богини боли.

«Симбул» возмущённо ахнула. Оглянувшись, Кален заметил, как в её глазах зажглось пламя, которое, конечно же, было волшебного происхождения.