Павел Александров - Призвание миротворца

Марк закусил губу: горько, но могло быть и хуже. Он поморщил лоб, пытаясь вспомнить последние мгновения схватки с солимами.

— Это ведь ты была там, Лейна? Чем ты мне присыпала рану?

— Светоцветом. Мы собираем его там, где, согласно преданию, лесных отшельников постигало озарение. Такие места благоприятны для этого растения. Тёмная горечь солимов — это не просто яд. Она отравляет не только кровь, но и душу. Тот, кого поразила эта отрава, начинает питать отвращение ко всему: к уходящей жизни, к приближающейся встрече с вечностью, к самому себе. В такие мгновения тьма легко может войти в человека и поглотить всё, чем он жил, что любил и во что верил…

— Поглотить? Зачем тьме умирающий человек? — не вполне понимая о чём речь, спросил Марк.

— Это её пища. Она забирает всё, что было в его душе: радости и боли, надежды и сомнения — всё. Остаётся пустая оболочка: без памяти, без личности — одна пустота.

Марк понимающе закивал, хотя по-прежнему не совсем понимал, о какой именно тьме идёт речь.

— Ты спасла меня, Лейна. Спасибо, — просто сказал он, решив обойтись без лишней патетики на манер «Да возблагодарит тебя Всевышний!»

— Я всего лишь использовала светоцвет, — скромно пожала плечами девушка. — А он всего лишь возродил в твоей памяти веру, которая и дала тебе силу выжить. А вообще, это Никта повела нас к тебе на выручку, едва ей о тебе доложили.

— Вот как, — проговорил Марк, смутно вспоминая тот очень знакомый голос, который он слышал, когда лежал умирающий в лесу. — Никта была там?

— Да и не одна. Она целый отряд привела.

— Значит, это вы так напугали солимов?

— Солимов? Нет, их и след простыл, когда мы подоспели. Там был только твой приятель. Раненый, но не так сильно как ты. Солимы его в ногу ранили. Мы ему помогли, а он всё не позволял, чтобы мы тебя забрали.

— Это Сурок, — Марк смутно вспоминал картину последней схватки. Кажется, Сурок пытался пробиться к нему на помощь.

— Сурок? Странное у него прозвище, — усмехнулась девушка. — Никта еле убедила его, что если мы не заберём тебя в наш городок, то ты умрёшь.

— Правда? А где она? Где Никта? — Марк забеспокоился, вспомнив главную цель своей службы в отряде наёмников. — Она здесь? Я могу её увидеть?

— Сколько вопросов! — многозначительно усмехнулась девушка. — Она в сельве, но не здесь. Вернётся дня через два. Ты пока лежи, ладно? Я принесу тебе поесть. До сих пор тебе было нельзя принимать твёрдую пищу, только отвары… И не пытайся спуститься вниз, ты ещё очень слаб. Свалишься и шею сломаешь.

Пришлось согласиться. Марк и впрямь едва не терял сознание от слабости.

Лейна вернулась быстро, принеся горячую похлебку в глиняном горшочке, пучок зелени, пресного хлеба и травяной чай. Марк не стал спрашивать, как она поднялась со всем этим по навесной лесенке.

— А почему вы не положили меня внизу?

— В сельве у нас много врагов. Напади они на лагерь — внизу ты станешь лёгкой добычей. А здесь ты в безопасности. Боевые даймоны Хадамарта не умеют лазить по деревьям.

— А солимы?

— С солимами мы не воюем, — сообщила Лейна и оставила его одного, прежде чем он успел застыть с поднесённой ложкой ко рту.

Лесное Воинство не воюет с нелюдью, укореняющей селения? Вот так новость! Да быть такого не может! Скорее всего, Лейна просто никогда не ходила против них. Наверное, с солимами ведут борьбу лишь особо обученные воители, мастера лесного боя, вроде Никты. Хотя, если они с Лейной подруги, разве она бы не рассказала ей…

Впрочем, не стоит гадать. Придёт Никта и всё объяснит.

Вечером Лейну сменил Береван, высокий узколицый лучник, хмурый и немногословный. Спросив, давно ли Марк пришёл в себя и ничего ли ему не нужно, стрелок удалился. Потом пришёл седовласый лекарь Эльвиан, принеся Марку кружку сока, знакомого по горькому вкусу.

— Не смотри, что горькое, это снадобье весь яд с твоего тела вывело, да ещё и силы прибавило, — добродушно пояснил лекарь.

— Прибавило? — чуть улыбаясь, Марк глянул на свои ослабевшие руки. — А мне кажется, что силы у меня стало не больше, чем у трёхлетнего ребёнка.

— Э-э, да разве в мышцах вся твоя сила, воитель? Нет, в твоей воле она сокрыта, которой тело твоё подчиняется. У кого воля сильна — у того и тело крепко. А снадобье, хоть и горькое, а волю твою скрепило. А мышцы отощали — не беда. Поправишься — сильнее станешь.

Теперь, когда его не поили безвольного с ложечки, Марку и впрямь пришлось приложить всю силу воли, чтобы выпить чашку этого сока. Горечь была невозможной, но тошноту не вызывала, а, попадая в желудок, и впрямь придавала телу крепости.

Последующие два дня Марк не оставлял попыток выйти на деревянный настил, но спуститься вниз даже не пробовал. Силы восстанавливались очень медленно, слабость уходила неторопливо, тело так и норовило свалиться и предаться беспробудному сну. Самое большее, на что его хватило — это обойти своё жилище по настилу и убедиться, что подобные навесные шалаши здесь в изобилии. Появилась Лейна и настоятельно попросила его вернуться в жилище, причём в её голосе послышалась такая интонация, что Марк решил не спорить.

На другой день при попытке испытать надёжность навесной лесенки его застал лучник Береван. Он не отличался учтивостью и просто процедил сквозь зубы: «Вернись назад!»

В этот раз Марк не удержался от наболевшего вопроса:

— Ты приказываешь мне как пленнику или просишь как гостя?

— Приказываю… как гостю, — глухо ответил лесной стрелок.

— Странный у вас обычай обращения с гостями, — заметил Марк, но повиновался, пока хмурый страж не вернул его на место силой.

На следующий день, когда Лейна принесла ему ужин в глиняной посудине, Марк решил разузнать, в каком статусе он пребывает в лагере Лесного Воинства. По крайней мере, эта девушка была к нему более благосклонна, чем Береван.

— Постой, Лейна, побудь со мной немного, — попросил он и, когда девушка присела у его ложа, продолжил: — Скажи, Лейна, я разве в плену?.. В смысле, когда я поправлюсь, мне позволят вернуться назад в лагерь наёмников?

Лейна опустила глаза и чуть-чуть поджала губы.

— Мне не позволено отвечать на такие вопросы.

— Ладно, не отвечай.

«Твои глаза ответили мне на мой вопрос», — невесело подумал Марк.

— Тогда скажи, когда я смогу увидеть Никту?

— Она уже в нашем городке, — вновь оживилась Лейна. — Она расскажет тебе всё, что ты хочешь знать.

— Что ж, это хорошо, — не выдавая взволнованности, Марк потянулся к ужину. — Так, что тут у нас? Фасоль, хлеб, о, молоко, славно. Вы что же, коров тут держите?

— Нет, это оленье молоко.

Марк неприязненно нахмурился, вспомнив укоренённую ферму лесных оленеводов, и постарался отогнать воспоминания.