Павел Александров - Путь миротворца

Марк заметил, что задел старую рану. Епископ сник, съежился, ниже и ниже опуская голову. Но глаза его неуклонно смотрели на Марка со странным недоумением и даже страхом.

— Что с тобой происходит, Седьмой миротворец? Я твой проводник, куда ты хочешь идти без меня? — тихо проговорил епископ. — Не делай то, о чем будешь потом жалеть.

Остаться без епископа Марк не хотел, и, может быть, смягчил бы тон, если бы не расценил его слова как попытку контроля. Непримиримые слова помимо воли слетели с языка:

— Я жалею только о том, что слишком долго слушался вас.

Епископ отпрянул словно от болезненного удара.

— Ты несправедлив ко мне, Маркос.

— А вы? Вы были справедливы, помыкая мною как угодно? Справедливо было уходить и оставлять меня в неведении? Я мог бы сам искать объяснение пророчеству, если бы так слепо не доверял вам! — Марк зашагал по комнате. — Все, теперь я буду поступать так, как считаю нужным. Я сам найду и разгадку пророчества, и путь к исполнению своей миссии.

Епископ поднялся с умоляющим взглядом.

— Не делай еще одну ошибку…

— Вы моя главная ошибка… — сквозь зубы процедил Марк.

Он ринулся к двери, бросив на ходу фразу, сорвавшуюся так же невольно, как и все высказанное. Она вылетела четко, неотвратимо, направленно, словно магическая молния:

— Вы мне больше не нужны!

Хлопнув дверью, Марк вышел во двор. На небе горели звезды, в легкой туманной дымке плыли лесные кустарники. Ночная прохлада не остудила его гнева. Горькая обида на весь мир беспощадно сжимала сердце.

— Я многого не замечал в тебе, Маркос, — услышал он за спиной голос епископа. — Прости, что я не научился понимать тебя. Постарайся же ты меня понять.

— Зачем? Что это изменит? — сухо ответил Марк. Он был готов к примирению, но упрямая гордость требовала помедлить.

— Маркос, я хочу открыть тебе одну истину…

Марк с тоской смотрел в ночное небо: «А если я не хочу быть Седьмым миротворцем? Если прямо сейчас отрекусь от своего титула и уеду в Мелис к Меллине, а? Что вы все будете делать без Седьмого миротворца?»

— Берегись!

Епископ сбил его с ног, и словно получив удар в грудь, придавил его спиной к земле. У Марка потемнело в глазах. Он ударился затылком о землю и какое-то время лежал без движения, приходя в себя. Выбираясь из-под епископа, он ощутил тупую головную боль.

— Брат Ортос, что с вами?

Марк замер в глубоком шоке: из груди епископа торчала полуметровая стрела со знакомой черной ленточкой на конце. Из глубокой раны толчками выбивалась кровь.

— Сюда! На помощь! — в страхе завопил Марк. Он вдруг очень ясно представил, что невидимый стрелок может целиться в него.

…Но тут безумная ярость подбросила его на ноги. Подлый убийца не стоит того, чтоб от него прятались!

— Где ты, гад? Выходи! Я найду тебя, урод, слышишь, найду!

Марк сорвал с пояса книгу. «Слово-меч!» — даже не крикнул, а только подумал он. Ночь осветилась светом вспыхнувшего Логоса.

— Выходи, тварь! Выйди ко мне лицом к лицу!

Первой появилась хранительница, выпорхнув из дверей как тень. Марк оглянулся. Глаза Никты, будто из ярко-синего стекла безумно смотрели на лежащего в крови епископа — боль, умноженная на шок. Она сама словно встретилась со смертью.

Громкий испуганный визг Флои, увидевшей епископа, привел ее в чувство. Глаза ее ожили. Вспыхнула яростная решимость.

— Что ты стоишь?! Убери меч! — она ударила Марка по руке. — Харис, Иалем! Ортоса — в дом. Флоя, прекрати рыдать. Мигом в дом и приготовь все для перевязи.

Подействовало. Харис вместе с насмерть перепуганным Иалемом подхватили неподвижного епископа под руки и поволокли в дом. Флоя утерла слезы и бросилась за ними.

— Где он? — услышал Марк шепот хранительницы.

Она припала к его уху, держа за плечи, будто пряталась за его спиной, но на самом деле — готовая в любой момент залечь с ним на землю.

— Там, — ткнул он острием меча в сторону леса.

Он рыскал глазами по лесной чаще, пытаясь уловить силуэт невидимки, и вдруг ему что-то померещилось.

— Я найду тебя! — заорал Марк так, что привел в волнение спящий лес. Закружили разбуженные птицы, горланя на всю округу об опасности.

Хранительница помешала ему рвануться в чащу, с дикой силой оттолкнув к дому.

— Дурак! Быстро в дом! И не высовывайся!

Выхватив метательный кинжал, она бесшумно как кошка помчалась к темным зарослям. В ее приказе было столько раненой ярости, что он не посмел ее ослушаться.

Марк вернулся в дом. В гостиной уже горели четыре ярких свечи, Иалем суетился, зажигая дополнительные. Харис возился с раной уложенного на кровать епископа, пытаясь остановить кровь. Флоя таскала чистые тряпицы, марли и миски с водой.

— Я позову на помощь, — с испуганным лицом прошептал Иалем и бросился из дому.

Марк опустился на стул. Его разум словно восстанавливался после тяжелого гипноза. Голова болела уже не от удара о землю, а от шока: только что он стоял рядом с ним, говорил, а теперь… нет, он не умрет, этого не может быть! Епископ будет жить, надо верить, верить! Харис что-то беззвучно бормотал, и из обрывков фраз Марк слышал только слова «сердце» и… «смерть». Изнутри рвалось желание завопить «НЕТ! ОН НЕ УМРЕТ! ОН БУДЕТ ЖИТЬ!», но Марк был полностью обессилен. К счастью, его никто не трогал, все были заняты епископом, который неподвижно лежал на перепачканной кровью постели и не подавал признаков жизни.

— Он будет жить? — решился спросить Марк.

Хранительница и странствующий рыцарь молчали.

«Пожалуйста, пожалуйста, скажите да!»

Харис вытер рукавом выступивший на лбу пот. После сложной перевязки его пальцы были перепачканы кровью.

— Задето сердце… остается уповать на Всевышнего.

— Это был не даймон. Стрелял человек, — уверенно сказала хранительница. — Я обшарила все вокруг, но он исчез. Маркос, почему он стрелял в него, а не в тебя?

— Я… я не знаю… — догадки возникали стремительно, одна страшнее другой. Но высказывать их Марк не мог, боясь собственных слов.

Со двора донесся стук копыт, и через минуту в гостиной стало тесно, как на мелисском базаре. Двое армейских лекарей в белых накидках поверх кольчуг, на которых красовались эмблемы Армии Свободы, склонились над епископом, деловито щуря глаза. Через толпу рыцарей и крестьян-соседей прорывался эмиссар Теламон.

— Что все это значит? Объяснись, миротворец.

Марк поднялся со стула, предчувствуя неприятную процедуру допроса.

— Я не видел, кто стрелял. Наверное, стрела предназначалась мне. Мы стояли во дворе и беседовали…

— О чем? — Теламон подошел вплотную, дыша в лицо. Из-под золоченой кольчуги торчал воротник белой рубашки, очевидно, королевский эмиссар одевался наспех.