Александр Борискин - Уйти, чтобы вернуться. Исповедь попаданца

Кирилл быстро дошел до дороги и пошел вдоль нее по тропинке, помахивая пакетом и посматривая по сторонам: куда лучше выкинуть его содержимое. В первом же попавшемся на пути болоте он утопил фонарик, батарейки, пустую бутылку и грязную тряпку. Свернул пакет и засунул его в карман. Идти по тропинке было одно удовольствие: светило солнце, в лесу пели птички. Дорога была пустынна. Только в сторону города проехало два грузовика, груженые ящиками со свежей капустой, огурцами и помидорами.

"Наверное, фермеры с утра спешат на рынок. Не буду просить, чтобы подвезли: начнутся расспросы кто, куда, зачем. Оно мне надо?"

Так, никого не встретив, около восьми часов утра он вышел на окраину Хельмштедта, и сразу направился на автовокзал.

Ближайший автобус на Брауншвайг отходил в 9 часов утра.

Кирилл проснулся, когда автобус въехал в Брауншвайг. Огляделся вокруг и обнаружил: спереди, сзади и сбоку от него сиденья пустые. А все остальные – заняты пассажирами. Пассажиры демонстративно отворачивали от него головы.

"Похоже, запашок то от меня идет неслабый после путешествия по трубе, — решил он. — Хоть и старался привести себя в порядок, но не смог".

Автобус остановился на автостанции, и народ повалил на выход. Кирилл вышел последним. Было полодиннадцатого утра.

"Успею еще в баню сходить. А то на явку в таком виде явиться несолидно", — подумал он.

Долго баню искать не пришлось: она находилась у самой автостоянки.

"Придется немного постесняться, в Германии – общие бани, здесь мужчины и женщины моются вместе. Я отвык от этого. Сейчас утро, думаю, там молодежи не будет, а стариков стесняться не стоит".

Купив билет и взяв в прокат полотенце и шампунь, Кирилл прошел в раздевалку: там совсем никого не было. Разделся, затем прошел в помывочную: она была забита молодежью: кто стоял под душем, кто плавал в бассейне, кто просто лежал, отдыхая, на лавках. Он бочком проскочил в парилку: тут тоже мест почти не было. Симпатичная молодая женщина, немного прикрытая снизу полотенцем, отодвинулась и постучала ладонью по лавке рядом с собой, приглашая Кирилла сесть. Ему ничего не оставалось, как разместиться рядом.

— Сегодня хороший, сухой пар, и "поливальщики" еще не успели набежать, — сказала женщина.

Кирилл старался не смотреть в ее сторону: уже два года он не видел женщин в таком виде, и мужское естество брало свое. Женщина, заметив его смущение, отвернулась, хихикая, в сторону, потом встала, переместила полотенце себе на плечи и пошла к выходу, покачивая бедрами.

Кирилл просидели в парилке еще минут пятнадцать, пока ее не покинули остальные посетители. Пропотел изрядно. Вывалился из нее, красный, как вареный рак, и сразу бросился под душ. Народу стало значительно меньше. Женщина лежала на лавке напротив душа и с интересом смотрела на него.

— Сразу видно, что вы не местный, — сказала она. — Мы моемся все вместе с самого детства и привыкли не стесняться своей наготы.

Кирилл быстренько ополоснулся под душем, вымыл голову и пошел в раздевалку. Вытерся. Надел все чистое, остальную одежду убрал в пакет и вышел на улицу.

"Вот и сходил за хлебушком", — пришла в голову русская поговорка.

Время приближалось к полудню, и Кирилл направился на явку.

Искомое фотоателье располагалось на главной улице города. На ее двери висела табличка "Открыто". Кирилл вошел во внутрь, колокольчик на двери звякнул. Внутри посетителей не было. В углу за столом сидел пожилой мужчина и читал газету.

— Желаете сфотографироваться? На документы?

— Здравствуйте, герр Копп! Не могли бы вы сфотографировать мою собачку?

Мужчина насторожился:

— Собачка у вас здесь или надо куда-то идти?

— Да, тут недалеко, на Почтовую улицу, дом 33.

— К сожалению, я не оказываю выездные услуги.

— Жаль, я на вас очень рассчитывал.

— Можете обратиться в соседнее ателье, на этой же улице в дом номер двенадцать.

Мужчина встал и протянул Кириллу руку для пожатия. Пароль и ответ прозвучали без искажений.

— Проходите в следующую комнату, я пока закрою входную дверь, — проговорил он, выходя на улицу и переворачивая табличку на двери на "Закрыто".

В соседней комнате они сели в кресла и Кирилл сказал:

— Герр Копп, я в цейтноте. Мне нужны деньги и чистые документы. Как можно быстрее я должен оказаться в Западном Берлине.

— Много денег?

— Сколько вы можете дать без ущерба для себя?

— У меня дома есть около семи тысяч. Могу сходить в банк и снять со счета еще двадцать тысяч. Это все мои сбережения.

— Не волнуйтесь, вам все компенсируют.

— Я знаю! С документами сложнее: у меня только чистые бланки паспортов последнего выпуска. Недавно в полиции сменили особые отметки, которые проставляются только на них, и мне они пока неизвестны.

— Что же делать?

— Герр…?

— Называйте меня Питер Катэр.

— Герр Катэр! Единственное, что могу вам предложить – это документы моего сына. Несколько месяцев назад он умер от лейкемии в Кельне, где учился в университете. Я изъял все документы о его смерти, поэтому в Германии она не зарегистрирована, так что паспорт "чистый". Он был примерно вашего возраста, только не носил усы и очки. И тоже был светлым шатеном.

— Ну, это дело поправимое, — сказал Кирилл, отклеив усы и сняв очки. Покажите мне фотографию сына.

— Здесь ее нет. Она у меня дома.

— Давайте, сделаем так: вы готовите новый паспорт на имя Питера Катэра, не проставляя в нем никаких отметок. Я попробую сделать это в Западном Берлине. Но чтобы мне до него добраться, я воспользуюсь паспортом вашего сына. Сколько ему было лет? Не сохранился ли его аттестат об окончании школы? И другие, какие документы?

— Он родился в 1947 году. В сентябре ему должно было исполниться двадцать лет. Аттестат об окончании местной гимназии сохранился и лежит среди бумаг дома. Его звали Питер Шнитке, по фамилии матери. Пять лет назад я оставил семью и переехал из Кельна в Брауншвайг, а он остался жить с матерью. Назло мне при получении паспорта взял ее девичью фамилию. Год назад она тоже умерла…Сердце…

— Сочувствую вам.

— Сейчас я сделаю ваше фото на паспорт, потом мы сходим в банк за деньгами, вернемся ко мне домой и я займусь вашим паспортом. Когда вы планируете уехать из Брауншвайга?

— Как можно быстрее. И уезжать мне лучше из Ганновера – оттуда летают самолеты в Западный Берлин. Самым ранним поездом завтра я уеду в Ганновер. Вы успеете сделать паспорт?

— Думаю, да. Пойдемте фотографироваться. Будете гримироваться?

— Да.

Через полчаса они вместе направились в банк. Кирилл туда не стал заходить, а подождал Коппа на улице. Когда тот вышел из банка, они сразу пошли к нему домой.