Василий Горъ - Нелюдь

— Я тоже не в восторге, сир. Однако вынужден копаться в этой грязи, ведь в противном случае эта грязь зальет весь Вейнар…

— Ладно, покопаемся вместе… — угрюмо вздохнул король. Потом подумал и добавил: — Это — проблемы внешние. И только для одной пары королевств. А что насчет внутренних?

— Пока не придумал, сир…

— Тогда… переложи все свои обязанности на кого-нибудь еще и занимайся только этим…

Десятый день третьей десятины третьего лиственя.

— Вот и все, ваша милость… — закрепив последнюю прядь, буркнул мэтр Мишо. Потом отошел на пару шагов и уставился на дело своих рук: — Хоть сейчас — да на королевский бал…

Мне было не до балов, пусть даже и королевских. Однако обижать одного из самых известных куаферов Аверона, потратившего на меня аж два часа своего времени, мне не хотелось. Поэтому я посмотрела в зеркало и заставила себя улыбнуться: — Спасибо, мэтр! У вас воистину золотые руки!

— Ну, что есть — то есть… — самодовольно осклабился Мишо. — Хотя… такую роскошную гриву, как у вас, можно вообще не укладывать…

Я скептически оглядела свои волосы и вздохнула:

— Вы мне льстите! Что в ней роскошного?

Куафер изогнул одну бровь дугой и удивленно уставился на меня:

— Да все: волосы у вас густые, длинные, послушные…

— А что, бывают редкие, короткие и непослушные?

Куафер посмотрел на меня, как на юродивую и… расхохотался:

— Добрая четверть моих клиентов вынуждена носить парики, так как изобразить что-либо нормальное, используя то, что им дал Вседержитель, не могу даже я…

Я представила себе леди Этель Геррен, прижимающую к лысой голове завитый парик, и недоверчиво уточнила:

— Неужели среди них есть и женщины?

— Представьте себе!

— Какой ужас!!!

— Вот именно, ваша милость! Поэтому, работая с такими волосами, как ваши, я получаю истинное удовольствие. И не столько создаю прическу, сколько оттеняю их естественную красоту…

Взгляд мэтра Мишо был чист и светел, как вода в горном ручье, а голос дышал искренностью и восхищением. Однако сама фраза в точности следовала канонам изящной словесности, описанным в свитке «Рассуждения о красноречии…» графа Бертрана Виттиара, который меня заставляли штудировать лиственей с пяти. Поэтому, дав ему выговориться, я встала, подошла к столу и вытряхнула из лежащего на нем кошеля две золотые монеты:

— Большое спасибо! Надеюсь, я воспользуюсь вашими услугами еще не раз и не два.

Куафер понял намек, взял деньги, довольно резво сложил в подобие арнотта свои инструменты, изобразил куртуазнейший поклон и, пятясь, вышел из комнаты.

Хлопнула дверь в коридор, скрипнул табурет, потом половицы, и за моей спиной раздалось тихое покашливание:

— Ваша милость, экипаж уже подъехал…

Я развернулась к Крому и… покраснела до корней волос: он смотрел на меня так, как будто видел в первый раз!

— Да-а-а…

«Хм… С красноречием у него не очень…» — опустив взгляд, подумала я. И, вспомнив, как он на меня смотрел, мысленно добавила: — «Зато не кривит душой…»

— Спасибо…

— Можно спускаться… И… не забудьте кошель!

Я подхватила с кровати накидку, еще раз посмотрелась в зеркало и тихонечко спросила:

— Может, все-таки поедешь со мной?

Меченый криво усмехнулся и отрицательно помотал головой:

— А смысл? Во дворец меня все равно не впустят…

Я закусила губу: он был прав! Но рядом с ним мне было бы спокойнее…

— Жаль… — вздохнула я, подхватила со стола кошель и решительно шагнула к двери…

… Экипаж, запряженный парой лошадей, выглядел весьма неплохо: кузов из полированного дуба оказался подвешен на ремнях, резные двери — застеклены и изнутри прикрыты занавесками, а скамья кучера — защищена от ненастья аккуратным козырьком.

Судя по всему, не пустовали и запятки — рядом с экипажем отирались два здоровенных мужика в одинаковых ливреях, но без гербов.

— Члены гильдии охранников… — вполголоса сказал мне Кром. — Кожа в порядке. Так что, если что — присмотрят. В общем, можете не волноваться…

— Спасибо… — поблагодарила его я и, увидев, что кучер предупредительно открыл дверь, обреченно спустилась с крыльца…

… Всю дорогу до королевского дворца я просидела, как на иголках: каждый щелчок кнута или недовольный крик, доносящиеся снаружи, заставляли меня сжиматься в комок или хвататься за висящий на поясе кинжал. А каждая остановка — закусывать губу, чтобы удержать рвущееся наружу требование везти меня обратно к Крому.

Не успокаивало даже присутствие телохранителей — они были наняты за деньги, а как говорил отец, «Купить верность нельзя. Ее можно только заслужить…»

Поэтому, когда экипаж остановился в очередной раз, и правая дверь неожиданно распахнулась, я не сразу сообразила, что мы добрались. И снова вцепилась в рукоять кинжала.

Увидев мое движение, стражник в цветах дома Латирданов, возникший в дверном проеме, удивленно приподнял бровь… и закусил губу, чтобы не рассмеяться.

Я сделала вид, что просто пыталась сложить руки на коленях, но потом сообразила, что это глупо: он был воином. Значит, видел движение!

— Десятник гвардии его величества короля Неддара третьего, Латирдана, Нол Ухват… — представился он.

— Баронесса Мэйнария… из Атерна… — густо покраснев, ответила я: называть место рождения вместо названия лена было унизительно!

Десятник прищурился, мазнул взглядом по родовому кольцу на моем пальце и посерьезнел:

— С какой целью вы прибыли во дворец, ваша милость?

— Хочу записаться на аудиенцию к его величеству…

— Тогда вам в Первый Приказ…

— Это до Сиреневой аллеи, потом направо, до беседки Утешения, за ней налево и до конца? — уточнил кучер.

— Да… — кивнул десятник. Потом сделал шаг назад и рявкнул:

— Кот? Дирт? Ну, чего у вас там?

— Кожа в порядке…

— А чего молчите?

— Ну-у-у…

Дослушивать объяснения рядовых стражников он не стал — снова шагнул к двери и приложил кулак к груди:

— Прошу прощения за задержку, ваша милость! Можете проезжать…

… Территория дворцового комплекса показалась мне бесконечной — от ворот до здания, в котором располагался Первый Приказ, мы ехали минут семь-восемь.

Впрочем, это ощущение быстро пропало. Как только я сообразила, что мне стоит решить, как построить беседу с писарями: по рассказам отца, сроки ожидания аудиенции зависели не от короля и не от членов его Внутреннего круга, а от тех, кто находился на самой нижней ступени пирамиды власти.

— Ты не поверишь, дочка, но добиться их благоволения ничуть не легче, чем благоволения его величества: некоторые убивают на это годы своей жизни и все равно остаются ни с чем…