Василий Горъ - Нелюдь

Решила. Настроилась на разговор. Вышла из кареты. Вошла в невзрачный двухэтажный каменный домик и… оказалась в перекрестии взглядов доброго десятка расфуфыренных дворян и дворянок. У меня сразу же пересохло горло и затряслись колени: судя по цветам, на меня смотрел исключительно восток Вейнара, уроженцы которого всегда славились своими способностями к злословию…

— Двор — это один большой гадюшник… — сразу же вспомнила я. — Любая твоя ошибка будет замечена, высмеяна, а потом дополнена самыми гнусными домыслами и фантазиями. Поэтому, будучи при дворе, старайся как можно меньше говорить, доверяй только тем, в ком уверена, как в самой себе, и всегда будь начеку…

… Не успели слуги затворить дверь, как я удостоверилась в правоте этих слов — оглядев меня с головы до ног, сухая и на редкость желчная старуха, восседающая на небольшом диване и кутающаяся в меховой палантин, презрительно поджала губы:

— Ох уж эта молодежь! На губах еще молоко не обсохло — а все туда же, во дворец…

— Ничего, покувыркается по чужим постелям листвень-другой и поймет, что этот путь ведет к забвению… — поддержала ее дама в цветах рода Фаррат.

Я не поверила собственным ушам: баронесса только что иносказательно назвала меня розой!

«Ну уж нет, этого я терпеть не буду…» — решила я и мило улыбнулась:

— Судя по уверенности, с которой это говорилось, вы сами поняли это лиственей пятьдесят тому назад…

ДюФаррат чуть не задохнулась от возмущения: мало того, что я ответила тем же, так еще и прошлась по ее возрасту!

— Да ты… ты…

— «Вы…». Или «Ваша милость…» — учтиво склонив голову, напомнила я. И нанесла удар милосердия: — Впрочем, о чем это я? Когда формировались ваши манеры, граф Бертран Виттиар, наверное, ходил под стол…

Молодой, но уже слегка обрюзгший мужчина — судя по гербу на сюрко, один из младших сыновей графа Этрана д'Ларвена — не удержался и прыснул.

Баронесса побагровела, вскочила с кресла и зашипела, как самая настоящая гадюка:

— Я этого так не ос-с-ставлю! Я буду жаловаться вашему отцу!

— Опекуну… — перебила ее я.

— Ну, опекуну… — заорала она. — Его имя?

— Узнаете. Когда придет время… — учтиво пообещала я. Потом прошла к свободному креслу и чинно опустилась на самый край. Так, чтобы не помять платье…

… Писец — сухой, желчный старикашка с чем-то недовольным взглядом — встретил меня церемонным поклоном. И, не дожидаясь, пока я изложу причины, по которым мне требуется аудиенция, заявил:

— К моему прискорбию, вынужден сообщить, что в связи с некоторыми обстоятельствами всю следующую десятину аудиенций не будет — его величество будет очень занят…

— Я подожду… — буркнула я. И как бы невзначай положила на краешек стола столбик из десяти желтков.

Писарь испытующе посмотрел на меня и отрицательно помотал головой:

— Хороший аргумент, ваша милость. Но… не в Авероне: я — верный вассал его величества короля Неддара и не беру мзду за выполнение своих должностных обязанностей…

«Мда… Давать взятки действительно не так просто…» — угрюмо подумала я, вспомнила советы Крома и ослепительно улыбнулась:

— Я в этом не сомневаюсь. Только это — не мзда, а чья-то пропажа: я нашла их рядом с креслом в приемной. Пока ждала своей очереди…

— И, конечно же, они стояли там прямо так, столбиком…

— Нет. Они были в полуразвязанном и жутко грязном женском платке без каких-нибудь инициалов. Кстати, его я оставила рядом с креслом…

— Как я понимаю, в этой фразе главное слово — «грязный»? — ехидно спросил писарь, подошел к двери и выглянул наружу. — Хм. Лежит…

— Я же сказала… — сделав вид, что обиделась, буркнула я.

— Что ж, я приложу все силы, чтобы найти того, кто их оборонил… И… извините, что я засомневался в ваших словах. Просто они звучали несколько… непривычно…

Писарь смахнул деньги в ящик стола и галантно предложил мне сесть.

«После того, как он возьмет деньги, его отношение к вам изменится. Хотя внешне он этого и не покажет…» — мысленно повторила я, опустилась в кресло, дождалась, пока он очинит новое перо, и представилась:

— Баронесса Мэйнария…

— И… все?

— Из Атерна… — второй раз за день сгорая от стыда, добавила я.

Писарь записал место моего рождения и, не поднимая головы, поинтересовался:

— Какова цель аудиенции?

— Согласно вассальному договору между родом Латирданов и родом моего отца, в случае гибели всех совершеннолетних мужчин в роду верховный сюзерен обязан взять на себя опекунство над женщинами…

В глазах писаря мелькнуло странное выражение — видимо, он вспомнил о том, что по тому же вассальному договору король обязан выделить мне достойное содержание, и решил, что моя благодарность может выразиться еще в некотором количестве золотых монет.

— Мои соболезнования, ваша милость… — сокрушенно вздохнул он, покопался в своих записях и ткнул пальцем в густо исписанный свиток: — Думаю, что его величество сможет уделить вам толику своего времени в первой десятине травника…

— Хорошо, я подожду…

— Где вы остановились?

— На постоялом дворе «Королевский Лев»… — ответила я.

— Знаю такой… Я сообщу вам о дне аудиенции за сутки… Эх, если бы вы приехали дня на три пораньше!

— Увы, это зависело не от меня… — грустно улыбнулась я. — А что, его величество действительно так сильно занят?

— Да, ваша милость! Говорят, они с его светлостью графом Рендаллом совещались почти сутки!!!

— С графом Грассом? — перебила его я. — Он жив?!

— Да, ваша милость! — писарь начал привычно осенять себя животворящим знаком, но почему-то не закончил: — Да, жив и, э-э-э… здоров…

Вдумываться в причины, помешавшие ему произнести привычные «слава Вседержителю» у меня не было желания:

— А… я могу с ним увидеться? Он — один из ближайших друзей моего отца, и…

Писец опустил взгляд, некоторое время молчал, а потом решился:

— Я могу передать ему записку…

… Граф Грасс выглядел постаревшим — морщины, которые год назад казались еле заметными, заметно углубились, под глазами появились тяжелые черные мешки, а на висках засеребрилась седина.

А еще у него изменился взгляд, манера держать голову и даже походка — он выбрался из-за стола и шагнул мне навстречу так тяжело, как будто взвалил на плечи мельничный жернов или быка:

— Доброго дня, дочка… Прими мои соболезнования…

— Доброго дня, ваша светлость… Спасибо…

— Располагайся… — граф угрюмо покосился на огромную кучу свитков, возвышающуюся на его столе, и подвел меня к дивану.

— Ты уже совсем взрослая… И вылитая Эмилия…

Я кивнула, дождалась, пока он сядет в кресло напротив, и спросила:

— Ваша светлость, я хотела бы знать, на каком основании король Неддар передал наш лен кому-то еще…