Джо Аберкромби - Герои

Отец отмерял шаги туда-обратно, теребя пальцами пустоту. Подступил к ней, не сводя глаз с беспросветной серости и пробормотал.

— Порою кажется, что в мире нет никого беспомощней главнокомандующего армией на поле боя.

— А как же тогда его дочь?

Он натянуто улыбнулся.

— А как ты?

Она подумала, не улыбнуться ли в ответ — и не стала.

— Хорошо, — солгала она, и совершенно неумело. Кроме всамделишной боли в шее — при каждом повороте головы, в руке — при каждом вращении кистью, и на коже черепа — постоянно, её изводил беспрерывный, беспросветный, тоскливый гнёт. То и дело она вздрагивала, озираясь, будто скряга в поисках кошелька, при этом без малейшего представления, что же она ищет. — Тебе лучше беспокоится о более важных вещах…

Как бы подтверждая её мысль, он уже отошёл встречать гонца, скачущего к их сараю с востока.

— Есть новости?

— Полковник Брок докладывает, что его люди приступили к штурму моста в Осрунге! — Значит, Хэл в бою. Само собой, во главе, командует в первых рядах. Она, в своих одеждах, почувствовала себя вспотевшей сильней, чем до этого — влага под Хэловым плащом сливалась с влагой сочащейся сверху в единое, бурно растущее раздражение. — Одновременно с ним, полковник Бринт возглавил атаку на дикарей, которые вчера… — Его глаза неуверенно скользнули к Финри. — На дикарей.

— И? — настойчиво спросил отец.

— Это всё, лорд-маршал.

Он скорчил гримасу.

— Благодарю. Пожалуйста, доставьте дальнейшие известия, как только выпадет возможность.

Гонец отдал честь, развернул коня и галопом кинулся в дождь.

— Несомненно, ваш муж чрезвычайно отличится при штурме. — Байяз оперся подле неё на посох, лысина сверкала от мороси. — Командует в первых рядах, в духе Гарода Великого. Герой нашего времени! Я всегда питал величайшее восхищение к людям такой закалки.

— Может вам стоит попробовать самому.

— О, пробовал. В молодости я загорался, что твой трут. Но неутолимая жажда опасности не уместна под старость. От героев есть своя польза, но кто-то им должен указывать правильный путь. И прибираться за ними. Они непременно исторгнут у публики глас восторга, но оставят за собой настоящий бардак. — Байяз задумчиво погладил живот. — Нет, мне к лицу скорее чашка чая в заднем ряду. Пусть люди вроде вашего мужа срывают овации.

— Вы столь великодушны.

— Мало кто с вами бы согласился.

— Кстати, где-же ваш чай?

Байяз насупился на пустую ладонь.

— У моего слуги… этим утром более важные поручения.

— Разве может быть что-то важнее потакания вашим капризам?

— Ох, мои капризы выходят далеко за пределы чайника…

Из дождя эхом отозвался цокот копыт, одинокий всадник прогарцевал к ним с западной тропы, все напряглись, затаив дыхание, при виде хмурого лица проступившего из полумрака.

— Фельнигг! — выпалил отец Финри. — Что происходит слева?

— Миттерик распрекрасно отправился в бой с половиной войск! — забурлил Фельнигг, соскакивая с седла. — Послал кавалерию в темноте по ячменному полю! Чистейшее, ети его мать, безрассудство!

Зная взаимоотношения между этими двумя, Финри подозревала, что Фельнигг внёс собственный вклад в этот крах.

— Мы видели, — выдавил не разжимая губ отец, не иначе придя к подобному же умозаключению.

— Этого человека необходимо разжаловать!

— Может позже. Каков итог?

— Итог… был всё ещё неясен, когда я выехал.

— Значит у вас нет ни малейшей идеи, что там сейчас происходит?

Фельнигг открыл рот, а потом закрыл его.

— Мне показалось наилучшим сразу же возвратиться…

— И доложить мне о том, что Миттерик совершил ошибку, вместо сведений о её последствиях. Благодарю полковник, но я и так уже щедро снабжён незнанием. — И, прежде чем Фельнигг сумел вставить слово, отец повернулся спиной, шагая по откосу холма, снова бесплодно глядя на север. — Нельзя было их слать, — услышалось ей сквозь шлепки шагов, когда он проходил рядом. — Ни за что нельзя было слать.

Байяз вздохнул, этот звук штопором царапнул её вспотевшие плечи.

— Глубочайше сочувствую вашему отцу.

Финри заметила, что её восхищение Первым из магов со временем неуклонно тает, тогда как неприязнь лишь усиливается.

— Неужели, — произнесла она тем же тоном, каким можно было сказать «заткнись» — и с тем же смыслом.

Если Байяз и воспринял это, виду он не подал.

— Какая жалость, что нам не видно издалека, как сражаются простые люди. Просто бесподобно с высоты наблюдать за битвой, а эта, даже с моим опытом, одна из крупнейших. Но погода ни перед кем не в ответе. — Байяз улыбнулся неумолимо мрачнеющим небесам. — Настоящая буря! Ну и драма, а? Есть ли лучший аккомпанемент лязгу оружия?

— Вы вызвали её сами, чтобы создать нужный настрой?

— Хотелось бы мне обладать такой силой. Только представьте — при любом моём появлении раздавался бы гром! В Древние дни мой учитель, великий Иувин, мог словом обрушить молнию, жестом повернуть реку вспять, мыслью навести морозный иней. Такова была мощь его Искусства. — И он широко раскинул руки, подставил лицо под дождь и воздел небесным хлябям свой посох. — Но это было так давно. — Его руки упали. — В наши дни ветры дуют, куда захотят сами. Как и битвы. А нам, кто остался, приходится действовать в более… обходной манере.

Новый цокот, и взъерошенный молодой офицер лёгким галопом вынырнул из мглистой мути.

— Докладывайте! — оглушительно повысив тон, потребовал Фельнигг.

Финри задумалась, как он сумел так долго продержаться с ненабитой мордой.

— Отряды Челенгорма вымели противника из рощ, — задыхаясь, ответил гонец, — и в быстром темпе форсируют склон!

— Насколько они уже продвинулись? — спросил отец Финри.

— Когда я видел их в последний раз, они приближались к меньшим камням. К Детям. Но сумели ли они их взять или нет…

— Сопротивление упорное?

— Усиливается.

— Когда вы покинули их?

— Я скакал со всей прыти, сэр, так что полагаю, около четверти часа назад.

Отец Финри оскалил зубы под ливнем. Контур холма, на котором стояли Герои выделялся лишь чуть более тёмной помаркой на сплошном сером занавесе. Для неё его мысли не тайна. В настоящий момент они доблестно завоевали вершину, либо наступают в яростной схватке, либо откатились назад ценой большой крови. Все или никто, живы или погибли, победители или побеждённые. Он развернулся на каблуках.

— Седлайте коня!

Самоуспокоенность Байяза сдуло, точно огонёк свечи.

— Я бы высказался против. Там, внизу, вам нечего делать, маршал Крой.

— Тут, наверху, мне нечего делать уж точно, лорд Байяз, — отрубил отец, проходя мимо него к конюшне. За ним потянулся штаб с несколькими охранниками, Фельнигг во все стороны огрызался приказами. Ставка внезапно ожила кипучей суматохой.