Джо Аберкромби - Герои

Он заметил, как сглотнул Дрофд, не слишком захваченный идеей встречного нападения. Мёртвые знают, Утроба и сам не прочь придумать для себя лучшее занятие на полдник.

— Их не хватит полностью нас окружить, а у нас преимущество в позиции. Мы будем выбирать, куда их ударить, и ударим жёстко. При удаче мы сомнём их до того как они построятся, а дальше, если остальные шестеро вздумают напасть, зачистим и тех.

— Жёстко ударим! — проревел Йон, цепляясь, за поочерёдно пожимающие друг друга руки.

— Ждать моей команды и навалиться разом.

— Разом. — Чудесная правой ладонью шлёпнула по руке Скорри, а левой двинула его по предплечью.

— Я, Трясучка, Брак, Йон — мы впереди по центру.

— Айе, вождь, — ответил Брак, всё ещё воюя с кольчугой Йона.

— Айе, блядь! — Йон занёс секиру в пробном взмахе и вырвал застёжки из браковых рук.

Трясучка с ухмылкой высунул язык — не особо ободряюще.

— Атрок и Агрик отступают в стороны.

— Айе, — одновременно выпалили они.

— Скорри, если кто попытается раньше времени пролезть с боков, прищучь его. Когда мы сблизимся, ты — в последнем ряду.

Скорри лишь напевал про себя, но он всё слышал.

— Вирран. Ты ядро нашего ореха.

— Нет. — Вирран взял Отца Мечей с его жилища у камня и поднял ввысь, навершие рукояти искрилось на солнце. — Вот оно, ядро. То, что делает меня… мне кажется чем-то вроде… кожицы между ядром ореха и скорлупой.

— Скорее кожицы кое-где ещё. — Пробормотала под нос Чудесная.

— Можешь быть любой частью ореха, какой хочешь, — произнёс Утроба, — главное, окажись в нём, когда мы его расколем.

— О, мне некуда идти, до той поры, когда ты откроешь моё предназначение. — Вирран откинул капюшон и поскрёб в прилизанных волосах. — В точности как предрекла мне Шоглиг.

Утроба вздохнул.

— Поскорее бы уж. Вопросы есть? — Ни звука, исключая шелестящий в траве ветер, хлопки, когда они закончили пожимать руки, ворчанье и лязг, когда Брак наконец напялил на Йона доспех. — Лады. — На случай, если потом не удастся, говорю сейчас — было честью сражаться рядом со всеми вами. Или, если хотите, честью ковылять вместе с вами по всему Северу при любой погоде. Всегда помните однажды сказанное мне Руддой Тридубой: главное, чтоб мы их всех поубивали, и ни в коем случае не наоборот.

Чудесная усмехнулась:

— Лучший, етить его, совет, что я слышала.

Основная группа бойцов Горбушки тронулась с места. Большая группа. Шли медленно, выигрывая время, поднимались по длинному склону в направлении Детей. Уже больше, чем просто точки. Существенно больше. Явно люди, идут целеустремлённо, солнце разрозненно вспыхивает на остром железе. Тяжёлая рука ткнулась ему в плечо, и Утроба подпрыгнул, но позади оказался лишь Йон.

— На пару слов, вождь?

— Что такое? — Хотя и так уже знал.

— Как обычно. Если здесь я погибну…

Утроба кивнул, отсекая долгую тягомотину:

— Я отыщу твоих сыновей, и отдам им твою долю.

— И?

— Расскажу им, каков ты был.

— Всё целиком.

— Всё целиком.

— Добро. И ни чуточки меня не приукрашивай, старый ты хрен.

Утроба окинул рукой свою старую кожаную куртку:

— Когда я в последний раз себя-то приукрашивал?

Они сцепили руки, и у Йона должно быть промелькнул след улыбки.

— Давненько, вождь, это уж точно. — Оставляя Утробу в раздумьях, кому будут рассказывать, когда он сам вернётся в грязь. Вся его семья здесь.

— Время говорить, — промолвила Чудесная.

Горбушка оставил своих людей за Детьми, а сам с голыми руками и открытой улыбкой взбирался к Героям по травянистому склону. Утроба обнажил меч, прочувствовал кистью его страшащий и обнадёживающий вес. Дюжина лет ежедневной работы бруском давала уверенность в его остроте. Жизнь и смерть в куске металла.

— Правда, с ним ощущаешь себя чего-то значащим? — Трясучка раскрутил в кулаке свою секиру. Зверская на вид поделка, тяжёлое древко прошито гвоздями, переливалось бородатое зазубренное оголовье. — Мужчина обязан быть при оружии. Ради одного только ощущения.

— Безоружный мужик, как дом без крыши, — прогундел Йон.

— Оба протекут и рухнут, — закончил за него Брак.

Горбушка остановился как раз в пределах выстрела из лука, высокая трава тёрлась о его икры.

— Хэй, хэй, Утроба! Ну, ты чегой-то, всё там?

— К сожалению, да.

— Хорошо спалося?

— Лучше бы на перьевой подушке. Хоть ты мне её принёс?

— Хотел бы захватить её для тебя. Ктой-то у вас, Коль Трясучка?

— Айе. И с собой он привёл две дюжины карлов. — Крепкий ход, но Горбушка лишь засмеялся.

— Неплохая попытка. Никого он не привёл. Давненько не виделись, Коль. Как делища?

Трясучка еле-еле заметно пожал плечами. Больше ничего.

Горбушка вскинул брови.

— Что, неужели так?

Снова пошевелились плечи. Словно ему без разницы, хоть падите небеса.

— Ну как знаешь. Как насчёт вот чего, Утроба. Можно мне забрать назад свой холм?

Утроба повращал кистью на рукояти меча. Щипало содранную кожу в уголках жёваных ногтей.

— Да я-то настроился посидеть тут ещё пару деньков.

Горбушка посмурнел. Не на такой ответ он надеялся.

— Послушай, Утроба, той ночью ты дал мне шанс, и я даю тебе твой. Есть правильный способ делать дела и между честными людьми всё по чесноку. Только, ты наверно заметил, со мной этим утром пришло несколько друзей. — И он мотнул большим пальцем в сторону Детей. — Поэтому спрошу тебя ещё раз. Можно мне забрать назад свой холм?

Последняя возможность. Утроба глубоко вздохнул, и проорал вместе с ветром:

— Боюсь, нет, Горбушка! Боюсь, тебе надо будет подняться и отобрать его у меня!

— Сколько с тобой там, наверху? Ась? Девять? Против моих двух дюжин?

— Встречали мы перевес и похуже! — Вот только он не припоминал, чтобы хоть раз по собственной воле.

— Как не жаль, тебя-то отъебать хватит! — Горбушка понизил голос от сердитого к вразумительному. — Послушай, нет причин доводить всё до…

— Кроме войны! — Так вышло, Утроба проревел последнее слово с заметно большей злобой, чем намеревался.

Насколько он разобрал с такого расстояния, усмешка Горбушки пропала.

— Твоя правда. Я только хотел дать тебе шанс, как ты мне.

— Рад слышать. Признателен. Но уйти не в моих силах.

— Досадно, со всех сторон.

— Айе. Но так вышло.

Горбушка набрал воздуху, будто собирался говорить, но молчал. Он просто стоял и всё. Как и Утроба. Как и вся его команда позади, глядя вниз. Как и вся команда Горбушки, глядя вверх. На Героях безмолвие, лишь напевал ветер, где-то щебетала пара птичек, да ласкаясь к цветам, на солнышке жужжали пчёлы. Мгновение мира. Напоминание, что от войны им никуда не деться.

Затем Горбушка захлопнул рот, развернулся и пошёл вниз по пологому склону в сторону Детей.