Джо Аберкромби - Герои

— Глядя на светлую сторону события, — сказал не сдвинувшийся с места Бледный Призрак, — это участок стены Стодорога.

Слуга Байяза опустил подзорную трубу с лёгким налётом разочарования на устах.

— Неуправляемо, — объявил он.

Чудовищное преуменьшение. Устройства разряжались примерно две дюжины раз, и их боеприпасы, судя по виду большие шары из металла, а то и камня, вразнобой летели на склон холма, на поля с обеих его сторон, в рощу у подножия, в синее небо, а один негаданный раз прямиком в реку, взметая фонтанище неимоверных брызг.

В какую цену встало наше небольшое отступление от битвы, ради того, чтобы чуть-чуть надырявить северный пейзаж? Сколько больниц можно было бы построить на эти деньги? Сколько домов призрения? Чего-нибудь более стоящего? Кладбищ для беспризорных детей? Горст искренне силился принять идею нового оружия, но так и не добился успеха. Пожалуй, мы могли бы заплатить северянам, чтобы они сами убили Чёрного Доу и разошлись по домам. Но чем бы я тогда заполнял выжженную пустоту между утренней постелью и…

Была оранжевая вспышка, и смутное ощущение летящих предметов. Ему показалось, что он заметил, как Байязов слуга ударил в пустоту рядом со своим хозяином — его рука метнулась невероятным, смазанным движением. В следующий миг череп Горста зазвенел от взрыва, ещё более ужасного, чем раньше, сопровождаемого чем-то вроде боя великого колокола. Он почувствовал топорщащий волосы порыв и раскорячился, чтобы удержаться на ногах. В руке у слуги появился зазубренный кусок гнутого металла, величиной с обеденную тарелку. Он швырнул его на землю, где тот слегка задымился в траве.

Байяз поднял брови.

— Неисправность.

Слуга стёр с пальцев чёрную копоть.

— Путь прогресса всё время извилист.

Металлические осколки разлетелись во всех направлениях. Особенно здоровый швырнуло прямо в скопление рабочих, принеся кому-то смерть, а остальным — кровавые брызги. Другие частицы слегка проредили остолбенелую толпу, либо, как кегли, смахнули стражников. Огромное дымное облако колонной подымалось с того места, где была одна из труб. Оттуда брёл перемазанный кровью и сажей механик, брёл нетвёрдо, наискосок, его волосы горели. Вскоре он упал — у него не было обеих рук.

— Всё время, — Байяз печально опускался в раскладное кресло, — извилист.

Некоторые сидели и моргали. Иные вопили. Но большинство засуетилось, рвалось помочь множеству раненых. Горст прикинул, должен ли он делать то же самое. Но что полезного я умею? Поднять настроение доброй шуткой? Слыхали про здоровенного дурня с мудацким голосочком, чья жизнь рухнула в Сипани?

Денка с Сауризином двинулись навстречу, их чёрные мантии присыпала зола.

— А вот и кающиеся грешники, — бормотнул Байязов слуга. — С вашего позволения, мне надо уделить внимание нашим делам на том берегу. У меня такое чувство, что там подсуетились апостолы нашего милого Пророка.

— Значит, надо суетиться и нам. — Маг небрежным мановением отпустил слугу. — Есть вещи поважнее моего чая.

— Таковых очень немного. — Слуга одарил Горста изящной улыбкой и скользнул прочь. — Воистину, как гласят Кантийские скрижали, не знает отдыха праведный…

— Лорд Байяз, э-э… — Денка исподлобья посмотрел на Сауризина, который при этом начал неистово ёрзать. — С сожалением сообщаю вам, что… одно из устройств, взорвано.

Маг позволил им немного помолчать пока где-то вне поля зрения, словно кипящий чайник, пронзительно гудел женский голос.

— По-вашему, я не заметил?

— Другое сорвано с опоры в ходе последнего разряживания, и, боюсь, переустановка займёт значительное время.

— У третьего, — юлил Денка, — обнаружена небольшая трещинка, требующая пристального изучения. Я… — его лицо сломалось, как если бы он ужаснулся, что в него собираются всадить меч, — крайне не хотел бы рисковать, заряжая его снова.

— Не хотели бы? — Неудовольство Байяза давило тяжким грузом. Даже стоящий в стороне Горст почувствовал мощную тягу встать на колени.

— Дефект отливки металла, — сумел выдохнуть Сауризин, награждая коллегу ядовитым взглядом.

— Мои сплавы совершенны, — бренчал Денка, — неравномерный состав взрывчатых порошков, вот что следует…

— Винить? — Голос мага был едва ли не настолько же устрашающ, как отгремевший взрыв. — Поверьте, джентльмены, после битвы всегда остаётся множество виноватых. Даже на победившей стороне. — Старички явно униженно пали духом. И тут Байяз махнул рукой и угроза миновала. — Ладно, бывает. В целом это был… крайне интересный показ.

— Что вы, лорд Байяз, вы так добры…

Их подобострастный лепет стихал, пока Горст пробирался туда, где несколькими минутами ранее стоял стражник. Тот лежал в высокой траве, широко разняв руки, в его шлем врезался зазубренный кусок гнутого металла. Один глаз, всё ещё видимый сквозь изломанное забрало, таращился в небо в последнем мгновении чрезвычайного удивления. Воистину, каждый из них — герой. Щит стражника лежал неподалёку, золотое солнце на нём переливалось, когда из-за туч показывался его двойник. Горст подобрал его, просунул левую руку в ремни и побрёл вверх по течению, к Старому мосту. Когда он проходил обратно, Байяз опять сидел на складном кресле, закинув один сапог на другой. Его забытый посох валялся рядом в мокрой траве.

— Как следует их назвать? Это орудия, извергающие огонь, значит… огненные орудия? Нет, глупо. Трубы смерти? Ведь названия очень важны, а я никогда не умел с ними ладить. У вас, у обоих, нет мыслей?

— Мне понравилось «трубы смерти»… — пробубнил Денка.

Байяз не слушал.

— Полагаю, кто-нибудь в своё время придумает что-нибудь подходящее. Что-нибудь простое. У меня такое чувство, что мы ещё вдоволь насмотримся на такие устройства…

Насколько мог судить Ручей, дела пошли вразнос.

У Союза на южном берегу реки двойной ряд лучников. Присели за оградой и заряжают свои проклятые мелкие самострелы. Резко вскакивают, все как один, и выпускают трескучий град болтов в северную оконечность моста. Там за утыканной стрелами щитовой стеной сгорбились карлы, позади, бестолково запутав копья, к ним плотно прижимаются трэли. Пару визжащих воинов, тоже утыканных стрелами, вытаскивали из рядов, не прибавляя сражавшимся храбрости. И, заодно, храбрости Ручью. Тому, что от неё осталось.

С каждым выдохом он, почти что вслух, проговаривал слова. Пора бежать. Куча тех, кто уже. Матёрые дядьки, с именами и прочим, спасались, убегая из боя на том берегу. Какого чёрта сидят Ручей и другие? С хера ль их колышет, удержит ли Коль Долгорукий какой-то город или сохранит ли Чёрный Доу на своих плечах старую бетодову цепь?