Джо Аберкромби - Герои

— Что же нам делать? — обратился он ни к кому конкретно. Его блуждающие в отчаянии глаза сверкнули на Финри. — Что же нам делать?

Она и сама — до тех пор, пока не открыла рот, — не знала, что у неё нет ответа.

После краткого волшебства ясной погоды опять накатили тучи, и дождь пошёл по новой, основательно заволакивая фланги поля битвы и понемногу пичкая маршала Кроя и его штаб очередной порцией сырой, липкой тоски.

— Будь проклята изморось! — выпалил он. — С тем же успехом я могу надеть на голову ведро.

Многие полагают, что на поле боя лорд-маршал наделён верховным владычеством, превыше императора в тронном зале. Им невдомёк о бесконечных преградах его власти. Например, погода, как правило, плюёт на приказы. Далее, есть баланс политических интересов, капризы монарха, настроение общества. Есть целая галактика тыловых проблем: вопросы снабжения, транспорта, дисциплины и связи, и чем крупнее армия, тем более головокружительно тягостными они становятся. Если каким-то чудом удаётся вывести всё это громоздкое скопище на настоящие боевые позиции, то штабы размещаются в тылу, и даже при возможности выбрать хороший наблюдательный пункт командующий никогда не увидит всего. Хорошо, если сможет увидеть хоть что-то. Приказы порой идут до исполнителей полчаса или больше, и, таким образом, часто становятся бесполезны или попросту опасны к тому времени, как их получат — если их получат вообще.

Чем выше ты взбираешься по цепочке командования, тем больше становится звеньев между тобой и обнажённой сталью, и тем менее тесной становится связь. Тем сильнее людская трусость, неумелость, опрометчивость или, что хуже всего, добрые намерения, способны исказить твои замыслы. Тем большую роль играет случай, а случай редко играет в твою пользу. С каждым повышением по службе маршал Крой ждал, что наконец-то стряхнёт оковы и восстанет с обретённой мощью истинной власти. И с каждым повышением он оказывался всё более бесправен.

— Я как старый ослепший олух, который втянул себя в дуэль, — пробормотал он. Только вместо собственной жизни, от его неуклюжих взмахов зависят тысячи других.

— Не изволите бренди с водой, лорд…

— Нет, не изволю, мать его! — рявкнул он на денщика, а когда тот робко попятился прочь, поморщился. Как же ему объяснить, что он пил его вчера, когда услышал о смерти сотен своих бойцов, и теперь его тошнит от самой мысли о бренди с водой?

Не успокаивало и то, что его дочь разместилась так близко к передовой. Он тянул подзорную трубу к восточному флангу, пытаясь различить сквозь капли постоялый двор, где находится штаб Мида. Сегодня он нечаянно порезал щёку. Когда брился — его прервали тревожным донесением от Ищейки. За деревнями к востоку были замечены знамёна дикарей из-за Кринны. Люди, самим Ищейкой признанные дикарями, несомненно, таковыми и были. Теперь Крой пребывал в глубокой тревоге, и вдобавок, одна сторона его лица была гладкой, а вторая — щетинистой. Такого рода мелочи постоянно сердили его. Армия складывается из мелочей, как дом из кирпичей. Положи один кирпич сикось-накось, и всё зашатается. Лишь забота о безупречной укладке каждого…

— Ха, — пробубнил он про себя. — Я всё-таки каменщик, мать его.

— Последнее донесение от Мида гласит, что справа дела идут хорошо, — произнёс Фельнигг, несомненно, пытаясь развеять его страхи. Начальник штаба слишком хорошо его знал. — Они оккупировали почти весь южный Осрунг и прорываются на мост.

— Это значит, дела шли хорошо полчаса назад?

— Лучшие из возможных сведений, сэр.

— Верно. — Он ещё некоторое время присматривался, но навряд ли был в силах разглядеть постоялый двор, а уж тем более сам Осрунг. Беспокойством ничего не добьёшься. Если бы вся армия была столь же отважной и находчивой, как его дочь, они бы уже возвращались домой с победой. Ему почти-что стало жаль северянина, вздумавшего перейти ей дорогу, когда та в плохом настроении. Он повернулся к западу, ведя трубой вдоль полоски реки пока не добрался до Старого моста.

Или показалось, что добрался. Светлая, прямая, расплывчатая линия поперёк тёмной, извилистой, расплывчатой линии, которую он счёл водой, оживала и умирала, по мере усиления или ослабления льющего в миле-другой между ним и объектом наблюдения дождя. По правде говоря, вместо моста ему могло попасться всё что угодно.

— Проклятые осадки! Что слева?

— Последние известия от Миттерика были о том, что его второй штурм, как же он выразился? Притупился.

— Значит, теперь уже провалился. Всё же ему выпало нелёгкое дело — отбивать мост при стойком сопротивлении.

— Ха, — буркнул Фельнигг.

— Миттерику много чего не хватает…

— Ха, — буркнул Фельнигг.

— …но упорства ему не занимать.

— Нет, сэр, он упорно ведёт себя как жопа.

— Ладно, ладно, будем великодушнее. — И про себя: — Без жопы никому не прожить, сидеть на чём-то надо. — Если второй штурм Миттерика только что претерпел неудачу, генерал подготовит следующий. Северяне попадают в обморок от такого упорства. Крой защёлкнул трубу и стал постукивать ею по ладони.

Полководец, медлящий принимать решение, пока не разузнает всё необходимое, так никогда его и не примет, а если и примет, будет слишком поздно. Он должен прочувствовать момент. Предугадать прилив и отлив битвы. Сдвиги в настрое, в нажиме, в преимуществе. Должен довериться своему чутью. И чутьё маршала Кроя подсказывало, что переломный момент на левом крыле уже близок.

Он шагнул в дверь своей, служившей ставкой лачуги, на этот раз удостоверившись, что пригнулся — новая шишка на темени ему ни к чему, и прошёл прямиком к столу. Даже не присаживаясь, обмакнул перо в чернила и написал на верхнем, из стопки подготовленных заранее листов:

Полковнику Валлимиру

Войска генерала Миттерика упорно штурмуют Старый мост. Вскоре он вынудит врага подтянуть все резервы. Поэтому, приказываю вам немедленно атаковать, как обговаривалось, всеми солдатами в вашем распоряжении. Удачи.

Крой.

Он подписал его завитушкой.

— Фельнигг, я хочу, чтобы вы доставили его Миттерику.

— От гонца он бы принял его с большим удовольствием.

— Он может принимать его, как ему, чёрт побери, угодно, но я не желаю, чтобы он им пренебрёг и нашёл оправдания.

Фельнигг — офицер старой закалки и редко обманывал его ожидания — одно из качеств, за которые Крой всегда был тому признателен. Но ненависть к Миттерику была, очевидно, не по плечу его выдержке.

— Слушаюсь, лорд-маршал. — И он угрюмо вырвал приказ из руки Кроя.

Едва не шарахнувшись об низкую притолоку, полковник Фельнигг покинул ставку, еле-еле сумев скрыть своё недовольство. Он засунул приказ внутрь кителя, проверил, что никто его не видит и быстро отхлебнул из фляги, затем проверил снова — и снова отхлебнул, подтянулся в седло и хлестнул коня вдоль узкой тропы, сметая с пути слуг, охрану и младших офицеров.