Леонид Кудрявцев - Лисандра

Сколько она сражалась с городом? Наверное, не одну минуту. Часы?

Город. Значит, он пытался до нее добраться, пытался ее уничтожить. Не физически, а ментальным образом. Уничтожить ее память, ее личность, ее индивидуальность. Да, так, кажется, говорят. Индивидуальность.

Ну-ну… У нее есть возможность отплатить за эту попытку еще сегодня. Интересно, будет ли считаться уничтожение города местью? И если он сейчас будет уничтожен, не останется ли она в дураках, лишившись возможности ему отомстить?

Впрочем, о чем это она? Город-мир всего лишь защищался. И это логично. Люди не хотят умирать.

— Они узнают о том, что их мир гибнет? — спросила она у сына змеи.

— Да, конечно, — ответил он. — У них даже будет время попытаться из него удрать. И самой маленькой их части это удастся. Тем, кто живет рядом с одной из двух перемычек. Остальные… В любом подобном предприятии есть проигравшие. И потом, без них зрелище не будет иметь такого размаха, не будет красивым. А боги — они понимают толк в красивых зрелищах.

— Понятно, — промолвила вампирша. — Ответь мне еще на один вопрос…

— Готов.

— Эта несчастная истребительница — она и не могла бы выполнить вашу задачу? На самом деле вам изначально была нужна вампирша. Именно вампирша. Но скажи вы мне все прямо, я могла бы и отказаться. А так… В общем, для того чтобы заманить меня в этот раз, вы разыграли небольшой спектакль. Я, конечно, не имею в виду двух конкурентов, попытавшихся набить нашему работодателю физиономию, и их фокусы, но все остальное…

— Что именно?

— Ну, хотя бы эта девочка, погибшая не в драке, а которую бог спокойно убил, едва увидев. Как бы крута она ни была, в принципе она не могла стать настоящей истребительницей. Ведь так?

— Теоретически, — ответил сын змеи. — Есть одна легенда.

— Устала я от ваших легенд, — резко сказала Лисандра. — Ответь, у нее не было шансов?

— Ничтожно мало, но были.

— И она их не использовала? Недостаточно была крута?

— Что-то вроде этого.

— Понятно.

— Неужели?

— Да уж куда яснее?

Сын змеи весело оскалил клыки и заявил:

— Сомневаюсь. В жизни самыми лживыми являются однозначные ответы. А ты требуешь, ты упорно ищешь как раз такие ответы. Что за привычка?

На этот раз ухмыльнулась Лисандра. И ответила:

— Моя привычка.

— Может, стоит от нее отвыкнуть?

— А вот это уже не твое дело.

Она знала, что вот сейчас, по идее, можно было устроить пикировку и перебрасываться колкими замечаниями еще сколько угодно долго. Что от этого изменится? Развлечься до того момента, как наступит время начинать церемонию? А смысл? Нет, если сын змеи промолчит, она тоже его задирать не будет. Промолчал? Ну вот и замечательно.

Церемония.

Скоро наступит время церемонии, и по ее окончании город-мир, населенный, кстати, огромным количеством людей, погибнет.

Она подумала, что это ее не ужасает, совсем не ужасает. За три сотни лет она повидала столько смертей… И дело даже не в смертях. Она столько раз видела, как люди совершенно бездарно растрачивают свои жизни на пустую, никчемную суету, на никому не нужные тряпки, на пустые разговоры, на тупое ничегонеделание, на бессмысленные войны и отстаивание каких-то глупых принципов, смысла которых они даже не понимают. И все-таки это люди. Она подумала, что, называя их барашками, никогда на самом деле не считала просто тупыми животными, помнила, что когда-то была одной из них. И бессмысленное их уничтожение…

— Я могу отказаться? — спросила Лисандра у чешуйчатого. — Я могу сложить с себя звание истребительницы?

Услышав этот вопрос, сын змеи кивнул, словно ставя галочку в памяти, словно отложив в нее некую любопытную деталь. Впрочем, он все-таки ответил:

— Нет, отказаться от звания истребительницы уже нельзя. Ты выпила слезу бога и теперь являешься его орудием. Он дал тебе силу выполнить возложенную на тебя миссию и за любые твои действия будет отвечать тоже он.

Ну, на такие штуки ее не поймать.

— Зачем тогда ему нужна именно я? — спросила Лисандра. — Почему тогда он не взял обыкновенную женщину? Рассказывай. Есть в этой церемонии какой-то момент, когда я могу сыграть по своему сценарию и испортить всю обедню? А иначе зачем бы вы искали именно меня? Ну, говори.

— Есть, — признал сын змеи. — Один момент. Если ты на вопрос, есть ли в твоем сердце хоть малейшее желание оставить этот мир существовать, ответишь утвердительно и если не соврешь, то он спасется.

— А как же законы, о которых ты мне рассказывал? Они будут нарушены?

— Никаких законов это не нарушит. Если создание тьмы сумеет пойти против воли бога-разрушителя, это выровняет баланс, откинет его обратно за границу, причем далеко. Получится что-то вроде подвига.

— Вот как?

— Да. Вот только подобное может осуществиться лишь в теории. На практике…

Чешуйчатый выразительно развел лапами.

— Почему?

— Начнется церемония — поймешь.

— И тогда…

— Поймешь, — заявил сын змеи. — Кстати, время уже вышло. Она начнется вот-вот.

Словно услышав его слова, в зал вошли еще несколько служителей. В лапах у них были не алебарды, а длинные, перевитые золотыми лентами трубы. Выстроившись перед троном в шеренгу, «ласки» дружно подняли трубы и протрубили.

Раз… второй… третий.

— Пора, — подсказал сын змеи.

— Что я должна делать? — вполголоса спросила у него Лисандра.

— Встать наконец с трона и идти в соседний зал. Там тебя ждет бог гнева. Там начнется церемония.

Ну вот, сейчас… любопытно, как это будет происходить? Что можно почувствовать, когда у тебя в руках судьба целого мира? Можно ли ощутить, как он будет погибать? Вдруг на тебя обрушится вся его боль, страх, вдруг ты услышишь мольбы о спасении?

Лисандра встала с трона и двинулась в сторону зала, в котором ее ждал бог гнева. Для того чтобы определить, где находится сын змеи, ей не надо было оглядываться. Она знала, что он следует за ней сзади и справа, в паре шагов, словно превратившись в ее тень, безмолвный, сосредоточенный.

Ну да, он ведь тоже участвует в церемонии. Как свидетель? А почему бы и нет? Или у него тоже есть своя роль? Выяснится, все это выяснится…

Она еще о чем-то думала, но все никак не могла уловить, о чем именно. Мысли, проскочив через ее сознание, тотчас проваливались в небытие, не отложившись в памяти, оставив лишь ощущение своего присутствия, но не больше.

Словно подчиняясь чьей-то команде, четко и слаженно, раздвинулась шеренга трубачей. Потом была дверь, широко распахнутая, а за ней уже знакомый ей сияющий туман. Из него даже все еще торчала огромная рука. Вот она шевельнулась и стала на глазах уменьшаться, становясь все тоньше, сдуваясь словно проколотый шарик. Потом она исчезла и вовсе, а Лисандра, остановившаяся было понаблюдать за этим зрелищем, сделала еще шаг…