Александр Белых - Доспехи Крестоносца

Ему никто не ответил. Мужчины пораженно смотрели туда, где еще совсем недавно находился грозный обитатель тьмы. Сейчас о вампире напоминала лишь горстка серого пепла на полу.

Четверть часа спустя они все вместе собрались в зале с намерениями обсудить план дальнейших действий.

К тому времени ночь уже близилась к концу. Темный небосвод стал проясняться, набирая синеву. Блеск звезд потускнел, и все говорило, что до наступления утра осталось не больше часа.

В камине потрескивали поленья.

- Итак, полагаю, никто не станет отрицать тот факт, что вероятность найма Два сапога графом очень велик, - продолжил Бренинг, вглядываясь в собранные лица товарищей. - Именно поэтому следы вели вглубь тундры. Однако напрашивается вопрос: зачем графу понадобилась карта и эликсир, и как он прознал о нашем маршруте передвижения?

- Полагаю, второй вопрос весьма очевиден. Наш отряд хоть и мал, но даже нам трудно затеряться. Глаза, а, следовательно, доносчики найдутся везде. Меня больше интересует первый вопрос. Зачем? - Лейт посмотрел на спутников так, будто ожидал от них ответа.

Ответ нашелся у брата Бризнера:

- Всегда найдутся недовольные правлением Императора. К тому же среди людей найдется немало глупцов верящих, что Умарил щедро одарит своих слуг. Поэтому они всячески станут пытаться помешать нам завершить паломничество.

- И много таких фанатиков поджидает нас по дороге? - полюбопытствовал Оливер.

- Немало, - огорчил Вэнинга монах. - Теперь возношение у каждого алтаря станет все трудней. Прознав о неудачи, сторонники Умарила вновь попытаются похитить карту или убить ее обладателей.

- И что нам делать?

- Продолжить паломничество. И взывать о помощи Девять.

- Лично сегодня Девять не сильно нам помогли, не в обиду будет вам сказано, святой отец, - напомнил Бренинг монаху.

Но брат Бризнер ничуть не смутился:

- Девять всесильны, мой друг. Но даже они не могут помогать нам вечно. Именно поэтому для столь важного для всей страны дела выбрали самых достойных и отважных мужей. Однако я должен спросить вас. Готовы ли вы и дальше продолжить наш путь и завершить его до конца? Готовы пожертвовать жизнью, ради благополучия сотни тысяч людей?

Мужчины переглянулись.

- Поздно отступать, - заявил решительно Таниэль.

- Я дал слово и ни за что не отступлюсь от него, - кивнул Оливер.

- Клятва, принесенная Ночному братству, не рушима, - изрек Лейт.

- До конца, - подтвердил сумрачно Бренинг.

Все уставились вопросительно на молчавшего Винса. Под столь пристальными взглядами вор стушевался и заерзал в кресле.

- Понятное дело, с вами я. Куда ж мне еще подеваться?

- Значит, решено, - брат Бризнер поднялся из кресла. - А теперь следует допросить нашу пленницу. Таниэль, Лейт приведите ее к нам.

Вэнт и Минтес послушно поднялись из своих кресел, направившись в опочивальню Катрин Румпфоринг. Однако их ожидал новый сюрприз. Комнаты была пуста. Кресло, к которому Таниэль собственноручно привязал девушку, валялось на полу. Тут же лежали и обрывки простыни. Самой Катрин негде не было видно. Лишь ветер играл со шторкой, обнажая раскрытые настежь ставни и провал окна.

- Не может быть! - Таниэль бросился к окну, выглянул, в надежде увидеть девушку.

Но единственное что заметил Вэнт, так это теряющиеся во мгле следы на снегу, оставленные женской ногой.

Катрин Румпфоринг сбежала.

Глава 14.

Пропавшее дитя.

Как часто подобное и случается спор в отряде разгорелся сам собой. И как всегда в центре событий оказался ни кто иной, как Винс.

Их отряд неспешно продвигался к Чейдиналу. Лошади послушно трусили по тракту, отдаляясь все дальше от злых северных ветров на встречу к приветливому югу. Как и тогда на границы с Брумой никто из мужчин не заметил резкой смены природы. Еще совсем недавно их окружали вековые ели и сосны, тонущие в обилии снегов, как вдруг просторы заполонили смешанные леса, кустарники и высокие травы. После страны льдов и стужи от бушующих красок у мужчин зарябило в глазах. Отряд вновь попал в раннюю осень. С долгими теплыми днями, тихими вечерами и занудливой мошкарой, пытающейся залезть под одежду и в уши.

Широкий просторный тракт пустовал. Дорога терялась где-то вдали, исчезая в легкой дымке тумана, стелящегося на просторах. По округе растеклось безмолвие, иногда прерываемое шумом ветра в кронах деревьев и одиноким перестуком дятла. Раннее утро, густой туман и долгая дорога навеяли на путников сон. Большинство дремали в седлах, опустив голову, и размерено покачиваясь. Бодрствовал лишь брат Бризнер. Монах увлеченно читал засоленную книгу, а точнее перечитывал ее, решив освежить в памяти мудрые уроки Девяти богов.

Очередная кочка, заставившая кобылу споткнуться, подкинула Винса вверх и вор сам того не желая пробудился. Зевнув негромко, вор оглядел окрестность сонными глазами и сильней закутался в плащ. Утро выдалось зябким. Еще раз зевнув, Винс вновь закрыл глаза, но уже через пару минут осознал, что больше уснуть не получится. Оглядев дремлющих попутчиков, Винс скучающе поглядел на монаха и приблизился к нему.

- Что читаете, святой отец? - поинтересовался отчасти из-за любопытства, отчасти из-за скуки вор.

- Десять заповедей Девяти богов, - откликнулся Бризнер. Монах поднял голову от пожелтевшей страницы и внимательно посмотрел на парня. - Каждый раз, читая эту книгу, я задумываюсь, скольких бед могли избежать люди, если бы прислушивались к святым заветам и знали их.

- Вы так считаете? - решил поддержать беседу вор, чтобы хоть как-то унять скуку.

- Ну, разумеется. Сам посуди, каждый из заветов остерегает нас делать зло, просит заботиться о ближних и помогать все, кто нуждается в помощи. Однако люди полны гордыни и эгоизма. Они привыкли заботиться о себе и не оком другом. Многие считают себя верными сынами и дочерьми Девяти, но одних походов в храмы не достаточно для истинной веры. Кто не чтит десяти заветов, тот не чтит и богов. Есть такие, кто не верит во всемогущество Девяти. А все из-за того, что молитвы у алтаря оказались бессильны. И ведь никто не задумывается, что заслужить милость Девяти непросто. Одни для этого совершают паломничество, дабы очистить от грехов душу, другие день и ночь замаливают грехи у алтарей. А третьи не делают ничего. Они грешат, нарушают день изо дня заветы, а вспоминают о Девяти, лишь, когда их жизнь омрачают беды. И вот тогда они вспоминают о вере идут к порогам храмов, целуют алтари, моля о помощи. Но когда в сердце чернота, а помыслы нечисты, нет, и не может быть речи о благословлении.

Тирада монаха смолкла, и Винс удивленно уставился на Бризнера, растерявшись и не зная, что ответить на подобные слова. Наконец подбирая тщательно каждое слово, вор нерешительно спросил: