Елена Лирмант - Огенная Лисица и Чёрный дракон

— Ты чем-то расстроен? Хочешь остаться один? Ты устал от меня?

— С чего ты взяла?

— Ты отвечаешь на мои вопросы, как от мух отмахиваешься…

— Просто я думаю о другом.

— О чем?

— О личном.

— Ты не можешь мне сказать?

— Нет. Разве только ты мне сначала скажешь, о чем ты думаешь, задавая свои вопросы…

— Можно, я обману тебя?

— Лучше не надо, я почувствую ложь.

— Тогда еще один вопрос, и я пойду спать.

— Давай.

— Там в Очарованном лесу, помнишь, я спросила тебя, что ты сделаешь с человеком, который сначала обидит тебя, а потом попытается уничтожить то, что тебе дорого. Ты тогда сказал, что раздавишь его. Но, если тебе эта комната была не дорога, кого ты имел в виду?

— Я думал о тебе и о Горене. И я выполнил обещание — раздавил его.

— Ты знаешь, что Шейни — не Горен?

— Знаю.

— А есть что-нибудь, чего ты не знаешь?

— Есть.

— И что это?

— Ты.

— Я серьезно.

— Я тоже.

— Проводи меня в мою комнату, я хочу спать!

— Ты не хочешь спать, но я провожу тебя, идем… Кстати, эта та комната, которую ты сожгла.

— Это будет твоя месть мне — спать на обгоревшей кровати?

— Можно теперь я задам тебе вопрос?

— Если он мне не понравиться, я на него отвечать не буду…

— Но, как говориться, есть вопрос, должен быть ответ…

— А еще говориться, если не хочешь лишиться последнего рассудка, не стремись узнать, о чем думает женщина.

— А я все-таки задам. Почему ты приписываешь мне какие-то нелепые грехи?

— Не знаю…

— Знаешь.

— Хорошо, знаю, но не буду отвечать, не хочу…

— Вот теперь ты сказала правду.

Я довел ее до комнаты и распахнул дверь:

— Входи.

— Какая красота! — воскликнула она и восхищенно посмотрела на меня.

— Я рад, что тебе понравилось. Вот здесь ванная комната.

— А куда вещи класть? Где же шкафы?

Я подошел к стене и отодвинул панель в сторону: — Здесь…

И тут мы услышали глухой стук, я резко обернулся к распахнутым настежь окнам, в метрах трех от них словно на стекле бабочка, распластался Энлиль, ударившись о защиту Даалада. Потом защита прогнулась и оттолкнула Повелителя ветров, с такой силой, что он кувырком полетел в сторону города. Я сжал зубы. Это переходило всякие границы!

— Дар, пожалуйста, не злись на него, — Мэриэлла схватила меня за руку.

Я выдернул руку. Это так оставлять нельзя. Надо поговорить с ним по-мужски. Я что должен в собственном замке оглядываться, не стоит ли он где-либо за углом? Я, чтоб он к Старшому провалился, не летал у него над Ателем, не заглядывал в окна…

— Дар, что ты хочешь сделать? — вцепилась в меня Огненная Лисица.

Я повернулся к ней, чтобы сказать: — Беспокоиться не о чем, ты под защитой Даалада.

И вдруг до меня дошло, что она в платье из гардероба Энлиля, шнуровка на спине. Он все-таки настоял на своем, и его руки касались ее. В глазах помутилось. Я подошел к ней, резким движением рванул на груди платье, разорвал, вытряхнул из него Мэриэллу, щелкнул пальцами, зажег в камине огонь и бросил наряд Энлиля туда. Оно вспыхнуло как крыло бабочки, и его не стало. Перевел дыхание. Стало легче. Обернулся, Мэриэллы не было. Только около стены сидел огненный зверек и смотрел на меня карими глазами, в которых застыл ужас.

— Мэриэлла! — осознав, что натворил, крикнул я.

Она бросилась к двери. Успел ее закрыть прямо перед ее носом. Она кинулась к окнам, тут же поставил защиту. Огненная Лисица стукнулась лбом, ойкнула, и со всех ног бросилась в ванну. Щеколда закрылась.

В груди перехватило дыхание, сжал до боли виски. Да, что же это такое? Что со мной происходит? Своими руками только что, оттолкнул ее. Я же сейчас был не лучше чем Энлиль, чтоб он летать разучился. Подошел к двери в ванну и постучал: — Мэриэлла, прости меня! Я не хотел тебя напугать! Не сердись!

В ответ тишина, только слышен шум водопада. Ну, уж нет, пока не поговорю с ней, никуда не уйду. Она должна понять! Если надо всю ночь просижу здесь. Оглянулся, подошёл к подоконнику, сел, створку окна придвинул к себе, чтобы мог видеть в ней дверь в ванну и стал ждать. Время текло медленно. Мое сердце билось как сумасшедшее. Ругал себя, на чем свет стоит. И когда я научусь сдерживать свои эмоции? Я же на Энлиля разозлился, а злость кинул на платье, в котором находилась это хрупкая, такая желанная девчонка. Может быть, эта комната опять вспомнила и воссоздала мою злость? Ну, уж нет! Опять хочешь свалить на кого-то? Виноват я, и только я!

— Лисенок, выходи, прости меня, — мысленно звал ее. И тут тихо щелкнула щеколда. Я замер. Прошло немного времени, дверь приоткрылась. Тихо. Потом просунулось в нее личико Мэриэллы. И снова спряталось. Снова показалось, посмотрела на меня. На цыпочках вышла, завернутая в полотенце. Подошла к двери, ведущей в коридор, попробовала открыть. Не получилось. Посмотрела на меня. Подошла к ближнему к ней окну, поскреблась. Надулась и села на подоконник, обняв колени. Сидела долго, изредка кидая на меня сердитые взгляды. Я закрыл глаза, делая вид, что задремал, наблюдая за ней сквозь приоткрытые ресницы. Встала, подошла к моему подоконнику и села напротив. И вдруг ее рука потянулась к моей шее, и дотронулась до знака дракона. От ее прикосновения, по телу пробежала дрожь, открыл глаза, и посмотрел на нее:

— Прости! Я не хотел тебя напугать!

— Ты сжег мое платье, — сердито сказала она.

— Завтра закажу тебе у портных новые наряды.

— Ты не понимаешь, в твоем замке нет моей одежды! И пока мне сошьют платье, я, что должна сидеть в этой спальне взаперти? Или разгуливать по замку в полотенце?

— В полотенце нельзя! Тебя не поймут!

— И что мне делать? Может быть, попросить у Линеллы или у кого-нибудь из домочадцев?

— Не надо! Не проси, я сам что-нибудь придумаю. Пойду и куплю готовое у срединных. Но только пусть, это будет от меня!

— За что ты на меня рассердился?

— Не на тебя, на Энлиля. Это он тебе платье шнуровал?

— Нет, Атель, а что?

— Ничего! Прости еще раз. Спокойной ночи.

— Ты уже уходишь?

Я кивнул. Хотя уходить не собирался. Искал повод остаться. Только вот боялся испугать ее. Теперь твердо знал, она видит мой знак дракона. И этот вопрос, говорил, что сама не хочет, чтобы уходил. И в то же время, боится, если останусь. Она как человек в жаркий полдень на берегу реки, и хочется в воду войти, и страшно. Больно холодной кажется она для разогретого тела. Вот и топчется на месте. Толкнуть нельзя. Только уговорить.

— Я и так уже долго задержался в твоей спальне, сама понимаешь, нельзя! Этикет!

— Но я же считаюсь твоей женой?

— Считаться, не быть, Мэриэлла. Ты сегодня всем показала, что пришла не ко мне, а к Линелле.

— Линелла!? Это только повод.

— Что???? — я не верил своим ушам. Это девчонка, кого хочешь, уморит. — Повод? Придти ко мне, нужен повод? Но, почему?