Лилия Касмасова - Инферняня

Мы шли по Олимпу и ели пирожки с земляникой, которые дала в дорогу Нэнси. Корзинку мы положили в ящик внутрь дивана. Когда я ее достала, ручка у нее была сломана. А пирожки остались почти целы. Только у парочки потекло земляничное варенье через продавлины. Жаль, что мы не могли остаться на ужин у Алана - он сказал, что будут какие-то интересные гости.

- Не знаешь, кого Алан ждал на ужин? - спросила я Томаса.

- Знаю, - он улыбнулся. - Своих родственников.

- А кто они у него?

- Герцоги, маркизы, графы...

Хорошо, что мы не остались. У аристократов столько условностей и манер - кто первый встает из-за стола, как положено здороваться с незнакомыми графами, всякие поклоны и экивоки - я бы опозорилась как пить дать.

- К тому же они привидения, - договорил Томас.

Что???

Около одного дома из красивого белого камня, с огромными окнами и колоннами было море цветов, таких красивых, душистых, я никогда таких не видела. Я сорвала несколько - одну оранжевую ромашку, большую, как колесо велосипеда, и несколько мелких, вроде колокольчиков - фиолетовые, голубые, желтые.

- Любите цветы? - раздался мужской голос откуда-то сверху издалека.

Я подняла голову: на краю крыши крыльца сидел человек в белом костюме. Через плечо у него была перекинута какая-то странной длинной формы сумка, а в руках он держал - о боже, лук! Не огородное растение! А тот, который древнее оружие, из которого Робин Гуд стрелял по тем, кто осмелился зайти в Шервудский лес!

Томас шагнул вперед, загораживая меня:

- Извините, мы не знали, что их нельзя рвать.

- Почему нельзя, - сказал человек и плавно, паря в воздухе, спустился к нам.

Он оказался молодым и удивительно, необычайно красивым. Голубые глаза, темные ресницы, нос с легкой горбинкой, а губы! Они казались и жесткими и мягкими, потому что были четко очерченными, и в то же время слегка пухлыми и какими-то беззащитными.

Волосы, правда, были длинноваты - аж до плеч. Такие золотые, сияющие кудри.

- Кхм, - сказал Томас.

Ой. Я все любуюсь, а парень все улыбается. Я оглянулась на Вивиан: она тоже не могла оторвать от незнакомца взгляда.

- Привет, Вивиан Олимпус, - сказал ей парень.

Она будто очнулась и сказала резко:

- Я больше не Олимпус, Аполлон.

Аполлон... И имя у него такое красивое...

- За сыном? - спросил он Вивиан.

- Так Петер точно здесь?! - закричала я.

Аполлон, слегка изогнув тонкие брови, посмотрел на меня.

- Спокойно, - положил мне руку на плечо Томас.

- А ты не знала? - спросил Аполлон Вивиан. - Благодаря нему-то и весь сыр-бор, - махнул он белоснежной ладонью в сторону небоскреба.

- Какой сыр-бор? - спросила я.

- Увидите, - ответил красавец. - Твои родственники? - спросил он Вивиан, кивнув на нас.

- Друзья, - сказала она.

- Ему не понравится, - сказал Аполлон Вивиан.

- А мне на это наплевать, - сказала она.

Аполлон вдруг рассмеялся - зубы у него были белоснежные и ровные, щеки от смеха чуть порозовели и он стал еще красивее, хотя казалось, это невозможно - и сказал:

- Я пойду с вами, без меня вам внутрь не попасть...

- Меня-то они пропустят, - сказала Вивиан, но неуверенно.

- Я не об охране, - сказал Аполлон. - Я о бастующих... Пешком пройтись желаете? Это долго.

- Наш транспорт пришлось оставить при выходе, - ответил Томас.

Транспорт. Алан бы обрадовался, что его садовую тележку так гордо именуют.

Аполлон кивнул, а потом тихо свистнул.

Где-то в вышине зашуршало, раздался клекот, потом он стал снижаться, и перед нами причалила, едва касаясь травы, белая с золотом лодка-не лодка, что-то вроде большого ковша, а везли его шесть белых лебедей.

- Прошу, - сказал Аполлон и подал мне руку.

Борта у лодки были высоченные, но с двух сторон были проемы. Я шагнула в этот проем. Лодка слегка покачивалась. Сидений здесь не было.

Следом залезла Вивиан, потом Томас. Последним взошел Аполлон и взял в руки золоченые вожжи.

Памятуя о путешествии в тележке, я крепко ухватилась за высокий борт.

Лодка поднялась так плавно, что можно было и не держаться. Мы скользили по воздуху, как по тихой воде.

Летели мы низко, едва не задевая крыши домов.

- Кто бастует? - поинтересовалась Вивиан у Аполлона.

- Все, - сказал он, небрежно пожав широкими плечами.

Лук он теперь поместил в ту сумку, что висела у него за плечом. Я разглядела, что из нее торчат оперенья стрел - мне Кэтрин вместе с арбаме... или как там его, такую одну вручила.

- Лук и стрелы? - спросила я Аполлона.

- Да, - сказал он немного недовольно. - Необходимые атрибуты. Он настаивает.

- Кто - он?

- Зевс, - прошипела Вивиан.

- Кстати, он сейчас не на работе, - сказал Аполлон Вивиан. - А дома.

- Тогда зачем мы летим к этому вашему... офису? - сказала я.

- Потому что живет он там же, - указал рукой Аполлон, - на самом верху.

Небоскреб был уже близко, и я посмотрела на его верхний этаж. Такие же окна, как и во всем здании - во всю стену.

Знаете, я бы на его месте выбрала какой-нибудь уютный домик, вроде вон того, с черепичной крышей и садиком с цветущими белым цветом деревьями. Или как дом Аполлона, например.

- Почему на самом верху? - спросила я.

- Чтобы быть на самом верху, - ответил Аполлон весело.

Мы обогнули небольшой холм и нам стала видна площадка перед небоскребом - там толпилась куча людей. И не только людей. Там были кентавры - пиджаки и галстуки на их человеческой половине тела смотрелись очень странно. Брюк с четырьмя брючинами - для четырех лошадиных ног - шить, видимо, не научились.

- Что за собрание? - спросила Вивиан.

- Забастовка, я же говорю, - ответил Аполлон. - Не возражаете, если мы причалим у моего отдела - я не появлялся там с утра, боюсь, девочки расшалились - надо навести строгости, - он хитро изогнул одну бровь.

- Против чего они бастуют? - спросила я.

- Против использования детского труда, - сказал Аполлон.

- Так это из-за Эрота? - спросила Вивиан.

Я хихикнула - это имя?

Томас, хмыкнув, наклонился ко мне и прошептал на ухо:

- Он же Купидон, он же Амур. Божок со стрелами. На открытках видела?

Он меня за дурочку принимает?! Объясняет, как шестилетке.

Аполлон в это время говорил:

- Эрот, конечно, порядком всех достал со своими нарочными несовпадениями... Но он не в счет. Для него это игра...

- Так он нарочно эти несовпадения устраивает? - поинтересовалась я.

- А вы думали, он промахивается? - сказал красавец. - Да никогда! Он даже не пьет! Он целится не в тех и не тогда! А ты потом страдай!

- У Эрота стрелы разные, - пояснил шепотом Томас. - Острые и тупые. Острые заставляют влюбляться. Тупые - ненавидеть.

- Да уж, - сказал Аполлон. - Резвится малыш.

- И зачем такое важное дело доверили мальчишке? - проговорила я.

Томас усмехнулся:

- Ага. Ему лет всего-то три тысячи.