Виктор Исьемини - Дыхание осени

— А! Отважный юноша, которому я весьма обязан! — Полгнома устремился к Хромому. — Мы сражались бок о бок на бранном поле, и теперь сделались товарищами по оружию!

— А я, кстати, его отец и… — начал Карикан.

— Это твой отец, мой героический друг? — карлик прищурился и окинул взглядом Счастливчика. — Что ж, у каждого свои недостатки. Твои недостатки — отец и слишком большой рост. Впрочем, последним страдают практически все мои знакомые.

— Добрый сэр, — торопливо заговорил Кари, едва карлик умолк, — прошу провести нас к страждущему императору. Возможно, именно мы сумеем принести ему исцеление.

— Вот как? — Коклос насторожился. — А какими средствами вы располагаете?

— Всего лишь добрыми пожеланиями, прекрасный сэр, — Карикан внутренне напрягся, однако старательно состроил любезную улыбку. — Но наши чувства настолько искренни! Позвольте нам хотя бы взглянуть на его величество.

А дальше все случилось очень быстро. Кари склонился над карликом, подхватил за руку — будто бы почтительно, а на самом деле довольно крепко — и увлек с собой, на лестницу. Гвардейцы расступились перед Коклосом. Они уже совершенно растерялись от быстрых перемен, какие случились в этот безумный день. Но Полгнома помалкивал и старательно вышагивал по ступеням, за ним следовала процессия.

Еще один караул красно-желтых, и они вошли в комнату, где на кровати вытянулся бледный Алекиан, а тесное пространство было заполнено молящимися клириками да солдатами, которые обливались потом в тяжелых кольчугах, но ревностно присматривали за попами. Когда распахнулась дверь, поток спертого воздуха пошел по комнате, все оглянулись.

— Эй, сэр Полгнома, вели этой братии выметаться, — громко сказал Кари. — Здесь и здоровому дышать нечем! Сынок, распахни ставни, а ты Аньг, взгляни на его величество! Видишь, плохо ему, болеет.

Карикану пришло в голову, что если Когер поднимал воинов в безумную атаку и ему случилось исцелить молитвой Алекиана, то, быть может, и Великий Пацан как-то сумеет побороть хворь? Почему бы и нет? Ведь с солдатами все прошло отлично, не хуже, чем у чудотворца?

Хромой прошел к окну, навстречу ему потянулся поток потных раскрасневшихся от жары людей. Полгнома понукал их:

— Скорей! Скорей! Ишь, навоняли, не даете его императорскому величеству вздохнуть! Покушаетесь на воздух, принадлежащий самому императору! Рады, что мы с братцем налог на воздух пока не ввели! Ну, ничего, дождетесь!

Карлик вдруг разволновался, в словах и поведении Карикана ему почудилась некая странная значительность.

Эрствина, который формально возглавлял прибывших, оттеснили в сторону, он из угла таращился на императора. Мальчик был разочарован — главу Великой Империи Людей он представлял совсем иначе. Тощий бледный, истекающий холодным потом Алекиан внушал какие угодно чувства, но не почтение.

Хромой распахнул скрипящие ветхие ставни, в комнату ворвался солнечный свет, гомон толпы и теплый воздух, который показался прекрасным благоуханным дуновением всем, кто собрался здесь в духоте.

— Давай, давай, моя удача, не подведи на этот раз, — процедил сквозь зубы Карикан, подталкивая Аньга к кровати.

Юноша склонился над безучастным Алекианом и улыбнулся:

— Э, парень, да тебе совсем худо! Бедняга, тебе, видно, и вина не давали? Это зря! Вино в недуге — первое лекарство! И тело, и душу исцеляет, я уж сколько раз проверял! Слышишь, бедолага?

Аньг не понимал, с кем он говорит, тем искренней звучали его слова.

Ресницы императора задрожали, он приоткрыл глаза и поглядел на веселого парня.

— Вина, вина! — закричал Коклос, запинаясь от волнения. — Скорей, олухи! Эй, кто там! Вина братцу!

Гиптис, который держался поблизости, чтобы вмешаться, если Алекиану будет что-либо грозить, теперь отбросил свою обычную сдержанность, подскочил к кровати, помог императору сесть. Алекиан выглядел плохо, но взгляд его стал осмысленным, он пришел в себя. На лестнице орали и топали тяжелыми сапогами. Двое гвардейцев, мешая друг другу, протиснулись в дверь. Один принес кувшин, другой — серебряный кубок. Дрожащими от волнения руками солдаты наполнили кубок и вручили Гиптису. Тот, наскоро проверив, нет ли яда, осторожно поднес вино к бледным губам императора. Алекиан сделал глоток, другой, щеки порозовели… император поднял руку и взял кубок.

— Вот такая медицина мне по душе! — веселился Коклос. Карлик скакал и приплясывал у кровати. — Вот это я понимаю, не то, что косные дрянные методы Когера! Покойный был шарлатаном!.. Ну, люди… Ну, теперь можете просить о чем угодно! Чего вы желаете, все получите! Подумайте, как следует! Не спешите со всякой ерундой, вроде золота и титулов! Просите меня, просите о том, чего хотите по-настоящему.

Кари улыбнулся.

— Боюсь, мою просьбу окажется непросто исполнить… это не золото и не титул, это нечто более интересное.

Гиптис оставил кубок в пальцах императора и, склонившись, прошептал несколько слов в ухо карлику. Тот снова поглядел на Карикана. Он уже догадывался, какой будет просьба и больше не веселился.

На Вейвер мягко опустилась ночь. Пьяные солдаты потянулись из города в лагерь. Этот день был полон оглушающих новостей, и вот он подошел к концу. По правде говоря, событий, произошедших нынче под Вейвером и в его стенах, хватило бы на год — а ведь простым бойцам было известно далеко не все. Например, о явлении Карикана из Геведа они не слыхали. Пока что тайну Счастливчика знали лишь Коклос с Изумрудом, а эта парочка предпочитала держать опасные секреты при себе. Солдаты попросту устали, у них не хватило сил даже на то, чтобы ограбить мертвецов на поле.

Многие из тех, кто яростно атаковал после речи Когера, не помнили, что с ними было, и как они дрались. Именно по этой причине о сражении под Вейвером рассказывали множество небылиц — участники, пересказывая ход битвы, додумывали то, чего не сохранила память. Впрочем, о таких сражениях всегда рассказывают небылицы.

Когда стало ясно, что Алекиан пришел в сознание, Гиптис с Коклосом выгнали всех из комнаты — императору необходим покой! Напоследок карлик прокричал в спины спускающихся по лестнице:

— Будьте под рукой, мои господа! Чтоб не пришлось разыскивать, когда в вас возникнет нужда! Оставайтесь поблизости!

Гости ушли, Эрствин по пути несколько раз оглянулся. Он ровным счетом ничего не понял и был разочарован. Как же так — он со своим отрядом выиграл великую битву для императора… и что? Мальчик прижимал к боку шлем, высокий плюмаж мешал разглядеть ступени, перья топорщились и лезли в нос. Эрствину приходилось опираться на перила, и тяжелые ножны колотили по ступеням. Обычно мальчик придерживал ножны, но сейчас у него руки были заняты.