Виктор Исьемини - Дыхание осени

Многие гномы из тех, что свалились в первой сшибке, сумели подняться на ноги, они были помяты, но пережили падение. На них налетели латники и пехота, спешившие присоединиться к рыцарям. Все смешалось, началась беспорядочная свалка…

Гратидиан заорал фенадцам:

— Эй, за мной! Проложим себе путь!

Тяжелая кавалерия устремилась за королем. Они проскакали в обход, миновали побоище стороной и обрушились на левый фланг анноврцев, где стояли солдаты Белого Круга. Братья, вооруженные похуже фенадских рыцарей, не сдержали напора, и Гратидиан довольно легко прорубился сквозь их ряды. Не останавливаясь, фенадцы помчались прочь… но Гратидиан велел остановиться. Не все услышали его приказ, и не все исполнили, потребовалось время, чтобы поредевший отряд снова собрался вокруг короля. Они не понимали, что задумал повелитель, им хотелось скакать прочь как можно быстрей.

— Возвращаемся, — бросил Гратидиан, — ударим Деймуту в спину. Или вы полагаете, нас пропустят через Ойверкский мост, если явимся туда без короля-недомерка? Даже если так, потом нелюди нас переловят в Фенаде и перебьют до единого, если решат, что мы предали их драгоценного бородатого дурня Грабедора! Наша судьба зависит от него! Гангмар бы взял всех нелюдей Мира!

Фенадцы нехотя развернули коней.

Грабедор сдержал слово и дрался в первом ряду. Никто бы не упрекнул короля, останься тот позади, но гном вынес решение — он виновен и должен искупить грех. Из-за него, из-за того, что король-под-горой неверно понял Отца, погибли тысячи сородичей. Или же он понял верно? Тогда выходит, что в катастрофе повинен Светлый? Этой мысли Грабедор не мог вынести. Ему требовалось испытание. Он решил подвергнуть свою жизнь опасности — самой великой, какую возможно сыскать. И если отец убережет незадачливого Грабедора, то можно жить дальше. История народа гномов знала поражения, после поражения можно продолжать жить, но как жить без веры? Если сейчас Отец дарует победу и убережет Грабедора от стали, это станет знамением… Если нет… тогда Грабедор лишится жизни и сделает это наилучшим из способов!

И король шагал среди сечи, вращая оружие над головой, он рубил вправо, влево, бил, крушил. Ростом он был высок — для гнома, разумеется, а длинное древко оружия позволяло бить и всадников, дотянуться, смести с седла.

Старейшины и телохранители следовали за Грабедором, но им никак не удавалось настичь его, поравняться и прикрыть. Спина короля мелькала в забрызганных кровью забралах, высоко взлетало лезвие его секиры, и все, что могли сделать гномы — не терять из виду эту спину и секиру. Раздавая и получая удары, король прошел насквозь строй анноврцев, и сперва не понял, почему не видно больше противника. Тут его догнали соратники, сгрудились около короля стальной стеной, ощетинились остриями и лезвиями.

— Трубить! — потребовал король. Собственный рог он сломал и запустил обломками в посла эльфа. И ни у кого не нашлось рога, чтобы подать сигнал братьям — они сражались где рассыпным строем, где в плотном построении, и у Грабедора не было возможности созвать их.

— Мы побеждаем! — выдохнул сквозь слипшуюся от крови бороду седой старейшина. — Еще один удар…

— Так нанесем его! — рявкнул Грабедор, разворачиваясь.

Сегодня король-под-горой твердо решил, что победит или погибнет. Это будет знаком Отца, да-да!

Тут позади, со стороны оставленного укрепления в долине, донесся новый взрыв воплей. Гномы уже одолевали, они ощутили тот самый миг, когда битва, дрожащая, будто натянутая струна, дрожит и лопается, когда чаша тех весов, на которых Отец отвешивает победу, склоняется. Они знали, что одолевают, и бросались на людей яростно, будто вовсе не утомлены. Даже раненные, в проломленных доспехах, истекающие кровью, рычали и рвались в бой. Потому карлики не обратили внимания на новые боевые кличи, что раздавались в тылу. В спину им ударили горцы и гномы Гравелина, только-только поспевшие настичь беглецов. Гномы Серебра выкрасили щиты белой краской, чтобы их можно было отличить от захватчиков. Теперь они дрались плечом к плечу с горцами.

Анноврцы не успели сообразить, что происходит, они тоже поняли, что битва решена не в их пользу, а потому, едва наседавшие на них гномы падали под ударами, нанесенными в спину — анноврские воины спешили наутек. Странная это была битва. Гномы одолевали анноврских воинов, горцы били им в спину, а анноврцы разбегались, едва выпадал такой шанс. Потом гномы осознали новую опасность, и ярость их сменилась сомнением… Грабедор, призывая соратников, пробивался сквозь схватку без цели и направления — он просто желал сражаться и ждал окончания битвы, как небесного знамения. Отряд за его спиной рос в числе, но снова — все отставали от короля-под-горой, соратники едва поспевали за Грабедором. Перед ним оказался рыцарь в изодранном плаще и со щитом без гербов. Грабедор, уже почти ослепший от потоков крови, брызжущих сквозь прорези забрала, нанес широкий удар секирой, как раз когда человек поднял коня на дыбы, лезвие прошло по конскому брюху, глубоко вспороло плоть, лошадь рухнула на короля, прибила, вжала в землю. Невероятным усилием Грабедор пошевелил тяжелую тушу — и тут рыцарь, уже успевший встать на ноги, с размаху ударил мечом по королевскому шлему. Подоспели старейшины, подхватили падающего Грабедора, но отомстить воину, который нанес удар, они не успели — надвинулись сомкнутым строем низкорослые бородачи с белыми щитами…

— Скорей! Уходим! Отступаем! Пока дорога свободна! — над гномами возник Гратидиан.

Фенадец размахивал окровавленным мечом и звал гномов спасаться, покуда еще возможно. Анноврцы бежали, церковных солдат оттеснили рыцари Фенады, нужно было лишь оторваться от гномов Гравелина и малогорцев.

Воины Вольных гор сплотили ряды и отразили атаку Гравелина. Фенадцы прикрывали их с флангов короткими наскоками, против быстрых атак тяжелой кавалерии малогорцы были бессильны, Гравелину пришлось остановиться, чтобы прикрыть союзников. Меньше полутора сотен гномов Вольных гор с бесчувственным Грабедором были спасены.

— Ну так что, имперский маршал, — промурлыкала Глоада, — ты смел или глуп?

Девушка встала и выгнула спину, опираясь на кресло, в котором восседал Кевгар. Она придумывала новую игру, но пока еще не сообразила, какую именно.

— Прошу прощения, госпожа, — подал голос из угла Рисп, — но есть и третья возможность. Глупость и храбрость — вот первейшие качества имперского офицера.

— Итак, он глуп и храбр, — подвела итог Глада. — Да, вероятно так. Да, милый? Он встречался с тобой, и вот — явился снова.