Анна Мистунина - Проклятый

Оун рассмеялся невеселым смехом.

— Ты глуп, дикареныш, — сказал он. — Смешение с дикарями привело бы к утрате магии, это даже ты должен понимать.

— Нельзя знать наверняка! — возразил Кар.

— Может быть, ты прав. Нельзя. Какая разница? Дикари никогда не смешаются с нами, никогда не прекратят ненавидеть нас. Потому что мы никогда не откажемся от их крови. Неужели не ясно?

— Не ясно. Я здесь третий год и до сих пор не пробовал никакой крови. О чем ты говоришь?

Оун размышлял недолго.

— Я покажу тебе. Это будет нашим последним уроком. Жди меня здесь.

Он вышел. Кар остался сидеть, сгибая и разгибая пальцы. На душе было темно.

Вернувшись, Оун поставил на стол большой серебряный сосуд с широким днищем и сближающимися краями. Кару немного полегчало, когда он почувствовал, что кровь холодная. Кто бы ни расстался с жизнью ради нее, произошло это не сейчас.

— Это чаша мага, — сказал Оун. — Теперь раскройся полностью и наблюдай за мной.

Привычно — и не счесть, сколько уроков начиналось так — Кар закрыл глаза и обнажил магические чувства. Увидел Оуна, пульсирующую багровым чашу перед ним. Вот маг протянул руку, так что его раскрытая ладонь коснулась поверхности чаши. Кровь вскипела. Оун приподнял руку, и багровый пар хлынул в его ладонь. Сила, огромная Сила, подобной Кар еще не встречал, бесконечная пылающая мощь! Все его существо рванулось навстречу, но Сила предназначалась одному Оуну. Она текла и текла, и казалось, конца не будет ее огненному потоку. Ничего в жизни Кар не желал так страстно. Он закричал, когда темная фигура мага засветилась алым — и пар иссяк. Оун уронил руку.

— Дай мне, дай! — прохрипел Кар.

Смех мага, зловещий и резкий, как удар хлыста, привел его в чувство. Кар открыл глаза. Чаша лежала на полу, разлитая вокруг кровь казалась бледной, как чуть подкрашенная вода. Оун стоял там же, и лишь обостренные чувства Кара подсказывали, как переполняет его Сила.

— Сейчас я могу одним движением убить десять человек, — обычным голосом сказал маг. — Могу поднять умершего. Залечить смертельные раны. Превратить железо в золото. А могу — оставить ее себе, и эта Сила отодвинет мою старость на годы. Понял, дикареныш? Будь ты хоть Сильнейшим, без крови тебя ненадолго хватит. Тебе придется избегать высокой магии, чтобы не растратиться и не опустеть. Вот почему мы никогда не откажемся от рабов, не смешаемся с ними. И не перестанем убивать детей.

— При чем тут дети? — Кар уже знал, что ответ ему не понравится.

— Кровь младенца полна неистраченной жизни. В ней больше всего Силы.

— А животные?

Оун покачал головой.

— Мне пришлось бы зарезать полсотни драконов, чтобы получить это, — он шевельнул рукой, и Кар едва не застонал, вспомнив багровый поток Силы. — Грифоны подойдут, но они слишком ценны и слишком медленно плодятся. Это было бы расточительством.

Нет, только не грифоны! Кар инстинктивно потянулся мыслью к Ветру, тут же ощутив утешительное тепло грифоньей любви. «Мы — вместе…»

— Пора избавиться от дикарского мягкосердечия, — добавил Оун. — Или тебе никогда не стать настоящим магом.

Зал Познания — просторная пещера, искусством древних магов и руками рабов превращенная в дивной красоты покой, мог вместить вдесятеро больше учеников. Но племя наделенных Силой медленно стареет и медленно умножается, а дети, во множестве рождаемые светлокожими наложницами от магов, обречены умереть во младенчестве. Сегодня под сводами Зала Познания собрались восемнадцать молодых магов. Кар был девятнадцатым — и единственным, в чьих жилах текла кровь дикарей. Все обернулись, когда он шагнул внутрь, сдвинув блестящую занавесь из драконьей кожи.

Такие занавеси отделяли каждое помещение в городе магов, за исключением тех, где жили рабы. Никто не войдет за занавесь без воли ее владельца: наложенные заклятия надежней любых засовов остановят незваного посетителя. Кар вошел. Как равный, как полноправный ученик начавшегося магического курса. Сердце замерло от радости и тревоги.

Одетый так же, как все, чертами похожий на отца, Кар знал, что выглядит настоящим магом. Но знал также, что собравшиеся в Зале другого мнения. Для них, заносчивых юношей древнего племени, он — полукровка, сын рабыни. Его судьба — стать кровью в серебряной чаше, багровым паром, дающим Силу магам, продляющим на века их жизнь. Волею Сильнейшего Кар получил равные с чистокровными права. Но ни один из них не захочет признать его равным себе.

И вновь, как делал множество раз, Кар-маг призвал на помощь другого Кара. Брата-принца, чья надменность не уступит надменности самого Сильнейшего. Он умеет возвышаться над презирающими его. Он — принц, а принцу нет дела до перешептываний челяди.

Небрежный кивок предназначался ученикам, уважительный поклон — учителю. Подобные знаки, не принятые среди магов, подчеркивали отличие Кара, но тем лучше. Он такой, как есть, а остальные пусть привыкают. Как привык Оун.

Словно и не замечая колючих взглядов, Кар занял место на одной из каменных скамей, полукругом огибавших возвышение у дальней стены, что до самого потолка была занята книжными полками. Рассохшиеся от старости фолианты на них соседствовали с новыми, только вышедшими из под руки переписчика, книгами. Темные корешки покрывала затейливая вязь букв. Эти буквы, древний алфавит магов, легли когда-то в основу письменного языка Империи.

На возвышении стояли два широких стола. Один полностью занимали чаши для крови, такие же, как использовал Оун, только много меньше. На другом Кар увидел знакомые по урокам Оуна предметы: кусочки меди, золота и серебра, весы с двумя чашами, большие и маленькие сосуды с жидкостями, зеркала, песочные часы, разрезанные мышиные тушки, живых мышей в клетке.

Грозного вида учитель, с проседью в волосах, что редко встретишь среди медленно стареющих обитателей Долины, проводил Кара холодным взглядом.

— Все здесь собравшиеся претендуют на высокое звание магов, — сказал он. — И должны соблюдать принятые правила. Одно из них — приходить за несколько минут до начала занятий. Надеюсь, я понятно говорю, Карий?

Кар наклонил голову.

— Вполне.

— Хорошо, потому что впредь за опоздание ты будешь отстраняться от занятий. Мы все понимаем, как трудно дикарю привыкнуть к дисциплине, но здесь ты не можешь рассчитывать на поблажки.

— Я не рассчитываю на поблажки, учитель.

— Надеюсь. Итак, сейчас я раздам вам чаши. Крови в них совсем немного, и я не жду, что вы сумеете полностью воспринять ее Силу. Все, что вам нужно — наблюдать за мной и стараться повторить.

Протягивая чашу Кару, он добавил — так, чтобы слышали все:

— Должен предупредить, это кровь младенца, рожденного моей наложницей-дикаркой. Ты вправе отказаться ее использовать.