Анна Мистунина - Проклятый

Во времена старой Империи теплая Долина в горах служила рабочей площадкой магам-изобретателям, мудрецам и исследователям. Здесь постигались новые стороны Силы, здесь ставились самые невероятные опыты. Здесь же, в безопасном удалении, создавались и изучались новые виды живых существ. После падения Империи Долина и ее подгорный город стали последним прибежищем горстке уцелевших. Повелители мира оказались на грани обнищания и голода. Именно тогда нашлось применение драконам. Их кожа, тонкая и прочная, оказалась легка в обработке и отлично держала магию, залитый в лампы жир давал чистое, без запаха и чада, пламя, мясо же с удовольствием ели и люди, и грифоны. Теперь драконы паслись в Долине вперемешку с овцами, привыкшими не бояться неуклюжих ящериц, а молодые и не слишком занятые маги регулярно летали в безлюдные области Империи, чтобы вернуться с огромными тюками свежескошенной травы.

Магия — вот суть жизни колдунов, их высшая ценность и единственный закон. Чем больше Кар узнавал, тем сильней жаждал овладеть ею. Но Оун, ворчливый учитель, преподавал ему историю старой Империи до ее падения и после, схемы движения небесных тел и устройство человеческого организма, заставлял часами выписывать слова древнего языка, складывать и умножать длинные числа, но и словом не упоминал магию.

— Почему ты никогда не говоришь со мной мысленно? — спросил однажды Кар, отложив исписанный лист.

По обыкновению недовольный Оун поднял взгляд от пожелтевших страниц бумажной книги.

— Тому много причин, — буркнул он.

Кар давно привык не замечать дурного настроения учителя.

— Сделай милость, назови их.

— Мы не используем мысленную речь в разговорах с дикарями.

— Разумеется. А еще вы не учите их этому всему, — Кар указал на заваленный книгами стол. — Другие причины?

— Тот, кто не владеет основами магии, не способен на мысленную речь.

— Я говорю с грифоном. И говорил с Сильной Кати на обеде. Почему ты не хочешь признать этого? Есть еще причины, Оун?

— Да! — рявкнул колдун. — Это непристойно! Только близкие друзья и любовники открывают друг другу свои мысли! Я не намерен обмериваться мыслями с тобой, дикареныш, будь ты хоть сто раз одаренным!

— Кати так не думает.

— Считай это прихотью Сильной. Вернее, незаслуженной милостью. И не воображай, будто действительно интересен ей, дикареныш.

— Хорошо, — согласился Кар. — А почему ты не учишь меня магии? Потому что вы не обучаете магии дикарей?

Оун долго сверлил его неприязненным взглядом. Потом вдруг сказал:

— Дай мне твой нож.

Кар с трудом избавился от привычки везде носить с собой нож. Теперь он вместе с мечом висел на стене в спальне. Кар регулярно чистил и натирал оружие драконьим жиром, и каждый раз Оун злился и обзывал его дикаренышем.

Теперь Кар поднялся и отправился в спальню. Вернувшись, протянул магу нож. Оун встал. Отошел к дальней стене комнаты.

— Повернись спиной, — велел он.

Кар молча подчинился.

— Ты чувствуешь мой взгляд? — спросил колдун.

— Да.

— Отчетливо?

— Да.

— Ладно. Теперь следи за мной… Не поворачивайся. Следи мысленно, силой разума.

Что он имеет в виду? Зажмурившись, Кар постарался представить Оуна. Двухсотлетнего колдуна без признаков старения, без седины в черных, как смоль, волосах, в облегающем костюме из драконьей кожи, с аггарским с ножом в руке.

Кар не понял, что заставило его отшатнуться. Нож просвистел мимо плеча — останься Кар на месте, и клинок вонзился бы ему в спину, — лязгнул о каменную стену и со звоном упал на пол.

Кар еще не осознал, что случилось, а тренированное тело само бросилось в атаку. Холодный голос колдуна остановил его на полпути.

— Вернись назад и подними нож.

Кар остановился.

— Что это значит?!

— Ты хотел учиться магии, дикареныш? Так учись, пока я не передумал!

— Это и есть магия? Нож в спину?

Кар поднял нож. Взвесил в руке, мечтая вонзить поглубже Оуну в грудь. Принцу Империи не к лицу бить в спину….

— Почему ты увернулся?

— Что?

— Как ты узнал, что я сейчас метну нож? Я не замахивался, ты не мог заметить движения.

— Не знаю, — Кар подумал. — Я… Просто почувствовал.

— Ты ощутил мои намерения.

— Да… Наверно. Хочешь сказать, это — магия? Разве не любой так сможет?

Было странно видеть улыбку на вечно недовольном лице колдуна.

— Чувствительность — основа магии, дикареныш. Я могу рассказать тебе все о сущности вещей и магических потоках, ты можешь переполниться Силой так, что лопнешь, но ты никогда не сведешь одно с другим, если не умеешь чувствовать.

— Но я сумел, ведь так?

— Да.

— Теперь ты мне веришь?

Нож вырвался из руки Кара и вернулся к Оуну.

— Я верю только своим глазам, дикареныш. А теперь поворачивайся снова и докажи мне, что это не случайность.

Пропитанная магией драконья кожа защищала не хуже аггарских кожаных доспехов, но все же Кар дважды был ранен, правда, оба раза вскользь. Оун с презрительной гримасой на лице дождался, пока пришедшие на зов рабыни промыли и перевязали раны, а затем продолжил урок. Разумеется, маг с легкостью мог эти раны исцелить, но не предлагал, а просить Кару не позволила гордость. Отец был прав. Когда Кар научился с завязанными глазами и заткнутыми ушами уворачиваться от летящего каждый раз с новой стороны клинка, Оун признал в нем будущего мага. А царапины — заживут.

С этого дня Оун начал учить его — действительно учить, ничего не утаивая. Каждый день начинался с небольшого предмета: камень, ветка дерева, кусок серебра. Запомнить все о мельчайших частицах, из которых он состоит — их форма и плотность, движение, разрушение. Потом — закрыть глаза и потянуться, не рукой, разумом, той его частью, что способна проникать в суть вещей. Проникнуть. Понять, запомнить, пропитаться. Только так, созерцая и познавая, обретешь власть над миром материи. Порой казалось, еще немного, и Кар сможет одной силой мысли, одним желанием направить движение частиц, изменить неподвижную форму, и мертвый слиток станет прекрасным светильником, деревяшка — рукояткой ножа. Оун резко прерывал урок.

— Не зарывайся, дикареныш! — рычал он. — Ты Познаешь, а не Воздействуешь, запомни это!

И Кар начинал снова. Закрывал глаза, и его разум, разум мага, с каждым днем наливавшийся новой силой, проскальзывал за внешнюю оболочку мира, куда нет дороги обычным людям. О, теперь он знал, какая пропасть разделяет магов и дикарей, понимал, почему его народ считает белокожих почти животными!

Учеба давалась легко — даже слишком. Оун прятал удивление за неизменной маской недовольства, но Кар теперь лучше понимал наставника. И знал, что делает успехи, что оказался способней многих чистокровных магов. Есть чем гордиться ему, полукровке!