Анна Мистунина - Искупление

Грозные, похожие на великанов из детских сказок, дубы и вязы подступали теперь к самой дороге. Тянули ветви, словно хотели сомкнуть их над головами путников, шелестели молодой листвой. Под копытами шевелились их причудливые тени. Корявые корни торчали из земли, вгрызались в края древних каменных плит, но разрушить их не могли.

Женщина с дружелюбным видом пристроилась рядом. Она куда больше, чем ее спутник, походила на мага. Тагрия с непонятным чувством рассматривала ее, высокую, молодую — чуть старше двадцати лет, очень красивую необычной красотой магического племени. Примесь крови истинных людей смягчила ее лицо, оно не казалось таким угрожающим, как у женщин Долины. И все же от ее вида першило в горле.

Богатый, хоть и покрытый пылью дорожный костюм — узкое платье с разрезом, небрежно подобранное вверх, так что можно было видеть нижние штаны из плотной шерсти, короткий, украшенный бахромой плащ — отлично на ней смотрелся, но что-то подсказало Тагрии, что наряд с чужого плеча. Короткий изогнутый меч на левом бедре не походил на украшение знатной дамы, зато внушал почтение. Тагрия решила как-нибудь тоже обзавестись такой деталью туалета.

— Я Исара, — сказала женщина. — Я не вижу тебя изнутри. Это так странно. Как тебя зовут?

— Тагрия.

— Тагрия… А ты меня видишь? Там, изнутри?

Синеватый оттенок ревности, ненастоящая веселость. Злость и глубоко запрятанная боль.

— Да, вижу.

— Странно, — повторила Исара. — А по виду не скажешь, что в тебе наша кровь.

Тагрия улыбнулась одними губами.

— Ее и нет.

— Как?!

Исара с резким вдохом повернулась к ней. Она казалась и сердитой, и растерянной одновременно.

— Ты сказала, ты колдунья!

— Ты же тоже так сказала, — чуть смутившись, ответила Тагрия. — Я не лгу.

— Но если в тебе нет нашей крови, ты не можешь… Нет?

— Ну… Я училась немного у настоящего мага.

«Правда, он не знал, что я у него учусь».

— Настоящего — кого?

— Так себя называют колдуны. Я думала, ты знаешь.

Исара с завистью покачала головой.

— Я не видела настоящих. И он… тебя не убил?

В горле опять заскребло. Тагрия прикрыла глаза. Голос ее показался странно спокойным:

— Нет, не убил.

Разбойница недолго выбирала между гордостью и любопытством.

— Расскажи, Тагрия. Где ты его взяла?

Звон подков на камнях, бряцанье сбруи. Грубый смех за спиной — кто-то отпустил смачную шутку. Ехавший впереди Тинкал обернулся, сердито велел не отставать. Разбойники подстегнули коней, Тагрия последовала их примеру.

Восемь лет молчала, чтобы теперь рассказать все разбойнице? Да. Ну и что? Какая разница, кому? Слова жгли горло, но стоило им выйти наружу, становилось легче. И как Тагрия не лопнула, держа их в себе?

— Однажды моя семья оказала услугу… брату-принцу. Когда жрецы его обвинили, что он убил старого императора, и он сбежал. Мои родители помогли ему выехать из столицы.

— И не побоялись жрецов? — усомнилась Исара. — Он что, так хорошо заплатил?

Губы сами скривились в усмешку:

— Они очень боялись жрецов. А заплатил да, хорошо.

Брат-принц, приемный сын императора Атуана и его мнимый убийца, недолго уговаривал родителей двухлетней Тагрии. Он просто-напросто приставил нож к ее горлу и пообещал убить, если ему не помогут. Но этого она Исаре не расскажет.

— Ты знаешь, что колдуны воровали детей перед Нашествием?

Исара пожала плечами:

— Про них чего только не говорят.

— Это правда. Меня украли, когда мне было двенадцать. Притащили в свою Долину и заколдовали, — у Тагрии заныли плечи, там, где их поранили когти грифона. — Не знаю, может, сделали бы рабыней или убили бы, чтобы получить кровь.

Говорят, детская память ненадежна. Врут. Тагрия продолжила очень тихо — Исара наклонилась к ней, чтобы не упустить ни слова:

— Карий тогда еще не вернулся к императору. Он меня узнал. Расколдовал и увез домой. На своем грифоне. Вот и все.

И правда — все. Впервые за много лет назвала его по имени, и ничего не случилось, только внутри стало пусто. Зачем, зачем она выкинула перстень?! Исара молчала, то ли удивленно, то ли с недоверием, Тагрии не хотелось присматриваться.

— А потом?

Тагрия пожала плечами.

— Больше ничего.

— Но ты сказала, он тебя учил.

— Он не учил. Я расспрашивала, а он отвечал. Тогда, по дороге. И я запоминала. А потом…

— Стала тренироваться?

— Да.

— И получилось?

Тагрия кивнула. Исара задумчиво протянула:

— Я бы сказала, что ты врешь… Но ты не врешь. Странно.

Солнце теперь припекало совсем по-летнему. Дорога вынырнула из леса, и сразу стало жарко. Тагрия сняла плащи с себя и Бетарана, свернув, засунула в одну из седельных сумок. Впереди показались вспаханные поля.

— Я слышала, — заговорила Исара, — что брат-принц не такой сильный колдун, как остальные. Он же полукровка, вроде нас.

— Его отец настоящий маг, а мать… ну, ты знаешь.

Разбойница задумчиво кивнула. Мало кто в Империи не слышал, что дама Истрия была шлюхой, прежде чем стала императорской кормилицей.

— Еще мне говорили, что он не может по-настоящему колдовать, потому что не пьет кровь истинных людей, как другие колдуны.

— Не знаю, кто тебе такое сказал. Маги не пьют кровь, а… Что-то такое с ней делают, отчего из нее в них переходит Сила.

— А брат-принц?

— Когда я его знала, он тоже так делал.

— Сейчас, наверно, нет, раз он служит императору, — повернув голову, Исара глянула с интересом: — А ты в него влюблена?

— Я? Нет!

Сильно щипало в горле. Подковы били как будто по голове. Тагрия выкрикнула:

— Не знаю!

— Влюблена, — довольно улыбнулась Исара. — Думаешь, он расколдует твоего брата?

— Где я его найду? И вообще, я его восемь лет не видела. Какое ему до меня дело?! — и, не в силах продолжать мучительный этот разговор, Тагрия спросила: — Куда мы едем?

Исара пожала плечами.

— Пока в Ферр, посмотрим, что там. Мы, видишь ли, еще не решили. Тинкал ищет… кое-что, а я еще не знаю. Хочу подальше отсюда. Всю неделю одни полудохлики кругом, тошнит прямо, не могу!

Тагрия кивнула. Она и сама уже почти радовалась разбойникам, их живым лицам и голосам, смеху, даже запаху мужских тел и конского пота. Все лучше одиночества и мертвенной пустоты вокруг.

Как будто услышав свое имя, Тинкал обернулся и позвал Исару. Та пришпорила коня, и Тагрия осталась одна со своей разбуженной памятью, заколдованным братом и разбойниками за спиной.

За полями оказалась деревня, чуть дальше, отделенная неширокой речкой — еще одна. Падавшая с плотины вода вращала колесо мельницы. Громко лаяли собаки. Тагрия не чувствовала заклятия, не ощутили его и Тинкал с Исарой, но люди в обеих деревнях были погружены все в тот же полусон.