Кирилл Клеванский - Колдун. Путешествие на восток

— Плевать.

— Сдайся, и умрешь безболезненно. А если нет, то…

— А если нет, то… — передразнил я его. — Вы только языками трепать горазды? Или может уже смахнемся.

Тут, где-то слева, раздался громкий крик. Это Арт не выдержал, он, отставив клинок, ринулся в скоростном выпаде. Их было трое, я один, но в данный момент мне было плевать, все мое я было сосредоточено на кончиках изогнутых сабель. Я буквально слышал их призывный крик, они кричали, молили меня поскорее согреть их в теплой вражеской крови. И я не стал их терзать долгим ожиданием. Я сам кинулся к бегущему ко мне Охотнику. Сзади послышался топот ног. Эти трое привыкли действовать в связке, и сейчас я был для них не более чем зверь, загнанный в очередную ловушку. Глупцы.

Резко остановившись перед Артом, я наблюдал за тем как его бастард змеей ринулся мне на грудь. Заведя короткую саблю за спину, я отбил выпад правой, и тут же, разворачиваясь на пятках, выпрямил левую руку. С каким же наслаждением я ощущал как сопротивляется вражеская плоть наточенному клинку. Как слышится страшный хрип, человека, отчаянно пытающегося втянуть воздух в разрезанные легкие. Чуть присев, я выдернул короткую саблю и используя инерцию, с разворота, выпрямляя ноги, обрушил длинную саблю на торс Горна. И используя всю силу спины и голени, закончил движение очередным поворотом. Кровь из рассеченной плоти брызнула мне на плечо, сабли радостно взревели, но их рев был слышен только мне.

Я развернулся лицо к застывшим Охотникам, а за моей спиной падало разрубленное тело. И теперь Арт придет в загробный мир с рассеченным животом и его собственный кишечник будет путаться у него в ногах. Горн будет хрипеть и выть, пытаясь удержать легкие, выпадающие из грудины, а надрезанный позвоночник уже никогда не даст ему разогнуть спину. И духи бездны будут смеяться над ним и язвить, так же как он пытался язвить над наемником.

Я резко взмахнул саблями и зеленая кровь окрасилась в алые тона. Эта схватка была слишком скоротечной. Моё сердце все еще жаждет боя, сабли все еще холодны, они извиваются у меня в руках, прося большего. И враги не заставляют себя ждать. Первым нападает Лука. Он ловок и быстр, его клинок опасно пронзает воздух всего в миллиметре от моего лица. И тут же, в строну куда я клонился, прилетает меч Девера. Его я принял на скрещенные сабли, и от мощного толчка сделал два шага назад. Фрид, не теряя момента, занес над головой клинок и тот сверкая в лучах солнца, со страшной силой обрушился на мой блок. Зазвучала сталь, заныли мышцы, а я пропустив за спину Марка, сам бросился в атаку.

Правая сабля устремилась в ногу Луки и тому пришлось сместить центр тяжести, что бы не лишится её и удержать равновесие. Это все что мне требовалось. Вторая сабля, сжатая в левой руке, чиркнула по запястью Фрида и тот дрогнул, я же не останавливался. Старшая сабля, как топор палача, опустилась на сгиб правой руки Луки и тот закричал скорее от ужаса чем от боли, когда увидел как его меч падает на землю. Но это бы еще не конец. Застывший на месте Девера, наблюдал за тем как я, развернувшись на пятках, словно воздушный вихря, зашел за спину Охотнику, и вскинув короткую саблю, приложил её к горлу живого мертвеца. Мгновение, и все было кончено. Бездна будет ждать нового безголового всадника. "Змеиный шаг" не подвел меня.

— Кажется мы остались вдвоем, — заметил я, вновь стряхивая кровь с клинков.

— Я убью тебя, — прошипел Марк, он крутанул бастард и встал в низкую стойку.

— Надеюсь, ты будешь получше чем эти.

— Можешь в этом не сомневаться, — сквозь зубы прорычал командир второй когорты и бросился в атаку.

Его меч взвился стрелой и устремился мне в печень. Я отбил его наотмашь левым клинком, и попытался достать вражеского горла длинной саблей. Но противник извернулся ужом, он пригнулся, сжался, а потом выпрямился как лента пращи. Меч его чиркнул мне по животу, оставляя длинный, неглубокий порез. Я сделал два шага назад. Мое сердце кричало и ревело, оно хотело выпрыгнуть из груди и само отправиться в сражение. Я чувствовал как по венам бежит пламя кузнечной печи. Как лает и воет страх, отдающий мне свои силы и одновременно с этим пытающийся меня одолеть. Но еще явственней я ощущал то самое новое чувство, которое преследует меня с момента, как я схватился с волками. И в этот раз оно было куда сильнее. Это было чуждое мне наслаждение, почти невероятное, нереальное ощущение чего-то пьяняще великолепного в этой кровавой бойне. Краски вокруг как будто стали ярче, звуки отчетливее, казалось я мог услышать далекий шепот ветра, услышать пение танцующих облаков, услышать горячие сказки солнечных лучей.

Марк снова бросился вперед, он схватил клинок двумя руками и нанес рассекающий удар. В последнюю секунду я успел пустить его по касательной, и в момент когда вражеская сталь коснулась моего клинка, я ощутил как на мои плечи опускается вся тяжесть Харпудова гребня. Мой враг был демонски силен и быстр и от того пожар где-то в глубине груди разгорался только сильнее. Я оттолкнул Деверу и сделал свой первый выпад. Длинная сабля полетела в живот врага, но тут же я слегка качнул запястьем и та заструилась, как весенний ручей, а спустя еще секунду я сделал шаг назад и чуть оттянул руку. Теперь сабля напоминала ленту танцовщицы, он все так же струясь полетела вверх и на груди Деверы заалела длинная кровавая змейка. Его жилет повис на плечах, рассеченный на двое. "Весеннее журчание" было исполнено безукоризненно, но мне этого казалось мало. Простые приемы не могли подарить мне что-то, чего я стал искать в схватках.

Марк плевать хотел на раны, и в этом я был согласен. Он перехватил клинок, и закружился будто цыганка в безумной пляске. Тонкая серебряная нить у его пояса, напоминала обруч гимнастки, и вскоре обруч выпрямился копьем. Это был ужасный и стремительный выпад, и на моем правом предплечье появилась глубокая борозда. Мы разошлись. Каждый дышал глубоко и тяжело. По лбу струился пот. Кровь падала на траву, окрашивая её в красные тона. Но мы были так сосредоточены, что помести на линию наших взглядов стальной лист, и он будет скомкан как исписанный клочок пергамента.

Я глубоко вздохнул, привычно применяя навыки ускорения. Боль принесла с собой чувство свободы. И когда вокруг Марка закрутился второй обруч, я уже смог различить это бешенное, неутомимое мелькание клинка. Копье мне показалось лишь выпущенный арбалетным болтом. Я отбил его левой саблей, и поднырнув под корпус врага, провел саблей по вражескому боку. Командир второй когорты шумно выдохнул через стиснутые зубы и сделал неловкий шаг. Я же, разворачиваясь на пятках, наотмашь рубанул ему по спине. Кнутом надзирателя взметнулась моя сабля, и с таким же свистом обрушилась на податливую плоть соперника. Его доспех упал на землю. По телу ручейками заструилась кровь. Я сдернул куртку, оставаясь лишь в рубашке.