Вадим Крабов - Рус. Склонный к Силе

Пропел он торжественно песню и бросился деве на помощь, сверкали мечи двоеруко и бой получился кровавым.

Накинулись мрази всем скопом, набросились стаей шакалов. Летали клинки их тенями, как черные тучи над морем и жалили тело Героя, как осы пред жаркой грозою.

И скоро гроза разразилась!

Воспрял Герой Духом могучим — укусы его не страшили, ударил по тьме он мечами, Богов Света тем восхваляя.

Не вынесли жалкие мрази ударов храбрейшего сердца, трусливые были душонки на дев беззащитных лишь смелы.

Бежали они безоглядно, молясь неутешно Тартару, бежали как стая побитых дворовых собачек безродных.

Герой восхвалил благодатных Отцов, что его породили. Отныне над Геей блестящей царить станет Светлая Сила.

Тартара любимцы не будут любить беззащитные стоны, не смогут они наслаждаться своей безнаказанной силой.

Герой на защите остался, весь мир стережа от подонков, незримо следит он за каждым и имя ему — Справедливость.

Слова Андрея «Чик в темнице, нам надо срочно возвращаться» вернули девушку с небес на землю.

— Как в темнице… — ахнула она, — за что…

Праздник жизни кончился.

К дому Гелинии подъехали в конце первой вечерней четверти. Андрей сидел бы возле ворот еще с утра, но Леон удержал:

— Сказано во вторую четверть, значит так и надо. Гелиния девица серьезная, раз на прием к князю приглашали. Из-за неё Русчик страдает, курица высокородная, — здесь выдержка ему изменила, и он ударил кулаком по стволу гошта. С дерева посыпались созревшие плоды. И новые, и старые жители «Закатного ветерка» молча наблюдали за их падением. Каждый думал о своем, и эти мысли были безрадостны.

В городе только и слышались разговоры о том, как ученик Хранящих пытался убить свою соученицу и не где-нибудь, а на празднике в честь «малого приема». Хвала богам, стража подоспела. Друзья, разумеется, в это не верили, но то что Чик сидит из-за Гелинии — однозначно, к прорицательнице не ходи. Интересно, как будет оправдываться?

Она не оправдывалась. Приняла Леона, Андрея и Грацию, которая со словами «вы же с Леоном не боитесь!» проигнорировала запрет «жениха» идти на эту встречу. Опасались, но выхода не было. В конце концов, их могли взять еще на празднике. Расположились в просторной «гостевой» или «приемной» комнате и Гелиния, так и не дождавшись приветствия, заговорила первой:

— Слухи в городе — чушь, их распустила сама стража, — старалась говорить спокойно и уверенно, но бледное лицо и бегающие глаза выдавали крайнее волнение.

— А то мы не знали! — ядовито прошипел Андрей. Леон хмурился, а Грация презрительно сжимала губы.

— Вы не понимаете! — девушка вскочила, пару раз метнулась по комнате, с длинным выдохом постаралась успокоиться и с гордой осанкой села обратно.

— Да, он в темнице из-за меня, — заявила неестественно-высокомерным тоном, за которым легко читалась досада, — он защитил меня от убийцы, но стража перепутала. Там была сложная ситуация. Это все. Я… обещаю, что ваш друг в скором времени выйдет на свободу, приложу все усилия, а они у меня немалые.

— Госпожа Гелиния, — открыл рот Леон, — может, расскажешь о… спасении подробней? И насколько велико твое влияние на князя.

— Вы сомневаетесь в моих словах? — в её голосе слышалось столько искреннего недоумения, что…

Но три пары глаз не купились, а продолжали буравить девушку взглядами, не предвещающими ничего хорошего. Гелиния невольно вошла в легкий транс и приступила к созданию «пыльной стены», пожалев, что оставила телохранителей за пределами комнаты.

Оставила из самых благородных побуждений, показывая друзьям Руса, что полностью им доверяет и рассчитывает на ответное доверие. И еще ей было жутко стыдно за свое поведение в дворцовом парке, в чем боялась признаться даже самой себе, и ужасно неудобно перед спасшим её Русом и, соответственно, его друзьями. А недавно добавилась страшная злость на князя, от которого вернулась буквально полчетверти назад.

— Рус поймал убийцу из гильдии, — с усилием, придавив врожденную гордость, произнесла Гелиния, — я лежала за «пыльной стеной». Он, Рус, стоял надо мной и пытался докричаться, что все нормально. Я плохо слышала, а в это время сбежалась стража. Их взяли обоих, меня не слушали. Князь назначил мне встречу на сегодня. Я недавно от него. Рус сидит… я не могу рассказать почему, это политика.

— Сидеть в темнице — политика!? — с жаром воскликнула Грация. На неё посмотрели не только Гелиния (оценивающим взором), но и Андрей с Леоном (недоуменно).

— Дело касается моей семьи и семьи князя, это называется политика, — надменно сказала Гелиния и продолжила более мягко, — мое влияние достаточно, поверьте мне, и я не бросаю своих спасителей, — говоря эти слова, смотрела на Грацию. Не подозревая, попала в точку.

Бывшая рабыня вздрогнула, отвела взгляд и покраснела. Заерзал и Андрей. Лишь Леон угрюмо покачал головой.

— Кроме того, — девушка поняла, что попала во что-то важное и продолжила давление, — пока Рус в тюрьме, заказчики будут более спокойными, их будет легче поймать, — почти слово в слово передала фразу князя, адресованную ей.

— Вы люди опытные, бывали в боях, но я прошу вас, не глупите. Я вытащу Руса, чего бы мне это ни стоило. Обещаю. И не советую идти к князю, он… не поймет. Те радушные слова на открытии праздника — только слова.

— Не глупее тебя, госпожа Гелиния, — за всех ответил Леон. Девушка сжала губы и стерпела оскорбление, — но если через…

— Две декады — самое долгое, — перебила его высокородная красавица, — зря ты мне угрожаешь, я не враг. Андрей, Грация, Леон и остальные трое, надеюсь, они остались на вилле? — как бы невзначай напомнила о своей причастности к общему делу, — мы идем в одном караване, доверьтесь мне. Спустя две декады я и сама буду готова… присоединиться к более решительным действиям.

Что значит воспитание в семье правителя! Гелиния сама не ожидала от себя таких слов. Интересно, там с молоком матери впитывают политиканство или через кровь передается?

Андрей и особенно Грация, задетая за живое, поверили девушке. А Леона хватило на два дна. На третий он приступил к составлению плана силового освобождения.

Державшийся спокойней всех Леон вдруг расклеился. Принялся корить себя, «глупого старика, отпустившего мальчика в змеиный клубок». С ним стало невозможно разговаривать, он все темы сводил к плану штурма тюрьмы. Хвала богам, мыслей лезть в петлю, по недавней традиции «Закатного ветерка», не высказывал и, уже по собственной традиции, не запил. Андрей с Грацией, подежурив у его спальни пару ночей, убедились в его жизнелюбии. Храп, несмотря на бессмысленную дневную суету, стоял воистину геройский.

Чтобы занять осиротевшую от самоотвода Леона троицу новых учеников, за их тренировки взялся Андрей. Он не то, чтобы сильно поверил Гелинии, скорее просто убедил себя в её способность вытащить Чика. А желание у неё было, в этом никто не сомневался, поэтому студент был относительно спокоен. А что оставалось делать? Не штурмовать же, в самом деле. Следящие деньги не брали: «Благодарите своих Богов, что вас в покое оставили! Дело на контроле самого князя!». Только бывшие разведчики, казалось, не переживали вовсе: