Елена Жаринова - Королева Риррел

Вскоре передо мной выросли развалины стены. Луч луны бил прямо в середину бывшего святилища, туда, где возвышалось нечто вроде алтаря — камень, весь покрытый резьбой.

Я вошла внутрь. Сейчас это место больше напоминало старый, запущенный сад. Над храмом пронеслись века, и лес, у которого люди когда-то отвоевали участок, вернул себе свои права. Лианы плелись по стенам, помогая времени разрушать их. Статуи были едва различимы в зарослях папоротника. Я бродила между ними, рассматривая странные фигуры людей с чертами птиц и зверей.

Одна из статуй, сохранившаяся лучше всех, изображала женщину с птичьей головой и крыльями. Несмотря на отколотое плечо, статуя была прекрасна. Женщина стояла на коленях, изогнувшись назад, так что ее тяжелые округлые груди смотрели прямо в небо. Руки с длинными ногтями, на которых еще поблескивала позолота, она положила себе на полные бедра, словно удерживая что-то, рвущееся изнутри. Раскосые глаза женщины-птицы были закрыты, а клюв приоткрыт, и казалось, что она вот-вот закричит или застонет. Крылья были готовы развернуться, но что-то на земле останавливало ее.

Странное побуждение заставило меня опуститься на колени и повторить позу женщины-птицы. Я закрыла глаза. Лунный свет ласкал мое тело, его прикосновения были холодны, как… Как руки Эстрила, когда он случайно дотрагивался до меня. Что приходит мне в голову! Но, вопреки обыкновению, я не стала гнать прочь эти мысли, и холодное серебро лунного света плавилось на моих горячих щеках и губах.

Внезапно возникшая боль в коленях напомнила мне о действительности — я стояла на камне и наверняка заработала себе синяки. Тем не менее, когда я поднялась, то почувствовала странное обновление. Древняя статуя поделилась со мной неведомой древней силой, которой полон был весь этот лес, этот заброшенный мир. С удивлением неся свое новое тело, я поднялась на алтарь и подняла глаза к небу. Где-то там, невидимая для глаза, далекая звезда Келлион посылала на землю свои лучи. Я знала, что она там, и только потому не была одинокой. Она была там, и потому на мою долю выпало счастье, о котором теперь я могла вспоминать. Благодарность жарким облаком окутала мое сердце. Мне показалось, я слышу музыку флейт, под которую в юности танцевала в храме. Поднявшись на носки и воздевая руки к небу, я закружилась в благодарственном танце. И тут мощный поток голубого света обрушился на меня. Теряя сознание, я полетела с камня, уже не чувствуя, что чьи-то руки подхватывают меня.

Я снова была ребенком — маленькой кудрявой девочкой в коротком голубом платье. Я стояла на вершине огромной горы, высоко вознесшейся над миром. Там, внизу, сквозь рваную пелену облаков, можно было разглядеть знакомые мне очертания морей и континентов. Такие сны не раз приходили ко мне, но теперь я не сорвалась вниз.

На краю плоской вершины сидела на престоле женщина, окутанная не то туманом, не то голубыми одеждами. Ее лица я тоже не могла различить, но знала, что она похожа на меня. Лишь глаза женщины ослепительно сияли, излучая звездный свет.

— Ну, вот мы и встретились, маленькая сестра, — сказала женщина.

Я не слышала ее голоса, но слова отчетливо звучали в моем сознании.

— Это встреча, о которой мечтают все твои сестры в храме, — ответила я, подбегая поближе, к самому престолу, и ощутила на щеке ласковое прикосновение материнской руки.

— Нет, Шайса, в храме, о котором ты говоришь, очень мало моих настоящих сестер, — грустно отозвалась женщина. — Мои сестры живут по всему миру. У них разный цвет кожи и разный цвет глаз. Самые любимые мои сестры даже не знают о моем существовании, и это к лучшему: мое благословение не заменит им ни материнской ласки, ни любви мужчины. Встань, Шайса!

Оказалось, что я стою перед престолом на коленях. Я уже не ребенок, а взрослая девушка, только что пережившая боль потери. Слезы застилают мне глаза, и вместо престола Келлион я вижу море. Свет проникает сквозь толщу воды на глубину, недосягаемую для человека. И о чудо! Я вижу город: дворцы, построенные из огненно-алых кораллов. Там живут странные существа люди-рыбы. Они скользят между коралловыми арками, играют и плещутся в воде. У них мощные рыбьи плавники и круглые глаза. Лицо одного из них кажется мне знакомым. Он не видит меня, потому что увлеченно плавает вместе с другими. Я стремлюсь к нему, хочу окликнуть, но голос моей сестры останавливает меня.

— Не надо, Шайса, он больше не принадлежит этому миру. У него своя судьба. Отпусти его!

— Прощай, — шепчу я сквозь слезы, но в этих слезах нет больше горечи утраты. Рябь скрывает от меня город людей-рыб, и я снова оказываюсь в заброшенном храме посреди леса. Над Ловижем продолжается лунная ночь. Но теперь я в святилище не одна: женщина-птица поднимается с колен и расплавляет крылья.

Сестра Келлион тоже здесь, она шепчет мне:

— Знаешь, кто это? Это богиня любви, которой поклонялись жители Ловижа, когда до прихода Звезд еще оставались долгие тысячелетия. Она уже осенила тебя своими крыльями, и ты никогда больше не сможешь быть прежней. Сила, которая превосходит Звездный огонь, всегда будет иметь над тобой власть.

Женщина-птица взмахивает крыльями и устремляется ввысь. Ее силуэт еще долго заметен на фоне лунного диска. А потом все вокруг снова заливает голубой свет, и я опять оказываюсь перед престолом Келлион.

— Где мы? — спрашиваю я.

— Ты уже была здесь, — отвечает Келлион, — и придешь сюда снова. Тебе предстоит трудный выбор, но ты все сделаешь правильно.

Я вспоминаю чувство вины, которое мучило меня все эти годы и снова опускаюсь на колени.

— Ты простила меня, сестра? Чем я могу искупить свою вину?

Келлион смеется в ответ, ее смех похож на звонкую песню горной реки.

— Ты еще ни в чем не провинилась, маленькая сестра. Но, возможно, ты и в самом деле сможешь мне помочь. Знаешь, Шайса, звезды тоже умеют мечтать. Моя мечта — обрести свободу. Вспомни об этом, когда придет время.

— Кто ты, Келлион? Мы еще встретимся? — шепчу я.

Лица женщины по-прежнему не видно, но мне кажется, что она улыбается и шепчет ответ, но я его уже не слышу.

— Шайса, Шайса, очнись! — зовет чей-то голос. Струи воды стекают по моему телу. Я открываю глаза. Первое, что я вижу, придя в себя, — это лицо Эстрила. Он склоняется надо мной и взволнованно шепчет мое имя.

Плеск воды разбудил Эстрила. Он приподнялся, оглядываясь. Иелкон спал беспробудным сном. А Шайса… Плащ, который служил ей ложем, был отброшен. Ее нигде не было. Но на поверхности озера, прямо в дорожке лунного света, молодой человек различил плывущего человека — наверное, это была она.