Анна Гринь - Забудь мое имя!

— Почему на один‑то? — спросила я, хотя и сама не собиралась оставаться тут надолго.

— Оно тебе надо? — С сомнением озвучила ящерка.

— Нет.

— Тем более! К тому же… Ты чем расплачивалась? Серебром? Тут такие деньги мало у кого за раз бывают в кармане! На ту монету ты в этой таверне можешь жить больше недели и питаться по три раза! Наличие у девчонки, вроде тебя, таких денег сразу вызывает любопытство…

— Кто‑нибудь решит проверить, нет ли у меня еще денег, — догадалась я. — Это логично. Значит, ночуем с подпертой стулом дверью и потом уходим не прощаясь?

Ящерка согласно кивнула:

— В тавернах всегда толчется разный сброд, желающий легкой наживы. Так что сама понимаешь! Между княжествами вражда. Естественно, это привлекает магов. А маги — народ не бедный. Любой порядочный вор считает себя обязанным ограбить мага.

— Да почему меня за мага примут‑то? — возмутилась я, припомнив прошлые разы.

— Это легко объяснить. Обычные люди в ситров и эллов верят, конечно, но больше как в некие легенды и мифы, маги для них более понятны и близки. А ты выглядишь и ведешь себя как женщина–маг, — ответила саламандра, лизнув пламенем стул. Тот тут же обволокло еле заметными малиновыми язычками огня, которые угасли в считанные секунды, а стихиала довольно хмыкнула.

— А как выглядят маги? — спросила я, стягивая с головы свой импровизированный тюрбан.

— Прежде всего, они выделяются внешним видом и поведением, — чуть подумав, сказала ящерка. — То есть, они одеваются иначе. Например, любая порядочная женщина в этих местах никогда и ни при каких обстоятельствах не наденет на себя мужскую одежду. Ни в одном из королевств Срединного царства такое не допускается. Даже простолюдинки не позволяют себе подобного. Ну, а тем более знатные дамы! К тому же, ни одна местная женщина не решится путешествовать одна, без сопровождения родственника мужского пола или охраны. Среди демонов это тоже не приветствуется, кстати! И только чародейкам прощают все эти вольности.

— Как же в таком случае живут чародейки? — опешила я. — Складывается впечатление, что они какие‑то изгои!

— Так и есть! — подтвердила стихиала. — Их всячески изводят, потому что обычные люди не верят в то, что женщине на роду написано быть магом. Семьи или запрещают девушкам учиться магии, или сразу выгоняют из дому. А тех, что добираются до академии магии, могут убить по ее окончании или через несколько лет.

— И они становятся силиалами? — спросила я, припомнив Дом в Атендине.

— Да, такова судьба всех магов. После смерти они все становятся силиалами. Но всегда жаль, если земной путь существа оборвался раньше срока. Силиалы помнят свою человеческую жизнь очень смутно и мало кто из них рад новой вечной жизни в качестве ситров.

— А ситры… Я говорю не о демонах… — Я замялась, подбирая нужные слова. — Ситры могут заводить семьи?

— Большинство — нет. Только аматридери остаются наиболее близки к тому, чтобы создавать пары. Всем остальным это не нужно. К тому же тени, духи, силиалы и стихиалы чаще всего создания бесполые, хоть мы и выбираем для себя наиболее близкую нам оболочку. Аматридери способны к воспроизведению себе подобных, но в памяти моего создателя хранится знание лишь об одном случае, когда аматридери создали семью из двух особей. Их не так много, на самом деле. Было несколько случаев союза демонов с аматридери, но такие браки не считаются разумными, ведь вероятность, что этот союз даст потомство очень мал, а для правящих ситров это самое главное!

— Интересно, а кем я являюсь? — усмехнулась и со вздохом уселась на край кровати, бросив рядом сумку и платок.

— Ты немного человек, элла и… по всем законам тебя стоило бы назвать аматридери темного демона. Но загвоздка в том, что аура аматридери выглядит иначе. Ты уникум! Таких еще не было. Твоя аура не похожа на ауру людей, но и на ауру эллов не походит.

— Бес сказал, что она с самого начала была странная, не такая. Что он раньше не сталкивался с подобным и поэтому не понял, с кем имеет дело, — рассказала я.

— Понятно. У меня не хватит знаний, чтобы сказать, что происходит с тобой, и кем ты в итоге будешь, но одно вижу четко — осталось совсем чуть–чуть.

— Жаль, что я сама не могу увидеть свою ауру! — я вздохнула. — Это же так интересно! Дома я читала несколько книг по этой теме… Правда, нигде не встречала описания розово–золотой ауры. Она ведь такая?

— Да, с вкраплениями черного и сине–фиолетового, — согласилась саламандра, сверкнув в мою сторону янтарными глазками–бусинками. — Это очень интересная структура. А увидеть ауру очень легко! Ты просто не умеешь!

— А как? — живо спросила я.

Ну, наконец‑то! Хоть кто‑то мне сейчас что‑то объяснит!

— Ничего сложного в этом нет, — ответила стихиала. — Для начала сядь поудобнее и расслабься.

Ха! Легко сказать! Я так напряглась в ожидании, что чувствовала себя, как на ежовом покрывале. Какое уж тут удобство!

Не смотря на это, села как смогла комфортнее и постаралась отключиться от всего. Для полноты эффекта даже глаза закрыла.

Вот сейчас меня околдуют без моего ведома — буду знать!

— А теперь представь себя как нечто воздушное и эфемерное, — сказала ящерка мягко. — Легкое и невесомое. Облако, листик на ветру.

Мне ничего такого в ум не приходило, зато туда настырно рвался здоровенный ярко–розовый шарик с золотым отливом. Такими часто украшают свадебные машины. Вычурно и броско, но зато издалека видно. Попытавшись его выгнать, и не добившись успеха, я решила не сопротивляться и принять тот образ, который подсунула фантазия.

— Представила!

— А теперь представь воздух вокруг себя, его цвет и запах…

В голову тут же прокрался чуть терпкий и острый аромат, опасный и обволакивающий… Я фыркнула и быстро отогнала его подальше от себя. Но тело уже отозвалось на неожиданное воспоминание. Выдохнув и передернув плечами, попыталась представить просто воздух, который меня окружал. Помучавшись и не добившись результата, решила думать о своем собственном запахе. Это, конечно, тоже было не просто, но уж куда легче, чем представлять что‑то еще более расплывчатое. Всегда любила аромат цитрусов и цветов. Сначала бабушка с дедушкой, а затем и мама меня журили, что однажды я сама стану апельсинкой, и было от чего. Мыло, шампунь, крем и туалетную воду я выбирала со своим любимым запахом и ничего не могла с собой поделать. Даже сейчас, оторвавшись от привычной жизни, цеплялась за тот аромат, что был мне ближе всего. К нему только постоянно примешивался запах эникея, похожий на земной шалфей.

Было еще несколько составляющих, но думать о них признала опасным. Вместе с ароматами я невольно переносилась в недавние прожитые события. Запахи, как бусинки, нанизывались на ниточку моей жизни здесь, в этом мире.