Анна Гринь - Забудь мое имя!

Голова, шея и плечи болели от долгого пребывания в неудобной позе. Мышцы рук и ног затекли и с трудом слушались. Тело, все эти дни бодро меня поддерживавшее, учуяв возможность, расслабилось, наградив и за сон на земле, и за валяние в подвале с зургом, и за несколько часов интересных развлечений на ковре у камина в храме тьмы, и, даже, за сумку, набитую не самыми легкими предметами. У меня болело все, а особенно спина и плечи. Встав с кровати, я ощутила себя старой, побитой молью лошадью, которую проще добить, чем лечить.

— Пристрелите меня, что ж так хреново‑то!

Я с праведным гневом бы сейчас наехала на всех тех, кто плодит в книгах и кино образ такой безбашенной героини, которой ничего не страшно, все нипочем. И, даже проскакав впервые в жизни целый день галопом на лошади, — где они еще и этих лошадиных мутантов берут?! — она способна шикарно улыбнуться, сводя всех мужчин в округе ароматом своих духов, а после всего еще и завлечь кого‑нибудь к себе на ночь.

Окажись в подобной ситуации, если бы я осталась жива после езды, то точно бы сразила бы всех на повал видом моего дергающегося в судорогах тела, а так же непередаваемым ароматом моих подмышек. Не получается из меня героиня. Никак!

— Больно‑то как! — взвыла я, хватаясь за спину, чуть повыше талии.

«Похоже, ковер был недостаточно мягким…» — прошелестел у меня в голове ехидный голос.

— Заткнись! Лучше скажи, который сейчас час?

— Около десяти часов вечера, — отрапортовала стихиала. — Ты проспала шесть часов.

— Теперь понятно, почему у меня все болит, — фыркнула я, массируя шею и плечи.

— Ты бы могла сама себя излечить, если бы захотела, — заметила саламандра через пару минут, отцепляясь от моего запястья и спрыгивая на колени объемной золотой ящеркой.

— Как? — с тоской в голосе провыла я. — Душу бы дьяволу продала бы за хороший массаж!

В воображении тут же нарисовалась кушетка и добрая большая тетя с крепкими руками, так и тянущимися к моим страдающим телесам.

— Ты же видела свою ауру, — напомнила стихиала. — Тебе просто нужно научиться…

— Давай ты лучше покажешь, а? — с надеждой взмолилась я.

— Ладно. — Как‑то очень по–человечески вздохнула саламандра. — Закрой глаза и представь, что ты видишь себя со стороны.

Мне было не сложно это сделать, особенно после того, как я на самом деле видела себя так.

— А теперь попытайся не просто представить, а на самом деле увидеть.

Я замерла, не представляя, как провернуть подобное. Во время аварии все произошло спонтанно и для меня неожиданно, я не знала, что делаю, мой дух жил по своим собственным правилам. Может мне, конечно, и не нужно сейчас отделять его, но как еще проделать требуемое?

Я долго просто сидела, прислушиваясь к себе, пока не заметила, что представляю себе отделение от себя какой‑то частицы, как перелистывание страниц. Уцепившись за этот образ, я представила, как отделяю от себя тонкий слой чего‑то, что как невидимая пленка окружает меня со всех сторон. Это не была я или моя душа. Это скорее походило на мою голографию — все тоже самое, но не живое. Позволив разуму свободно парить между мной и этим слоем меня, я попыталась увидеть себя глазами копии. И ахнула, когда у меня вышло. Казалось бы, прошли считанные минуты, я все так же сижу с закрытыми глазами. Но теперь я видела себя со стороны. Точнее, я видела все через призму своей оболочки, а значит — через магию. И видела себя, окруженную собственной аурой, в которой то вспыхивали, то угасали странные зеленые искры. Попытавшись понять их источник, я поняла, что все они ведут к тем же болевым участкам, что и в реальности. Продолжая изучать себя, я попыталась отделить зеленые искры из ауры. Просто взяла их руками отделенной оболочки и выкинула. В ту же секунду меня накрыла лавина жара, обжегшая мозг. На миг я, кажется, даже потеряла сознание, а очнулась на полу.

— Ты как? — проорала мне прямо в ухо стихиала.

Я дернулась от нее и поднялась, чувствуя себя живой и свежей, как если бы провела день на спа–процедурах.

— Прекрасно! — удивленно ответила я.

— Предупреждать же надо! — продолжила стихиала. — Такое выдала! Да такое еще никто не проделывал!

— Значит, я буду первой, — решила я, втягивая в себя свою оболочку.

— Оригиналка! Наглая, — хохотнула стихиала. — Я понимаю, за что ты приглянулась темному демону. Мало кто настолько смел, чтобы дерзить темному! А ты!.. Девчонка!

— Да ладно тебе! — отмахнулась я, вскакивая. — Что будем делать?

— А что ты собиралась? — уточнила стихиала, скользнув мне в волосы и замерев там изогнутым гребнем.

— Можно погулять по городу? — с сомнением спросила я. — А то я так ничего и не рассмотрю!

— Тебе не кажется, что это не очень безопасно? — хмуро выдала стихиала.

— Что может быть опасного? — фыркнула я. — У меня защита от силиалы земли!

— Как знаешь, — ответила стихиала.

— Вот именно, — согласилась я, перекидывая сумку через плечо и подходя к двери, как та неожиданно раскрылась, со всей силы ударив меня в лицо. Что‑то хрустнуло и порвалось. Может мне сломали нос? Лицо обожгло горячим, как если бы я засунула голову в камин.

— Нашли! — гаркнул сбоку мужской голос.

Я открыла глаза в тот самый момент, когда что‑то металлическое сверкнуло рядом, и мое плечо взорвалось болью такой силы, что я потеряла бы сознание, если бы не вцепилась, как зубами, в это ощущение.

Нельзя, Лена! Нельзя! Держись. Не дай им этого сделать!

«Потерпи!» — ввинтился мне в голову возглас саламандры, а сама ящерка сместилась с затылка на лоб, откуда обдала нападавших волной огня.

— Сбей! Сбей эту тварь! — проорал второй нападавший.

Меня дернуло вперед, вслед за куском какого‑то металлического предмета, застрявшего в моем плече.

«Ударь их уже, слышишь?!» — крикнула мне стихиала.

Я так перепугалась и растерялась, что не сразу заставила себя сконцентрироваться. Плечо болело и мешало мне, шевелить рукой не получалось. Ухватив здоровой рукой за металлический штырь, оказавшийся крюком, я дернула его из себя, захлебываясь одновременно кровью и злостью, поглотившей боль. Я никогда не чувствовала момент преображения моего тела так четко, как в этот момент, когда в моих ушах стоял лишь шорох отрастающих когтей.

Я открыла глаза, полные красным заревом, с ненавистью глядя на двоих эллов, замерших напротив. В их глазах читалось удивление и решимость. Чувствуя, как клокочет во мне нечто, что можно было назвать силой, я позволила этому вылиться вперед, на эллов, отбрасывая их назад, в коридор.

— Держи ее! — взвизгнул высокий элл, утирая кровь с губ.

— Без тебя знаю! — прошипел второй. Между его пальцами заклубился белый туман, который он направил, но не вперед, а вверх.