Анна Гринь - Забудь мое имя!

— Не будешь?

— Не буду! Но…

— Что «но»? — напрягся Бес.

— Дяденька, отпустите домой, хоть на денечек?!А?

— Тебе это нужно? — уточнил демон.

— Да! — кивнула девушка.

— Хорошо, — согласился демон, — но дай мне слово, что вернешься.

— Да, тетушка фея! — улыбнулась Лена. — Я вернусь раньше, чем карета превратиться в тыкву!

— Кажется, ее сильно ударили по голове… — крякнул Гай, давясь смехом.

— Хорошо. — Еще раз кивнул Бес и посмотрел на Лену, чуть склонив голову. Ее одежда и волосы тут же высохли. — Я тебя отпускаю!

— Ура! — вскочила Лена.

— Только возвращайся, — попросил Бес, накидывая ей на плечи взявшуюся будто из неоткуда короткую черную шубку из легкого блестящего меха.

Я не успела ничего сказать, как очутилась на такой родной и знакомой лестничной клетке, перед собственной дверью, обитой темно–бордовой искусственной кожей. Все было такое родное и в чем‑то милое, даже не самый приятный запах в подъезде и обшарпанная стена у мусоропровода. Прикусив подрагивающую нижнюю губу, я провела пальцами по тому месту, где у латунных гвоздиков искусственная кожа чуть порвалась, обнажая светлое нутро обивки.

Все было такое знакомое и уже незнакомое одновременно. Прошло не больше месяца с того утра, что изменило мою жизнь и меня. Я так немного просила, но получила ли? Кажется, потерь вышло больше. Не знаю даже, могу ли вернуться к той жизни, которая была раньше. Что происходило здесь без меня? Что с мамой? Как она?

Страшно становилось лишь от одной мысли, что все эти дни я находилась в неведении о Свете. С ней могло произойти что‑то еще, а я даже не была рядом.

Но сейчас, для начала, стоило бы попасть в квартиру, а это самая легкая проблема. Как‑то, когда мама потеряла ключи от дома и проторчала под дверью четыре часа, пока ждала меня, мы решили припрятать ключи возле входа. Хотя, ни разу наш тайник так нам и не понадобился.

Я присела на корточки, подметая полами шубки грязный пол, и отыскала одну из маленьких плиток возле двери, покачивающуюся в своем гнезде. Заметить это можно было, только наступив на нее, но мы специально выбрали именно ту, на которую никто бы не обратил внимания. Подцепив квадратик ногтями, я вытащила его из ячейки и раскопала гипсовую пыль под ним, нащупав там холодный металлический стержень ключа.

Квартира встретила меня холодом пустых комнат и каким‑то кислым запахом. Похоже, Света оставила что‑то из еды на столе или в мусорном ведре перед отъездом в Киев. И либо в квартиру после этого никто не заходил, либо никому не было до этого дела. Оба варианта меня напугали. Все эти дни я старалась не думать о маме, чтобы не вспоминать еще раз тот ужас, что представляло собой ее тело там, на заснеженной дороге. Люди после подобного не выживают…

Но мое сердце не болело, не дергалось в предчувствии худшего, и оставалось только надеяться и довериться этому спокойному насосу.

Как была, в шубе и ботинках, я прошла в свою комнату и села на застеленную кровать. В душе поднялась какая‑то душащая тоска, как если бы я возвратилась в родной дом спустя не недели, а годы и десятилетия. Все здесь было так, как если бы я лишь минуту назад вышла из комнаты: нажми на кнопку проигрывателя, и оживет радио, настроенное на любимую волну. На магнитной доске над столом налеплено несколько листочков с любимыми цитатами, заметками, напоминаниями и… желтый отрывной листочек с рецептом Ириного «гадательного зелья».

Посмотрев на него несколько мгновений, я встряхнулась, оставляя на время всю ту гамму чувств, что терзала меня изнутри, и отправилась искать радиотелефон. Мне не нужно было задумываться, кому звонить, мобильный номер подруги набрался привычно, как рефлекс. С полминуты я слушала в трубке неожиданную для Иры мелодию, которую я еще пару месяцев назвала бы своей любимой. Видно зима и холод растопили даже это расчетливое сердце, впустив в него и зелень, и солнце, и песенки про счастье, которое, понятное дело, рядом с кем‑то.

Я неожиданно улыбнулась, узнавая что‑то новое про человека, которого знала всю жизнь. Телефон соединился, но мне никто не ответил, тогда я позвала:

— Ира?

И меня, как током, прошибло нечеловечески высоким визгом. Отнеся трубку подальше от уха, я выждала, пока вой не сошел на рваный хрип, и быстро громко сказала:

— Ира, успокойся!

— Ленка… — выдохнула подруга. — Мартыха, это ты?

— Ирусь, я это, я!

— Ты где? Где ты была? С тобой все нормально? — протараторила девушка.

— Я дома. Нормально все!

— Сиди на месте и не двигайся! Я сейчас буду! — выпалила подруга и отключилась.

Посидев немного с нагревшейся трубкой, я отправилась на поиски чего‑нибудь съедобного. Из такового обнаружилась пачка пельменей, остатки молотого кофе на дне банки и сахар в картонной пачке. Пельменей не хотелось, хотя тут же вспомнила про Тима, который бы употребил этот полуфабрикат даже в замороженном виде. Заварив себе кофе, я села дожидаться подругу. Та не заставила себя долго ждать, меньше чем через час ввалившись в квартиру в обнимку с какими‑то кульками и кошачьей переноской. Свалив это все на пол, Ира набросилась на меня, сжав в объятиях, и разрыдалась.

— Ленкатынепредставляешькактыменянапугала! — выдохнула она, стискивая меня так, словно хотела задушить. — Тут такой переполох был! Скорая, собака с милицией! Мама твоя в больнице, в коме, а врачи говорят, что она чудом выжила! А тебя ищут! Все думают, что тебя украли!

— Ирка, тише, успокойся, — попросила я, отстраняя подружку от себя.

— Да! И правда! — рассмеялась Ира, вскакивая. — Я забежала в магазин. Так перенервничала, нужно стресс снять… мне! — И вытащила из пакета бутылку коньяка.

— Ира! — опешила я.

— Ничего не знаю! — перебила меня подруга, выхватив второй рукой из пакета палку колбасы и направляясь на кухню. — И Тима выпусти! Он эти дни у меня был. Твои бабушка и дедушка уехали, профессора вызвали лекции читать. Они не хотели ехать, бросать тетю Свету, но им пришлось. И кота я забрала! А он будто все понял, начал бросаться на дверь, сам в переноску залез. Ну, я на такси и сюда.

Я отжала двойную пружинку, выпуская выпучившего глаза и орущего кота, кинувшегося мне на грудь с утробным воем.

— Тимка, я тоже рада тебя видеть! — рассмеялась я и почесала кота между ушей, но зверь не принял ласку, опять громко взвыл и бросился наматывать круги по прихожей.

— У него, кажется, стресс, — оценила картину Ирка, за рубашку утаскивая меня на кухню. Там нас ожидал накрытый стол с нарезкой и пухленькая бутылочка, часть содержимого которой поблескивала в тонкостенных рюмочках.

— А не выпить ли нам?! — сама у себя спросила я.

— Всенепременно! — воскликнула Ира, вручила мне вилку, с наколотым на нее куском сырокопченой колбаски, и стопку. — Рассказывай!