Юлия Скуркис - Роковое наследие

Следом за передвигавшимся почти бегом зазывалой шли другие, у которых дело привлечения зрителей оказалось поставленным куда лучше. Они развешивали в воздухе оповещалки, благодаря которым им самим не приходилось драть глотки.

Возможно, Анаис не обратила бы никакого внимания на столь многочисленные в это время года выступления бродячих театров, но ее привлекло название «Превратности судьбы». «Ищи знаки, — не раз говорил учитель, — научись узнавать их и доверять интуиции». Анаис пыжилась изо всех сил, но то ли она не дружила с интуицией, то ли интуиция с ней, одним словом, со знаками возникали трудности. А как иначе объяснить то, что она столь благополучно забрела вчера в тупик, где ее ждали с распростертыми объятиями? Словно демон за ниточку тянул.

Герея зашла в первую попавшуюся таверну, заказала обед и, в ожидании, принялась следить за мухами, что ползали по оконному стеклу. Они отличались внушительной упитанностью, были ленивы, можно даже сказать — благодушны. Это их и сгубило: насекомые вспыхнули и скрюченными трупиками осыпались на пол. Анаис резко обернулась.

— Не терплю насекомых рядом с моей тарелкой, — пояснил мужчина и подсел к ней за стол, не спросив разрешения. Осклабился: — Почему не очистить помещение, если это получается у меня лучше всего.

Анаис изобразила подобие улыбки и отвернулась, но незваный собеседник не отстал:

— А ты, красавица, в каком заклинании сильна?

— Простите? — вновь взглянула на него Анаис, чувствуя, как подступает страх.

— Я говорю, какое заклинание получается у тебя лучше всего?

Обычный, в общем-то, разговор. Тем не менее Анаис насторожилась: возможно, кто-то хочет узнать, как выглядит след ее магии.

В эту минуту принесли обед, чему девушка несказанно обрадовалась. Во-первых, она хотела есть, во-вторых, это избавляло ее от необходимости развития темы. Анаис пожала плечами, как бы извиняясь, и стала уплетать за обе щеки.

Мужик хохотнул:

— У тебя просто зверский аппетит!

— Угу, — с набитым ртом подтвердила Анаис.

— Любезный, — обратился он к подавальщику, — принеси-ка и мне обед.

— Что изволите, господин городовой? — почтительно склонился тот.

Анаис поперхнулась и раскашлялась.

— Ну, что ж ты, болван, смущаешь девушку моим званием, — притворно рассердился городовой. — Видишь ведь, что я сегодня без формы. Так и обращайся, как к гражданскому лицу.

— Не извольте гневаться, — еще ниже склонился подавальщик.

— Принеси, как всегда, ваши фирменные блюда. И сегодня я, пожалуй, выпью что-нибудь горячительное. Подай-ка «Литарийский эль» и два кубка.

Анаис не знала, что и подумать: то ли это случайное стечение обстоятельств, то ли она в очередной раз расписалась в собственной глупости, не предусмотрев, что на ее поиски могли снарядить еще и городовых за компанию с тайной охранкой. Она быстро расправилась с едой и встала из-за стола.

— Окажите мне честь, красавица, посидите еще немного, — сделал обиженное лицо городовой.

— О, я просто не хотела вам мешать.

Анаис добавила голосу медовых ноток, а сама прикинула свои шансы выйти сухой из воды. Въездной визы у нее нет, под столом лежит окровавленная сумка, закопанная среди других вещей, и братья-нищие, стоит только на них нажать, сдадут ее с потрохами. Девушка изящно опустилась на стул и улыбнулась городовому.

— «Литарийский эль» — прекрасный напиток, — доверительно сообщил он, попытавшись наполнить ее кубок.

— Нет, нет! — прикрыла она ладонью медную посудину. — Сейчас я никак не могу позволить себе так расслабляться.

— Это почему же? — полюбопытствовал городовой.

И тут Анаис сказала первое, что пришло в голову:

— Вечером у меня выступление.

— О! Да вы актриса! Я должен был догадаться, ведь вы такая красотка! В каком же театре вы играете?

Анаис набрала в грудь побольше воздуха и выпалила на память:

— В труппе Грима. Сегодня мы даем последнее представление. Постановка называется «Превратности судьбы».

— Надо же! Я видел этот спектакль, но такой прекрасной актрисы в театре Грима не припомню, а память у меня хорошая, — насторожился городовой.

— А я новенькая, — глазом не моргнув, соврала Анаис и поднялась со стула. — Прошу простить, но я вынуждена вас покинуть. Премьера — дело серьезное. Вот одежды себе прикупила, чтобы было в чем на сцене блистать, — доверительно сообщила она, вытащив из-под стола свои вещи.

— Вот это да! В вашем реквизите даже меч есть.

— А как же! Иногда и воительниц играть приходится, — сверкнула герея белозубой улыбкой, надеясь, что гримаса получилась не очень хищной.

— Непременно приду посмотреть ваше выступление, — пообещал городовой. — Кстати, как вас величать?

— Мое сценическое имя вам ничего не скажет, я же начинающая актриса.

Анаис послала ему воздушный поцелуй и выскочила из таверны.

«Так я тебе и сказала, как меня зовут, чтобы ты потом сверился с визовым списком», — пробубнила она. Хорошо, что этому прилипчивому стражу порядка не вздумалось ее проводить, иначе бы выяснилось, что актриса понятия не имеет, где ее театр.

Анаис дошла до рыночной площади, потолкалась у прилавков, прикупила товаров для дорожного пайка и собралась было ретироваться, как вдруг увидела своего нового знакомого. Он приветливо ей помахал. И тут раздался треск шутихи, разноцветные огоньки взмыли над площадью, оповещая публику о скором начале спектакля, а следом раздалось уже знакомое:

— Последнее представление! Прощальное выступление! Труппа Грима дает спектакль «Превратности судьбы»!

«Должно быть, это, действительно, знак», — обреченно подумала Анаис и стала пробираться сквозь толпу к театральной повозке.

— Опаздываете, милочка, — подхватил ее под локоток городовой. — Дебютантки так себя не ведут.

— Мой выход в самом конце, — попыталась оправдаться Анаис, — к тому же, это последнее выступление, и нужно запастись в дорогу всем необходимым.

Тем временем в воздух взмыли две шутихи, а через некоторое время три, и спектакль начался. Большой толпы не собралось, и городовой легко подтащил Анаис к самому помосту. На сцену вышел, по всей видимости, сам Грим и произнес вступительное слово. К чести городового надо сказать, он не прервал выступление, в попытке дознаться, действительно ли девица, которую он крепко держал за локоть, актриса этого театра. Тем временем на сцене разворачивалось действо. Анаис не особенно прислушивалась к происходящему на подмостках, хоть делала вид, что полностью поглощена представлением. На самом деле она лихорадочно размышляла, как выкрутиться.

— Что-то, дорогуша, на тебя никто не обращает внимания и не удивляется, что ты стоишь по эту сторону рампы, — доверительно прошептал на ухо Анаис городовой.