Александр Анфилатов - Зеркало мира

— Откуда столько железа?

— К сожалению, не все связи из железа, многие выполнены из дерева в надежде, что в будущем будут заменены.

Ярослав провел Олега по башне, показал ее устройство: герсы, трое деревянных, обитых железом ворот, каменные своды воротного проезда. Глядя на постройку, Олег дивился количеству потраченного труда.

— Теперь я понимаю, почему более чем за полгода вы построили всего одну башню.

— Ну…Это не совсем так. Мы трудились весь дождливый сезон не покладая рук. Восстановили крепость, построили стапель для кораблей, — это немало. Башня была всего лишь одним объектом из многих.

— Таких как дворец для заложницы, — Олег указал на четырехэтажное сооружение, высящееся над стенами.

— Ты меня осуждаешь?

— Нет. Если строительство велось за деньги…

— Отнюдь, — решительно прервал его Ярослав, — пришлось применять и бесплатный труд колонистов…

— А вот это зря, у нас не так много людей, чтобы впустую растрачивать силы на постройку дворцов. К тому же, энолов никто не любит, и попытки им угодить или возвысить могут вызвать раздражение среди аборигенов. Для заложницы вполне достаточно обычной комнаты.

— Я считал, хорошее отношение к эноле вызовет ответное со стороны ее собратьев.

Олег обернулся в сторону Ярослава и молвил резко.

— Разве Россия и русский народ в течение тысячи лет не проявляли благодеяний и хорошего отношения к иностранцам, а получили в ответ что‑либо, кроме ненависти? Нет! И энолы ничуть не лучше, столь же эгоистичны и лицемерны. Ты правильно поступил, взяв заложницу из знатного рода, но твое желание прогнуться перед энолами не находит во мне сочувствия. Конечно, если здесь есть некие иные, личные причины, — другое дело. Это я понимаю, пусть живет.

Друзья прошли внутрь крепости и дворца. Здесь Ярослав показал помещения по левую сторону от мегарона, которые изначально выделил для Олега, если тот вернется в Изумрудную долину.

— Извини, скученность в крепости не позволила отделать комнаты как следует, они использовались как склады, но я не разрешил кому‑либо здесь селиться. Я прикажу, мы все очистим и приведем в порядок.

— Не беспокойся, сейчас у меня людей много больше, чем раньше, им будет чем заняться.

Караван с переселенцами достиг города только к концу дня. Людей, повозок, скота прибыло так много, что о размещении всех в крепости речь даже не шла. Они останавливались в городе, занимая наиболее пригодные для жизни руины.

Переселенцы просто запрудили древний город.

Весь остаток дня у Олега и Ярослава ушел на хлопоты по размещению этой пестрой оравы, только на следующий день друзья смогли заняться чем‑то иным. И в первую очередь Ярослав показал свое детище — корабли.

Шагая по высокой надстройке одного из них и проверяя ногой крепость палубы, Олег говорил:

— И ты уверен, что с такими высокими надстройками корабль не перевернется?

— Этот трофей не предназначен для морских переходов, — уверенно отвечал Ярослав, — цель его реконструкции — охрана крепости и фиорда от незваных гостей. Поэтому я приказал соорудить на носу и корме две двухэтажных надстройки для лучников: ахтеркастль и форкастль, а над палубой в средней части корабля соорудить противоабордажнные решетки, корпус судна остался прежним и не подвергся переделке.

— Но в шторм и в водах фиорда бывает крутая волна, — выразил сомнение Олег.

— Я знаю, мы подвергли корабль кренованию, и я установил, что закат диаграммы остойчивости более 30–ти градусов. Этого вполне достаточно для прибрежного судна. На дно корабля уложим дополнительный балласт, так что «Дельфин$1 — так мы назвали этот корабль — спокойно может патрулировать океанское побережье Изумрудной долины и заходить в устье реки Катави для контроля за прибывающими туда судами…

С этими словами Олег с Ярославом подошли к фальшборту. Борт о борт с «Дельфином» раскачивался на легкой волне второй корабль. Его очертания корпуса напомнили Олегу нечто знакомое, виденное в прошлом, — «Санта–Марию» Колумба.

— Вижу, со вторым кораблем ты повозился основательно. Появилась палуба и крытая надстройка на корме.

— Да, потрудиться пришлось изрядно: удлинили корпус, положили новые шпангоуты, обшили второй обшивкой. Зато теперь корабль готов к плаванию, осталось дооснастить мачты и реи и можно в путь, хоть в Агерон, хоть в пресловутый Риналь.

— Думаешь, выдержит шторм?

— Уверен. Креновали, остойчивость соответствует. Вот только с парусами проблема…

— В чем дело?

— На обоих судах всего четыре паруса: два больших и два малых. На фрегат, что стоит на стапеле и который мы сейчас строим, нет даже лоскута. Вручную выткать столько парусины пока мы не в состоянии. Купить у мимо проходящих купцов не удается.

— Да, эту проблему придется решать, и решить ее можно только в Ринале. Только там можно купить парусину в достаточном количестве и недорого. Отсюда следует вывод…

— Какой?

— Надо плыть в Риналь.

— Сейчас? — удивленно предположил Ярослав.

— Да, — уверенно отозвался Олег.

— Но до сбора урожая еще три–четыре месяца, — нет смысла идти порожняком.

— А мы и не пойдем…

Ярослав удивленно взглянул на друга:

— Ты забыл, я не пустой уходил на Землю, не пустой и вернулся.

— Не может быть! — выдохнул Ярослав.

— Может, Славка, может. Кстати, и твоя доля там есть, и всех кто вложился.

— Радостная весть.

— Не сомневаюсь, и сам понимаешь, дело требует оборота. Отсюда следует, кому‑то придется плыть в Риналь.

— Поплывешь?

— Поплыл бы, кабы дела колонии не держали. Жалуются на тебя все, кому ни лень, обвиняют во всех смертных грехах, вплоть до прямой измены.

— Ты‑то не веришь в это?

— А как объяснить такие поступки, как союз с войо. Ну это еще куда ни шло. А заигрывание с энолами?

— Это все дипломатия, — эмоционально выразился Ярослав, — а если кто не понимает, то мозги вправить можно.

— Ну ты не очень возмущайся, резон в словах людей есть… А Лифидец? Зачем ты его отпустил? Тут даже я засомневался…

— Я его не отпускал, а то что сделал, для него хуже всякой смерти.

— А чем докажешь? Ничем! Одни слова! Так что расследования не избежать. Готовься.

— Кто расследовать будет? Отцы–основатели?

— Не важно, но отчет ты нам дашь и если не докажешь обратное, обвиним в измене. Ты не имеешь права отпускать на волю врага. Много и других, менее тяжких обвинений: в самоуправстве; в том, что учиняешь феодальные порядки. Ведешь себя как князь. К мнению людей не прислушиваешься, изнуряешь тяжким трудом…

— Ну вы еще многоженство приплетите, ходят такие слухи.

— Это уж дело твое, имей женщин столько, сколько сможешь прокормить, но тем не менее этот факт не красит тебя как главу колонии. Руководитель должен быть образцом для подражания, а не предметом пересудов и сплетен.