Таурон Де - Хроники Фирнберга

— Это интересный вопрос, но дракон ответов на такие вопросы так просто не дает. Хотя дракон явно сделал свой двойной ход, — произнес Тарг, намекая на игровую доску. — Теперь мы знаем, что ящер не просто так сидел в темнице. Дракон может свободно лететь в небесах, как вы, грифоны, но может надолго затаится как змей в глубоком подземелье, терпеливо и коварно выжидая. Терпение у него действительно как у хладнокровной рептилии. Похоже у него были в городе свои шпионы и оттуда ему было удобнее ими руководить.

— Из темницы?

— Вокруг нее всегда крутилось много народа. А недавно мы узнали, что у дракона, кажется, был запасной план. Кто-то незаметно починил поднимающуюся решетку, которая между темницей дракона и ямой под воротами. Все давно привыкли, что решетка такая тяжелая и так сильно приржавела, что ее поднять невозможно. Но ржавчину тихо растворили алхимическим снадобьем, а подъемный механизм заботливо смазали. Самое поразительное, что рабочие для починки были наняты неизвестным еще до того как дракон был захвачен. Поэтому они ни у кого не вызвали подозрений. Так что союзник дракона пришел в город заранее. Еще летом.

— А провокацию с мнимым бунтом в форте Южных Ворот кто устроил?

— Кое-кто из мерзавцев, желающих выслужится перед герцогом, мы их знаем, к дракону, скорее всего эти типы не имеют отношения.

— Разумеется, что дракон играет в своих интересах. Но что ему надо было наверху?

— Я встретил его когда он вошел в ритуальный зал ордена грифонариев, и не препятствовал его планам, — признался магистр Тарг. — Догадываюсь зачем ящер туда пришел. И не один, с грифоншей. Он хочет навсегда обезопасить себя от грифонов. Но вот на чьей стороне он будет после этого и вообще будет ли вмешиваться?

— Что мы вообще знаем о драконах? — шевельнул крыльями грифон. — Не об этом, а вообще?

— Драконов всегда было немного. Мы не знаем откуда они время от времени появляются. Есть версия, что прилетают откуда-то издалека. Но есть одно очень древнее, ветхое почти до сказочности пророчество, которое предостерегает, что последнего дракона нельзя убивать.

— Почему? — поинтересовался Иеракс.

— Если умрет последний дракон, то какая-то кара постигнет мир и наступит конец всему что мы видим и знаем. Это предостережение оставили древние.

— Еще одно полузабытое предание…

— Вы тоже научились с осторожностью относится к древним предостережениям, некоторые почему-то действуют. Соблюдаете же вы обычай служения грифонов людям.

— Мы защищаем герцогство и ради собственной безопасности. Но есть основания думать, что предостережение о драконах того же рода, что и завет служения грифонов?

— Не знаем, возможно древнее. Поэтому издавна знающие старались захватить дракона живьем, а не убить.

— А если какие-нибудь дураки смогут убить последнего дракона?

— Дураки не смогут. Дурак может победить взрослого дракона только в крестьянской сказке, а мы не наивные селяне.

— Но если древнее предостережение не вымысел, то какая сила способна покарать весь мир, если исчезнет последний дракон? То есть, если рассуждать, какая-то сила придет в действие если драконов не останется? Существует или существовала такая сила? Эта сила рассчитана мстить или может быть дракон своим существованием ее сдерживает?

— Мне нравится в ученике умение логически рассуждать, — одобрил магистр. — Но на этот раз твоим предположениям не на что опереться. У нас нет ничего кроме нескольких слов предостережения. И есть вероятность, что предостережение придумал кто-то из драконов или, что более вероятно, кто-то из союзных дракону магов.

— А может быть в древности какой-то могучий маг, бывший в союзе с драконом на самом деле создал проклятие, которое рассчитано сработать если драконы исчезнут? Вы же мне сами рассказывали, что чародеи порой весьма сильно рассчитывают на проклятие месть, которое способно реализоваться даже через много лет после смерти чернокнижника.

— Но чаще всего чернокнижники создают такое проклятие для возможного мщения за собственную гибель, — заметил магистр Тарг. — Ни за гибель другого, и не за гибель всех представителей другого народа. Правда мы не можем знать всех возможностей древних.

— А если магом был дракон?

— Никогда не слышал, что у драконов была магия. Они и так сильны, и не умирают от старости. Сомневаюсь, что они стали бы старательно развивать в себе малопонятные способности.

— А вы знали, что дракон может так необычно рычать? — поинтересовался Иеракс.

— Способность драконов наводить ужас рычанием упоминалась в старых рукописях, но потом ее стали считать преувеличением напуганных очевидцев. В любом случае я не стал бы предупреждать никого из людей герцога даже если был бы уверен в правдивости полузабытых слухов. — Тарг слегка усмехнулся. — Мне в таком случае интереснее не мешать чужим планам, если они не грозят мне.

Магистр поднялся и коснулся драконьего черепа.

— Еще непонятно почему в пророчестве предупреждается о гибели нашего мира в случае гибели всех драконов. Потому что у некоторых магов были серьезные основания считать, что драконы чужие в нашем мире. Они слишком необычные для этого мира. У мистиков не было никаких доказательств, но они всегда интуитивно понимали что наш мир не мог породить такое существо как дракон. Иеракс, ты ведь знаешь, про предположения, что существуют другие миры?

— Да, я читал об этом. Но даже в самых старых архивах ордена об этом какие-то смутные намеки.

— Но были отдельные маги с мистическими способностями, которые много лет посвятили попыткам мысленно коснуться реальности иных миров, если уж нет никаких возможностей проникнуть в другие миры материально. Мне приходилось читать рукописи таких духовидцев. Там смутные видения, похожие на сон переплетены со странными знаниями о неизвестных нам царствах, явно вымышленные истории, которые могли быть вымышленными и в других мирах, с событиями из этих миров.

— Какие вымышленные истории?

— Есть предположение, что духовидцам легче воспринимать не реальные события, которые происходили в другом мире, а вымышленные истории из легенд и книг чуждых нам миров.

— Почему?

— Вероятно такова особенность разума, что в трансе ему проще воспринимать легенды чем реальные события. Поэтому мифы и сказания проще перетекают из мира в мир чем достоверные знания. Но среди магов были и те, кто обладая особой дисциплиной сознания все же смог воспринять что-то более похожее на сведения о настоящей реальности. А возможно наш мир Фирнберга становится в каком-то из далеких миров источником фантазий и выдуманных историй. Наш мир совершенно реален, но может быть связан через мечтания и сказания с другим миром.