Андрей Некин - Кукольник

Один из огромных воинов наклонился к земле, поднимая лежащий щит и вставая в общий строй. Он ничего не говорил, просто широко улыбнулся, и центурий Богус разом почувствовал себя маленьким мальчиком перед своим почившим родителем. "Эх, не посрамить бы отца" - невольно покраснел могучий легионер.

Богус обеспокоено оглянулся на Стормо. Он видел, как древние императоры вышли из его груди, разорвав ребра и плоть. И опять просто положил руку на плечо древний, и Богус немедленно понял, что Сир Торрий отдыхает и так нужно.

Повелители молчали, и легионеры молчали тоже, боясь развеять невероятное чудо, сон, морок.

А потом плотная волна гулей ударила в щиты...

- Пора, - махнул рукой рыжебородый.

И Го кинулся вперед. Ассасины-стрелки (по вполне понятным причинам) умеют делать мастерски две вещи - стрелять и бегать. Го мгновенно оторвался на десятки шагов, разрезая грудью колдовскую метель. Немного затормозил подъем холма, но он то и был ему нужен. Ассасин скинул ружье на самой вершине. Отличная позиция. Го в ближний бой вступать, разумеется, не собирался.

Ближний бой оставили тем, кому он предназначен природой. Вон они крадутся, распахивая животами снег, будто подстерегают лесного оленя. Ро-Гхрак скользит на четвереньках; медлительный Дро Квинта продвигается, широко расставив конечности, младший брат настороженно взирает со спины старшего; возглавляет колонну Оциус Сириус, самый быстрый и опасный из троицы... Вот только где пара подгорных карликов? И лучница?

Го приподнял голову. Чтобы разглядеть эльфийку, требовалось усилие. Она успела подобраться еще ближе. Ловкий силуэт промелькнул перед самым носом арьергарда мертвецов. Кукловод оставил две сотни для собственной защиты, остальные бросились в атаку на легионеров.

Две сотни хищных, неутомимых воинов предстояло перебить, чтобы добраться до демона. Дело поворачивалось удачно, и гном-охотник хотел стрелять наверняка, возможно даже в упор. Лучше всего - разрядить ядовитый снаряд прямо в злобную рожу.

У Го тоже были свои особые пули. С тупым концом. Именно эти снаряды ассасин методично закладывал в четырехпатронное гнездо драконьего хвоста. Они не простреливали дичь, а плющили ее в лепешку, разрывали в ошметки. Го снова отыскал насмешливым взглядом эльфу. Будем надеяться, она плотно поужинала, и пусть ее желудок убедиться в том, что такое работа настоящего стрелка.

Ассасин подал легкий свист, отдавая гному-охотнику сигнал о своей готовности. Рыжебородый принял информацию к сведению. Неуклюже побежал дальше, зарываясь в сугробы короткими ногами. Достал из заплечной сумки тяжелые, черные предметы. Неужели знаменитые гномьи гренады?

Упор драконьего хвоста врезался в плечо. Шепнул что-то прямо в ухо стрелку, обещая немалую боль отдачи в поврежденную кость. По этому случаю Го вспомнил одну из легенд о своем покровителе, Мастере-Ассасине по имени Рубей. Был у того славный клинок, имеющий один неприятный изъян. На рукояти его располагались острые, тонкие иглы, пронзавшие кисть любого, кто брал меч, чтобы убивать. На всех тайных статуях изображали правую руку Рубея покрытую заскорузлыми дырами, протекающую кровью. Любой удар клинком вызывал у владельца неимоверную боль. И, как говорили легенды, так будущий Мастер и научился убивать одним движением. Быстро и эффективно, положив начало искусству ассасинов.

Кажется, Го начинал понимать подлинный смысл этой забавной истории...

Второй знак гном подал крайне простым способом. Подорвал свои запальные снаряды, высвобождая огонь, вываливая всю Сефлаксову мощь наружу. Гулей расшвыряло в разные стороны. Дым черного пороха заслонил на мгновенье обзор и тут же развеялся под дуновением метели. Развернулись гули, и Кукловод развернулся к ним лицом.

...Необычайно силен этот ночной путник. Ему не требуется поднимать веки, чтобы охотники почуяли его яростный взор, увидели его антрацитовый глаз, услышали голос, полный не только злобы, но и какой-то неясной, необъяснимой грусти, скорби. "Поднимись, утраченное" - командует он, и мертвецы вырастают из белых земель, как трава пробиваются сквозь любые преграды: камень, толщу глины, талые подземные воды. Две сотни превращаются в три. И последняя сотня, как один, - древние, давно ушедшие в небытие твари, прорвавшие свои глубокие могилы из тьмы первобытных веков. Я вижу печальный взгляд дракона. С его тухлого костяка отвалились крылья, и он виновато смотрит в глаза призвавшему господину, моля о прощении за свою слабость. Похоже и Кукловод не особо доволен призванными скелетами. Он отпускает дракона на покой, разрушая незримые нити, ведущие к могучим суставам. Уж слишком мучительная боль потерянных крыльев терзает великого зверя. С удивлением смотрю на отродье тьмы - не чужда ему жалость и справедливость. Сжимаю винтовку покрепче, она мне роднее всякой жены... Остальные костяки двигаются на мою команду. Перебью-ка их для начала... Кукольник выбыл из боя. Ослабленный потраченным колдовством, он будет восстанавливать силы.

Темный меч передает стоящему рядом мертвому орку. И тот чудесным образом обрастает цельной броней, в руке застывает мраморный щит. Гуль приноравливается к непривычному для варвара стилю фехтования человеческих рыцарей...

Го стряхнул нахлынувшее оцепенение. Приближались Они, темнея оскаленной пастью. "Ар-р!" - тяжела отдача драконьего хвоста. Го спустил пружину, загоняя в ствол следующий патрон.

И Северный Воин упал.

Затряслась палуба, за ней затряслась земля, вскидывая снежные хлопья вверх.

Вокруг кипел бой. Кавалеристы избивали гулей. По-другому это и не описать. Вели их бородатые старцы с нашивками легатов. Оба отбросили давно свои сломанные пики, торчащие концами из лежащих громадин двух великанов. Оба довольно скалились. Один орудовал легионерским гладием, второй боевым молотом.

Первый легат, умело правя лошадью, подскочил к борту последней сохранившейся палубы. Гигантский мешок горячего газа отцепился от остова и неспешно улетал в небо, отбрасывая на сражающихся холодную тень.

- Ты кто? - схватил Тигль за бороду первого попавшегося истопника.

- Кугум, - брякнул чумазый, молодой гном, ошарашено оглядывая окрестность. Конники были похожи на демонов, питающихся исключительно гномьей кровью.

- Собирай живых, Кугум! Выводи с этого корыта! - рявкнул легат, отъезжая обратно вглубь сражения.

Кугум дал знак своим. Люди пусть сами выбираются.

Гномы споро прыгали в снег, поднимая тусклые лезвия, кочерги и молоты. Показались вскоре и механики, осторожно спуская вниз чье-то тело. Это главная миледья крепко приложилась головой во время приземления дедушки. Высунулись знакомые бездельники, эльфийки и их странный дружок, не снимающий повязок с лица и тела. Слышал Кугум, что тот был чемпионом в гибургском театре и однажды забил насмерть огромного Рах-Гор-Клохла. Мол, увернулся от дубины и перерезал сухожилия на ногах, а тролль упал и сломал шею. Да только байки это все. Вон, старший брат Боболус рассказывал о многоножке, обитающей на камбузе и величиной с подгорную змею. А Боболус, ясное дело, любит выпить дедушкиного топлива. Еще бы, чего там только не увидишь от этого пойла...