Наталия Яковенко - Обречённые

— Тогда в чём?

— Мы жили в самом бедном районе города. Мои родители были обычными чернорабочими, бедными, но честными. У нас никогда не было денег. Часто голодали. Мне приходилось помогать матери после школы, чтобы ей было легче работать. Именно это стало причиной того, что на меня повесили ярлык изгоя класса. Трудно приходилось. — Как порой детская жестокость влияет на судьбы других ребят. Порой, не замечая слёз в чужих глазах, мы сторонимся от происходящего. С надеждой на то, что с нами такого не случится. В страхе, что заметят и втянут в драку, мы готовы пройти мимо нуждающегося в помощи человека. Переступив через кого-то, мы являемся частью преступления. Отнять жизнь у ребёнка самая простая задача. Не надо прилагать много усилий, чтобы довести его до такого состояния, чтобы он сам решил уйти из этого мира. Жестокость в сердцах детей самая страшная в своём роде. Потому как они не осознанно день за днём рушат судьбы, психику тех, кто слабее тех, за кого не кому заступиться.

В те годы я действительно мечтал, чтобы детдомовские мальчишки умерли. Безнаказанные поступки оставались позади них. Им всё сходило с рук, лишь только потому, что они ловко и умело могли солгать, глядя в глаза. Каждый день я молил всевышнего создателя, чтобы он услышал и покарал их. Месяц за месяцем я жил надеждой, что смогу увидеть их страдания. Они заслуживали самого жестокого наказания. Время шло, но Бог меня так и не услышал. Ни тогда, когда погибла моя мать, ни сейчас…. И вот, когда было слишком поздно, я не нашёл в себе больше веры в то, что существует что-то свыше нас. Родился новый атеист без веры на лучшее. Одинокая заблудшая душа, потерянная в собственных лабиринтах сознания. Я не догадывался, что через месяц уже ничем не смогу помочь Нэнси.

Холодный октябрьский вечер не предвещал ничего нового. За окном шёл ливень. Проливной дождь барабанил по крыши. Капли стекали по стеклу. Я и Нэнси, как обычно, находились в своём убежище. Она рассказывала мне страшные истории о том, как они с сестрой вытащили маленького мальчика, который хотел утонуть. Благодаря этому я лишний раз убедился, какой смелой и отважной она была. Нэнси была замечательным, открытым, добрым и доверчивым человеком. Общение и дружба с ней вот уже более трёх лет ежедневно доказывали это.

— Я обожала свою сестру. Пока жили вместе, мы были, не разлей вода. — Она перестала говорить, погрузившись в воспоминания.

Даже в полумраке было видна печаль на её лице. Она в действительности верила, что однажды вновь увидит старшую сестру. Ради этого она жила дальше.

У каждого в этих стенах была своя история. Своё короткое прошлое. Разные невыдуманные драмы маленького мира. Сострадание испытывали хорошие люди, узнавая реальные причины, по которым они все оказались здесь. Я был одним из тех, кого называют брошенный обществом ребёнок. Без родителей. Без прав высказываться. Без настоящего. И как все думали без будущего. У меня ничего не было. Мы все разные. Единственное, что объединяло всех детей в детском доме, так это трагедия, которая когда-то произошла с их настоящей семьёй. — Существует на свете человек, ради которого ты бы умер? — неожиданный для меня вопрос спросила она. Именно благодаря этому я понял, насколько сильно тоскую по Ребекке. Как она там? — думал я. Всё ли с ней хорошо? — мучился каждый день. Мне хотелось поделиться с другом, как сильно нуждаюсь снова обнять свою сестру. Однако не мог показать своих слёз, сдерживаясь из последних сил, мне хотелось кричать от того, что её нет рядом. Боль поглощала меня каждую ночь, сковывая моё сердце в морозный иней. В итоге бесконечного непонимания, препятствий, душевных увечий оно заледенело. Прочное, как каменная глыба, оно никого и никогда не впускало в себя. И как только замечал, что начинаю кому-то верить, я разворачивался и без слов уходил прочь.

— Нет. Такого человека нет.

— Почему?

— Я не считаю, что отдать жизнь за любимого это подвиг. Лучше всегда быть рядом и оберегать, чтобы с ним не случилось что-нибудь плохое. Это было бы гораздо самоотверженней. И такой поступок доказывает настоящие и искренние чувства. Я просто был бы рядом.

— А если бы этот человек не знал о твоей любви? Если бы он просто смотрел сквозь тебя? Что тогда?

— В таком случае я превратился бы в её тень. — На подставке горела свеча. Её высокое пламя тихо трещало, время от времени нарушая тишину, воцарившуюся в нашем придуманном мире. Ночь опускала свою занавес, укрывая нас в своих объятиях. Если бы я знал тогда, что эти минуты станут последними для нас двоих. Вероятно, я бы открылся ей, чтобы она почувствовала, что нужна мне. Я должен был защитить её. Не позволять покидать меня, оставляя в одиночестве в чужом огромном мире, где обитали лишь людоеды, которые жаждали растерзать любого ради своей выгоды. Я не мог ни с кем общаться после того, как она ушла. Каждый вечер я по-прежнему приходил в наше тайное убежище. Сидел возле одиноко горящей свечи, вспоминая о том, как было хорошо на душе, когда рядом была она.

До сих пор помню её лицо. Тонкие черты лица. Ангельский взгляд. Призраки прошлого преследуют меня бесконечным шлейфом выдуманных сказок. Я раб предположений, сводящих все события лишь к предзнаменованиям чего-то страшного. Я не могу верить в чудеса и больше не способен парить в мечтах.

Неправильно позволять себе скрывать чувства по отношению к другим. Сказать слова. Признаться откровенно. Ведь мы всегда жалеем о том, чего не сделали. Нельзя корить за то, что сделал всё возможное. Я не сказал, как она была дорога мне. Друг, который смог понять меня настоящего.

«… я превратился бы в её тень» — ответ, который произнёс вслух много десятилетий назад по-прежнему подходил мне. Я и по сей день оставался тенью для той, которая была мне дорога.

В голове было только одно зло. Оно старалось прорыть в моей памяти тоннель воспоминаний. Я пробовал найти иной выход — забыть, но ночные кошмары вновь и вновь возвращали меня к одному и тому же источнику. Кем были те звери, которые смогли отнять у меня семью. Один за другим ушли они из моей жизни. Мать, отец, тётя, сестра. Я потерял всё, что у меня было. Казалось, что больше не нужно опасаться потерь, но это случилось снова.

Я сидел у кровати Нэнси всю ночь. Прокравшись сюда ещё с вечера, я прятался под кроватью, ожидая пока комнату покинут взрослые. Я не верил в то, что это происходило со мной. Как только кто-то становился мне дорог, его настигала участь быть изгоем, затем они расплачивались жизнью. Было ли это совпадение? Или эти несчастья возвращались мне бумерангом за беды, которые я мог сеять. Но разве в шестнадцать лет мог я совершить столь нечто ужасное, чтобы платой были все любимые мне люди.