Наталия Яковенко - Обречённые

Разговор с бабушкой Джейн не выходил у меня из головы. Наверное, Кларк постарался донести до неё неприятные слухи о нашем пребывании здесь. Этот парень был на хорошем счету у Мэри, поэтому пользовался доверием пожилой женщины, стараясь как можно сильнее опорочить меня в её глазах.

День был солнечным. Лучи слепили глаза. Хотелось купаться в их тепле. Прочувствовать кожей жар. Но моё холодное тело ничего уже не могло согреть. Я мимолётно взглянул в сторону Джейн. Она пристально вглядывалась в проносящиеся мимо пейзажи. Мгновение за мгновением картинка менялась перед глазами, открывая собой неизученные стороны охваченного безумства красок.

— Как думаешь, — заговорила она, — Стен найдёт своё счастье в другом месте? — Я смотрел вперёд на дорогу.

— Думаю, да. А что случилось?

— Ничего, — сказала она. — А если бы выпал шанс вернуться в один из дней прошлого, что бы это было за событие? — Я задумался, не зная как быстро ответить на заданный вопрос.

— Такого дня нет, — я произнёс ложь. Бесконечная эпопея моей лжи никогда и никому не будет во благо. И, тем не менее, я продолжаю играть по написанному сценарию. Почему даже ей так трудно говорить правду? Может от того, что день, в который я бы возвращался бесконечное количество раз, был днём, когда впервые понял, что начинаю влюбляться в неё, когда увидел, когда осознал как дорога она мне. Испытанные в те мгновения первые чувства никогда не повторятся дважды. Как будто опиум они дурманили мой рассудок, заставляя поверить в то, что я жив. Не смог набраться храбрости, чтобы произнести свои мысли вслух. Вновь за плечами неузнанный ответ, который должно быть уже существует в её сердце. Но только о нём мне недозволенно знать. Я, по-прежнему, нем как рыба.

— Не лги, — словно взглядом рентгеном Джейн смотрела на меня.

— Я говорю, что думаю, — попытался убедить я.

— У каждого должна быть минута, час, день в который он мысленно возвращается снова и снова. Испытывая при этом море положительных эмоций, порой не хочется уходить оттуда и отдавать то, что так дорого. Вероятно, ошибка, которую ты хотел бы исправить? — При этих словах я подумал о матери. О том сколько раз представлял, как смогу однажды простить себя, что не сумел защитить её. Что смог отпустить. Не удержал. Оставил, когда ей было так трудно бороться с притеснениями отца. Опустил руки. Я сдался, перестал бороться с его агрессией, а значит, предал её.

— Тогда может в день, когда умерла мать, — тихим голосом ответил я.

— Прости, но почему именно в день, когда твоя душа изнывала от боли? Это бы не принесло успокоение.

— Если бы вернулся в прошлое, то в тот день не отходил бы от неё ни на шаг. Тогда возможно не пришлось терять её.

— Её убили? — робко поинтересовалась Джейн.

— Да.

— Ты любил её?

— Наверное. — Не знаю, почему я ответил так. Может от того, что уже забыл, что значит, кого-то любить из родных. Но ведь теперь передо мной сидел другой человек, который значил для меня слишком много, чтобы рисковать и позволять себе путать её судьбу с моей. Я был не достоин её. Моя вторая часть — эгоистична, признаю. Бесконечно пустая трата убеждать самого себя, что смогу измениться. Что что-то или кто-то сможет отнять мою неисправимую сущность злодея. Того, кто запросто может оставить любого, если не сумеет найти правильные для себя опровержения.

— Ты любишь своего настоящего отца? — после долго молчание спросил я.

— Я его не знаю. — Джейн взглянула на меня.

— Почему не представишься ему?

— А ты бы смог, если бы знал, что он даже не интересуется, жива ли ты ещё?

— Смог бы. — Она ухмыльнулась.

— Мне страшно, — ответила она немного погодя.

— От чего?

— Что я не такая дочь, о которой он мечтал.

— Ты должна принять себя сама в первую очередь. После прийти к нему. Поверь мне, жизнь лишь одна. Время скоротечно. Все наши действия, поступки, слова рано или поздно сотрутся из умов наших собеседников. Но вот ушедшее время уже не сможет возвратиться к тебе.

— А ты бы это сделал?

— Наверное, — тихим голосом ответил я.

Солгать или взглянуть правде в глаза. Найти повод, а после придумывать причины. Бессмысленная ложь, играющая на наших нервах. Смог ли принять себя тем, кем являюсь на самом деле? Ответ очевиден. Нет. Дьявол, живущий внутри, управляет мной. Закрывает сердцу и разуму выход в привилегию распоряжаться ситуацией. Затем вырывает душу и забирает чувства, оставляя оголённый инстинкт и расчёт. Я давно привык к состоянию нестабильности в своей жизни, но на данном этапе трудно смирится с тем, что не способен понять, чего на самом деле жажду и почему по-прежнему безмолвен за права своего существования. Могу ли сожалеть? Могу ли упрекать того, кто сделал меня настолько каменным? Безжизненно холодным? Не буду дышать. Не буду говорить. Не стану меняться. Я такой ничем не примечательный со стороны общества. Блеклая луна среди тысячи таких же одиноких. Скрываясь во мраке, ничего не пытаюсь никому доказать, я давно сделал это перед собой.

Мы прибыли на место. Домик выглядел по-прежнему. Проходя мимо скамейки, вспомнил, как последний раз виделся здесь с Эдди. Я прошёл на крыльцо. Джейн последовала за мной. Я открыл двери, пропуская её. Несмело она вошла внутрь. Затем остановилась, оглядываясь вокруг. Я встал возле неё. Несколько раз наши глаза встретились.

— Будь как дома, — любезно сказал я, проходя вглубь гостиной. Джейн пошла за мной. Я присел в кресло. Она продолжала стоять. После подошла к окну. Отодвинула шторку и выглянула на улицу.

— Ты был прав. Здесь очень красиво. — На её лице появилась улыбка. — Спокойно. Умиротворённо. Уверена, что ты часто здесь бываешь.

— Бывал. — Я поправил её предположение. Она прошла и села напротив меня.

— Здесь жил твой друг? — робко поинтересовалась Джейн.

— Да.

— Он был дорог тебе? — Я вопросительно взглянул на неё. — Просто, как только мы вошли, ты стал грустным и задумчивым. — Я не мог рассказывать даже часть правды. Не смел, говорить о том, что это был единственный друг, который поддерживал и помогал мне. Хотелось поделиться. Жаждал открыться, глядя в любимые глаза, но не имел на это право.

— Он был для меня как отец, — вымолвил я после паузы.

— Что с ним случилось? — Я не знал, как ответить на этот вопрос, как и на сотни других. Говорить, как есть было глупо и неправильно. Однако и лгать о таком было трудно, но пришлось.

— Его больше нет, — с горестью в голосе произнёс я.

— Прости, что ворошу память, — заволновалась Джейн.

— Нет, — я попытался успокоить её. — Я уже привык к тому, что его нет рядом, — солгал я, чтобы больше не затрагивать эту тему.

Одинокий старенький диван в гостиной. Вытянутый от времени плед небрежно свёрнутый вдвое. Деревянный стол на шатающихся ножках. Несколько газет и журналов разбросанных по его поверхности. Недогоревшая свеча в жестяной банке из-под консервы. Очки со сломанными душками. Коробка спичек. Все вещи лежали на своих местах. Всё так, как оставил Эдди, когда они покидали этот дом, переезжая в другой. Тиканье стрелок часов в умиротворённой тишине загородного дома. Высокая полка с дюжиной старых книжных собраний. Скрип половиц под ногами. Хотелось остаться здесь навечно. Я и мечтать не мог, что окажусь в столь приятном сердцу месте вместе с любимым человеком. Так хорошо было сейчас, как никогда.