Павел Кузнецов - Удачная охота

— Стассианна, позволь представить тебе лейтенанта имперской гвардии Вереска эль Дарго, избранника нашей Виктории, — девушка сделала широкий жест рукой, показывая подруге на меня, а затем повторила его в обратной последовательности со словами, — Вереск эль Дарго, это моя возлюбленная сестра Стассианна.

При звуке имени на меня обрушился очередной шквал образов, на этот раз все они были призваны передать внутреннюю силу, лязг металла, и даже, почему-то, дыхание мехов в кузне. Ощущалось также умиротворённое спокойствие, широта натуры, и, в довершение ко всему, какая-то потаённая страстность, граничащая с безумием.

— Лейтенант? Вот, значит, кто смог достучаться до сердца нашей проказницы, — совершенно серьёзно, с оттенком задумчивости в голосе, изрекла дама. — Бьюсь об заклад, Вереск, что ты не столичный хлыщ, а служил где-нибудь на границе.

— Вы совершенно правы, милая дама, так оно и было. Если точнее, уже несколько лет кочую по северным гарнизонам, — я не ожидал, что женщина начнёт вот так рубить с плеча, без всяких политесов и принятых при первом знакомстве ахов и охов, и даже немного растерялся. — «Ну что ж, солдат, привыкай. Полагаю, они теперь будут воспринимать тебя как боевого товарища и вести себя с тобой на равных, без всякого принятого в высшем обществе такта. Так даже проще».

— Значит, ты не бывал раньше в столице? — вступила в разговор Алисия.

Я недоумённо посмотрел на откровенно обрадовавшуюся такому раскладу женщину. Мой взгляд не укрылся от Стассианны.

— Не удивляйся, Вереск. Наша сестричка очень любит свой город, вложила в него столько души и сил, — объяснение альты ничуть не прояснило ситуацию. Зато её прояснили дальнейшие слова Алисии.

— Скорей пойдем, покажу тебе фонтаны! — девушка схватила меня за руку и буквально потащила за собой. Сопротивляться же альте было себе дороже — это всё равно, что пытаться удержать за подножку карету, запряжённую шестёркой лошадей. Сзади хмыкнула вторая альта, пристраиваясь в хвосте нашей выросшей компании.

До первого фонтана мы добрались буквально через пять минут. Просто улица вдруг кончилась и влилась в обширную площадь, в центре которой он и стоял. Возле фонтана царило оживление, толпилось много народу, с открытыми ртами любующегося на это чудо. Альты совершенно бесцеремонно расчистили локтями солидный участок перед фонтаном, не слишком соразмеряя силу тычков, так что люди разлетались в стороны как кегли в любимой мною в детстве игре «городки». — «Вот ведь странные создания! То проявляют поразительную глубину чувств, невероятную способность к состраданию и такт, а то совершенно не обращают внимания на переживания окружающих».

Оказавшись у самой чаши, я невольно залюбовался открывшейся передо мной картиной. Посмотреть действительно было на что. Огромная чаша белого мрамора с серебристыми прожилками была выполнена в форме открытой двустворчатой раковины, две створки которой лежали на земле. В центре, между раковинами, в воздухе висел матовый шар, в глубине которого плескалась чёрно-белая дымка. Чёрный и белый медленно перемешивались, создавая фантастическую затягивающую в свою глубину композицию, а затем вновь расходились в стороны, или протекали друг сквозь друга, или закручивались спиралью.

Откуда-то из-под шара почти параллельно земле били струи воды. Струи били по всей протяжённости раковины из её центра к краям, и наоборот, так что направление чередовалось через одну струю. Получался гребень из струй воды, над которым доминировал фантастический шар. Если присмотреться к водной глади под струями фонтана, то и там можно было уловить игру чёрно-белой дымки: то ли здесь отражалось происходящее в шаре, то ли существовала своя дымка, ведущая свою игру цветов.

Мне, конечно, доводилось видеть фонтаны. В усадьбе отца был один, и в детстве я много времени проводил за игрой с его струями. Мы с братьями, сёстрами и детьми слуг купались в фонтане, пережимали струи у основания, перенаправляя их друг на друга, валяли друг друга, а потом пытались просохнуть на солнце, пока кому-нибудь не приходило в голову подшутить над сушащимися, и веселье начиналось с самого начала. Тогда я не придавал значения красоте самого фонтана, и, признаться, даже не помню его композицию. Потом были фонтаны в усадьбах, куда я наведывался к сослуживцам, товарищам из гражданских и, конечно же, к дамам. Но там всё было довольно прозаично: обширная чаша, а в центре струи воды; виденные мною фонтаны отличались только тем, откуда именно били струи. Это могли быть рыбы, животные, а иногда и люди. Впрочем, люди встречались редко и единственный, запомнившийся мне участник композиции-человек был намеренно изображён в крайне пошлом виде: согнувшись в три погибели, он, с выпученными глазами блевал в фонтан (иначе зачем у него изо рта тёк такой плотный поток воды?). Ещё вода текла у него откуда-то снизу, не исключено, что из причинного места; точнее было не разобрать, так как человек был изваян лишь до пояса. Помню, тот гражданский, у которого мне довелось созерцать этот фонтан, потом долго оправдывался под градом гвардейских шуток. Сначала мы долго гадали, в честь кого из его родни воздвигнуто это произведение искусства. Главное, всех интересовало, что за событие предшествовало изображённой картине: кто-то стоял за возвращение из боевого похода, кто-то за последствия женитьбы; были и такие, кто высказывал и вовсе пошлые предположения, приводить которые мне даже неудобно. Но все однозначно сошлись на том, что каким бы ни было событие, оно сопровождалось грандиозной пьянкой, мужику на нём было очень хорошо, ну а после… Ну, вы сами видите, что стало после.

Так что к фонтанам я относился довольно скептически, всегда вспоминая свои детские игры и рассматривая их только как игрушку для ребятни. Но фонтан в Ариниссандре был другим. Погружение в него или игру со струями следовало рассматривать как кощунство против такой потрясающей красоты, а, в особенности, против тех, кто столько души вложил в его создание. Поэтому я просто стоял и любовался, полностью отрешившись от всего окружающего.

— Нравится? — услышал я вопрос Алисии, прозвучавший под самым моим ухом. Оказывается, девушка обняла меня сзади и положила подбородок на моё плечо, а я под впечатлением от фонтана всего этого просто не заметил. Невероятно! Никогда бы не подумал, что под впечатлением от произведения искусства смогу не заметить столь откровенное прикосновение женского тела.

— Алисия, я просто солдат, поэтому все мои впечатления от фонтанов ограничивались детскими воспоминаниями о шалостях с водой, но это… Просто невероятно. Никогда не думал, что можно создать такую красоту из воды и камня. Тут ведь заключена какая-то магия? — я погладил замершую у меня на животе женскую ладонь, но женское тело так и не смогло отвлечь меня от созерцания фонтана.