Павел Кузнецов - Удачная охота

— Нет, Вереск, магии здесь нет ни капли, только мастерство скульптора, изобретательность, качественные материалы и специальная краска: там, в шаре, тоже вода, — я чувствовал, что девушка улыбается, точно наслаждаясь эффектом, который на меня произвёл фонтан.

— Неужели люди способны создать такое чудо? — весь опыт моей прожитой жизни буквально вопил об обратном. Большинство находятся в откровенно скотском состоянии, взять тех же военных, а те гражданские, что были мне знакомы, в основном занимались интригами друг против друга. Были, конечно, исключения — те же актёры, но и в их среде творческими личностями были единицы. Впрочем, что я знаю о людях, которые правят империей? Они же наверняка имеют возможности приближать к себе выдающихся одарённых представителей рода человеческого. Может быть хотя бы они не подвержены этой постоянной борьбе всех против всех и за лучшие условия жизни?

— Ну… Сами вряд ли, а вот при помощи альт — да.

— Что ты имеешь в виду?

— Фонтан, которым ты сейчас любуешься, создан под моим руководством группой императорских архитекторов. Создан мной, — в голосе девушки звучало очень сильное чувство, и я даже не смог до конца определить его природу, уловив только оттенки радости и гордости.

Когда до меня дошёл смысл сказанного, я невольно вздрогнул. — «Но ведь альты — это воительницы! Я же сам видел, как Виктория билась с орками! И оружием они увешаны, и тот мой инструктор с границы… Хотя… А что я вообще знаю об альтах?»

— Сестрёнка молодец. Её император буквально на руках носит за то, во что она превратила его столицу, — вступила в разговор Стассианна, стоящая всё это время чуть сзади и слева от меня, — и я его понимаю. Она архитектор от бога. Видел бы ты, что она сделала с такими же ненормальными в Альтрии [2] Считается, что так называется государство альт, граничащее с Веронской Империей с востока, однако сами альты его таковым не считают. Фактически это просто территория, где проживают альты, не имеющая никаких признаков государственности, кроме, разве что, Совета, берущего на себя функции объединения альт для пресечения угроз со стороны людей …

— Фрр, ненормальная! — фыркнула в ответ альта. — Кто бы говорил! Ненормальные — это те, кто выдумывают всякие орудия убийства, а те, кто создаёт красоту — как раз нормальные.

— Не придирайся к словам, Алисия, я вовсе не хотела тебя оскорблять. И орудия убийства помимо функциональности должны ещё быть красивыми, иначе их противно держать в руках, — несмотря на внешне спокойный тон, видно было, что слова об орудиях убийства почему-то сильно задели синеволосую.

Дальше мы ходили от площади, к площади, от фонтана к фонтану, и я никак не мог отогнать от себя какого-то наваждения. Ходил, точно в фантастическом сне, на грани бреда. Мне и в голову не могло придти, что возможно создать такую красоту, но чтобы ещё и в таком количестве! А девушка с жаром описывала устройство каждого из фонтанов, рассказывала о том, кто из её команды и при каких обстоятельствах придумал тот или иной ход.

В процессе её пояснений я понял, что жизнь у этих творческих людей далеко не всегда протекает в мучительных занятиях творчеством. Они жили, как обычные люди, работали в поте лица, пили, гуляли, любили, даже дрались на дуэлях за свои творения. И Алисия, похоже, была среди них, как рыба в воде, пользовалась непререкаемым авторитетом и держала всё в ежовых рукавицах, зубами и ногтями вцепляясь в любого, кто поднимал руку на её человеческих птенцов. Вот этого я вообще не ожидал! Да, моё мировоззрение не исключало того, что альты любили и ценили произведения искусства, но чтобы при этом сами участвовали в их создании, да ещё и организовывали людей на творческую работу — это не входило ни в какие ворота. По крайней мере, Виктория мне об этом ничего не говорила, и участие альт в творческом процессе одарённых людей под впечатлением от её рассказов в моём представлении сводилось к участию в любовных романах.

Алисия настолько вдохновилась моим восхищением и созерцанием своих шедевров, что то и дело сцеплялась по пустякам со Стассианной. Нет, злости или раздражения в их спорах не было, но вот увлечённость и горячность — буквально били через край. Во время одного из таких споров они отстали. Вернее, задержались у очередного шедевра, обсуждая какие-то детали, опять почему-то связанные с сочетанием оружия и архитектуры, а я ушёл вперёд, привлечённый фонтаном в форме небольшой башни, где из каждой бойницы били водные струи. Впрочем, изюминка этого фонтана была не в этом, а в том, что струи из башни с течением времени начинали бить всё менее интенсивно, зато появлялись струи из стен окружающей башню чаши. Эти струи били в башню и, по мере опадания струй, бьющих им навстречу, крепли и со всё большим напором ударялись в стены фортификационного творения. И надо отдать должное создателям фонтана, били струи очень качественно, по всем правилам фортификационного искусства — в наиболее уязвимые места башни. В конце концов защищающие башню струи вообще смолкали, и она начинала заваливаться в сторону наиболее настойчивых внешних струй, а затем резко складывалась, этаж за этажом, словно подзорная труба. Проходило несколько минут, внешние струи затихали, и башня снова начинала подниматься из небытия: из водной глади чаши поднимался сначала самый верхний этаж, а затем этаж за этажом вырастала вся остальная конструкция.

Я настолько засмотрелся на это подлинное чудо фортификационного искусства, что не заметил, как толкнул какого-то субъекта, стоящего возле фонтана. Тот что-то сказал, я не услышал. Но когда в моё сознание ворвался гневный окрик и что-то ткнуло в плечо, заставив повернуться спиной к фонтану, я резко пришёл в себя и подобрался. Передо мной стоял молодой маг, в этом своём франтовом алом плаще с дурацкой застёжкой в форме глаза. До меня сразу дошёл смысл брошенной им последней фразы: «Как ты смеешь не отвечать на вопросы мага, молокосос!?». Я нахмурился и окинул его щуплую фигуру насмешливым взглядом.

— Не знаю, господин маг, может быть я и молокосос, вот только что тогда сосёте вы, если с таким оскорбительным тоном накидываетесь на офицера императорской гвардии?

Маг аж побагровел, сравнявшись в цвете лица с цветом плаща. Это выглядело очень смешно. Похоже, это чучело привыкло к почтительному отношению и боязливому преклонению со стороны местной воинской шушеры, если такое себе позволяет. Мне тут же вспомнился наш гарнизонный маг, вернее будет сказать, маги тех гарнизонов, в которых мне доводилось служить. Они все почему-то вели себя совершенно одинаково и проходили идентичные этапы становления личности. Когда они только появлялись в крепости, они смотрели на окружающих с подчёркнутым высокомерием, к женщинам не приставали, на вопросы сослуживцев отвечали скупыми репликами. Проходил месяц, и маги начинали лезть на стену от тоски. А после пары совместных рейдов на границу, когда мага в дороге намеренно игнорировали, заставляли его самого тащить всё своё магическое шмотьё, посылали в бессмысленные дозоры, ставили дежурным по котелку, которого он никогда в жизни не видел, а в промежутках между этими официальными действами добивали всевозможными безобидными шутками, маг постепенно начинал превращаться в человека. Через пару месяцев он уже пил вместе со всеми, начинал огрызаться на шутки, варил знатную похлёбку во время дежурств по кухне. По прошествии ещё месяца-двух, он уже начинал приставать к дамам, драться на дуэлях с использованием сочетания меча и магии, а затем приспосабливал свою алхимическую лабораторию под варку самогона. Нет, вру. В последнем отношении они все сильно отличались друг от друга: так, маг-огневик делал очень ядрёное пойло, маг-воздушник и маг-водник обычно создавали нечто, что шло очень хорошо, мягко. А вообще, всё зависело от вкуса самого мага и его изобретательности. Ладно, что-то я отвлёкся. Этот маг, по всему выходило, в пограничном гарнизоне ещё не служил. Ну, ему хуже.