Виталий Момотюк - Посмертие. Второй шанс

В этом доме, да и вообще в племени вообще, люди общались много. И при этом разговоры, как правило, сопровождали те или иные действия: приготовление пищи, починку одежды, приготовление провизии к длительному хранению. Соседи в гости заходили, опять же с какими‑то просьбами или предложениями. И Греф, пользуясь предоставленной возможностью, жадно, словно губка влагу, впитывал в себя всю новую информацию.

Для начала Греф выяснил окончательно, кто есть кто в этом доме. Его новая семья состояла из пяти человек. При первой встрече он познакомился почти со всеми, и не ошибся в своих предположениях. Мать звали Шецеона, младшую сестру — Ноола, золовку — Зигла, а бойкого племянника — Бедлаг. Брат Огра, который оказался старше буквально на несколько лет, вернулся в дом ближе к вечеру. Насколько Греф понял, он в тот день выполнял какое‑то задание по воинской части: то ли караул, то ли разведка. Скорее всего — первое. Во всяком случае, вернулся он с оружием, но без добычи. Впрочем, рассудил новоиспечённый член семейства, с таким щитом на охоту точно не ходят.

Вечером Греф отправился в лес, немало удивив как родственников, так и караульных возле прохода в ограде селения. Один, без оружия, да ещё и на ночь глядя. Самое время для ночных хищников. Уж не сошёл ли он с ума?

А утром возле дверей дома лежала туша местного оленя. Греф сам принёс её: когда зверь вернул контроль над телом, буквально в двух шагах лежала ещё вздрагивающая добыча. Хорошо хоть случилось это почти рядом с селением. Впрочем, караульные довольно странно наблюдали за тем, как он в одиночку тащит зверя, взвалив тушу себе на плечи. Благо олень был не очень уж большим. Помогать они не спешили. Но Греф всё же справился, хотя и запыхался порядком. Реакция родных была почти той же, что и у охраны.

Потом он отдыхал, наблюдая за суетой, внимательно слушал сопутствующие ей разговоры, и безуспешно пытался предложить свою помощь.

А после обеда, ближе к вечеру, к ним в дом пришёл тот самый воин, который увёз его с острова ведьмы. Он сказал несколько фраз, дополняя их жестами, и Греф понял: ему нужно идти с ним. Огра начал что‑то спрашивать у гостя. Судя по всему, он остался недоволен полученными ответами.

Женщины принялись собирать две котомки, а брат взялся проверять оружие. Воин, хоть и был сам вооружен, такими его действиями остался недоволен. Греф перевёл взгляд на мать, на сестру, на золовку, и обратно на воина. Интуиция подсказывала ему, что он должен идти один, а решение брата вступает в противоречие с полученным приказом и желаниями остальных родственников. Он подошёл к Огре, отобрал у него меч и повесил на место.

— Греф идти, — сказал он, глядя брату прямо в глаза, — Огра — нет.

Огра упрямо мотнул головой и снова протянулся к мечу. Но на его запястье сомкнулись пальцы Грефа, остановив руку буквально в паре сантиметров от рукояти. Несколько секунд продолжалась между ними немая борьба, пока на лице Огры выражение упрямства не сменилось растерянностью и удивлением. Видимо в прошлом младший брат не отличался такой силой.

— Греф — идти. Огра — нет, — снова повторил Греф, и, только дождавшись утвердительного кивка, разжал пальцы.

Когда он обернулся, то увидел, что удивился происходящему не один Огра. Все родственники, кроме отсутствующего мальчугана, взирали на него точно так же, как и брат. Разве что воин возле дверей был не столько удивлен, сколько заинтригован, да ещё во взгляде золовки читалось облегчение.

Судя по внешнему виду гостя, идти ему предстояло в поход. Поведение брата только подтверждало эту догадку. Следовало вооружиться, но чем? Греф пробежался взглядом по оружию, развешанному по стенам, но остановил свой выбор на проверенном каменном топоре. Всё равно ничем иным он пользоваться не умеет. К тому же опыт подсказывал, что если случится действительно серьёзная переделка, зверь снова возьмёт на себя контроль над телом. А уж ему оружие совсем ни к чему. Так что лучше взять то, чего будет не жалко, если случайно потеряется. Топор и нож из камня как раз сгодятся.

Он поочерёдно обнял всех своих новых родственников, принял из рук матери котомку с припасами и повернулся к ожидающему воину, всем своим видом давая ему понять: «Я готов. Пошли». То одобрительно кивнул, что‑то сказал хозяевам дома на прощанье и вышел на улицу. Греф пошёл следом, не оборачиваясь — припомнилось, что в прошлой жизни это была плохая примета.

Они прошли через селение и оказались на пляже, где лежали местные средства передвижения по воде. Возле двух крупных лодок их ожидало два десятка воинов: все вооружены, но без доспехов. Греф сразу отметил, спутники молоды и, если судить по их фигурам, не столько сильны, сколько выносливы. «Странный поход предстоит. Будем убегать или преследовать?» — подумал он.

Один из воинов выделялся среди остальных. Отличало его в первую очередь отношение других членов отряда — дружественное, но и почтительное одновременно. Уже потом Греф заметил и внешние отличия: ремешок для волос из змеиной кожи, амулет на шее и резные браслеты на запястьях, украшенное резьбой древко копья. Остальные воины предпочитали простое оружие, да и украшений практически не носили. Лишь некоторые щеголяли нанизанными на нитки наборами когтей и клыков. Волосы же, в основном, собирали в узлы на затылке.

И ещё Грефу почудилось что‑то неуловимое и странное в этом человеке. Он сразу и не понял, что же именно. Но потом сообразил: похожее ощущение, только гораздо более сильное, он испытывал в присутствии Моран. Там, на острове, Греф не придал этому особого значения, посчитав не существенным на фоне остальных возможностей отшельницы, а также особенностей её поведения. И только сейчас понял: это отличительная черта «колдовской братии». Сильная энергетика, как говорили земные экстрасенсы? Возможно.

Отряд быстро распределился на две группы. Воины спустили пироги на воду, погрузились в них и покинули селение.

Греф следил, как гребцы ловко орудуют веслами, но мысли были заняты совершенно иным. Если допустить, что волшебников отличает именно энергетика организма, то получается, что он теперь способен ощущать их. Раньше он в ответ на подобные рассуждения только улыбнулся бы снисходительно. Правда, тогда и к самому понятию «магия» отношение было скептическим. Но то раньше. Сейчас её наличие даже не обсуждалось. Оно было принято в качестве одного из краеугольных камней мировоззрения. Мучил его совсем другой вопрос: если он действительно ощущает носителей магии, то каким именно образом он это делает? И какой вывод из всего этого следует?

«Одни вопросы. Когда же я почну получать на них ответы? Нет, как ни крути, но нужно поскорее выучить язык. Без полноценного общения никак. Даже не знаю толком, куда мы плывём и зачем?»