Ирина Цыганок - Долгий сон

— Приступим.

Он вонзил один из своих клинков в сухую землю, потом склонился над ним, припав на одно колено и опустив обе ладони на рукоять. Клинок сверкнул как ударившая молния, и как от удара молнии дрогнула земля. Тонкая трещина побежала в обе стороны от вошедшего в почву меча, и секундой позже вдоль всего разлома взметнулась вверх пыльная стена. Стремительные и острые, словно лезвия, воздушные потоки гнали и гнали в небо песчаную взвесь, а потом вдруг со свистом устремились к приближающемуся войску.

Передовые разъезды заметили внезапно возникшую впереди бурю. Кто-то успел спешиться, опытные степные воины, закрывали лица платками, но первый же порыв ветра продемонстрировал всю тщетность их усилий. Это не был обычный смерч — частый гость в более засушливой местности. Песчаные струи неслись с неимоверной скоростью, они не закручивались — ветер дул и дул в одном направлении сдирая с людей одежду и кожу, подобно шлифомальному диску. Воины падали на колени, рядом с бьющимися в агонии лошадьми — острые крупинки, как наждак, стирали живую плоть едва не до костей, и ветер стал красным от крови. Обглоданные бурей, все еще корчащиеся в агонии тела, усыпали поле, и тут же были занесены песком. Спустя всего три четверти часа на месте огромной орды остались лишь розовые от крови барханы. Ослабевший смерч унеся дальше в пустню.

Командующий последним усилием выдернул из земли меч, зашатавшись, чуть не завалился на спину. Перед глазами плясали черные точки. Хаэлнир попытался вернуть ясность зрению, но нет, черные точки продолжали кружиться, складываясь в силуэт пустынного демона.

— С-с-славная жертва! — Прошелестел он. — Ты всегда был щедр с нами.

Эльф хотел подняться, но слишком много сил было отдано последнему заклинанию, снова закачавшись, он опустился теперь уже на оба колена.

— С-славная жертва, — повторил дух. — Много крови, так много, что впервые за сотню лет я не чувствую голода! А теперь мы получим еще и твою жизнь. — Существо засмеялось, рассыпая вокруг маленькие смерчи. — Ты слишком слаб повелитель, чтобы встать и уйти. Теперь ты останешься с нами навсегда, навсегда в пустыне…

— Обойдетесь! — Мирра с размаху выплеснула в вейхала воду из бурдюка. Дух пронзительно взвизгнув, распался на грязные «ручейки», а потом скорчился на земле сырой кучкой.

— Вставай! — Мирра подхватила командующего под руку, помогая подняться. Из-за пригорка вынырнул Гвиск, опустился на колени, подставляя спину хозяину, дождался, пока Мирра устроится позади него в седле. — Вперед, Гвиск, фаэ!

Конь рванул к реке, позади с нарастающим свистом закручивался новый смерч. Но злобные хозяева пустыни опоздали. Гвиск и присоединившиеся к нему Эдир и Олле с разбега влетели в воду. Протянувшие за ними свои песчаные щупальца вейхалы, вынуждены были отступиться. Река вскипела прямо у берега, выплеснулась волной на сушу — водные духи напоминали незваным пришельцам, что те на чужой территории. Пошипев, вейхалы убрались восвояси.

— Благодарю. — Эльф обессилено свалился с седла прямо в воду. Мирра, помешкав, спрыгнула за ним. — Но я ведь, кажется, велел тебе дожидаться у реки?

У ведьмы не было сил спорить, она лишь руками развела:

— Ты обещал не бросать меня! — Напомнила она. — А сам чуть не отдал жизнь песчаным духам! Скажи спасибо Гвиску, — женщина нежно, но не без опаски, потрепала коня по гриве. — Он не хотел отпускать тебя одного, все метался вдоль берега, потом даже подставил мне спину — вот как тебе только что. Хвала Фермеру, а догадалась сесть в седло и прихватить с собой воду.

— Умница. — Хаэлнир потерся щекой о породистую морду. — Ты тоже… — Чуть заметно улыбнулся он спутнице. Мирра тут же кинулась обниматься, забыв, что ее друг едва стоит на ногах. Все тот же Гвиск, предусмотрительно придвинулся, подперев хозяину спину.

— Нам нужно торопиться. — Напомнил командующий, высвобождаясь из объятий. Я уничтожил далеко не всех. Буря прошла, теперь выжившие начнут откапываться и бросятся к воде.

— Может, спустимся немного по течению, чтобы быть подальше от них? — Предложила бывшая правительница.

— Нет. Мы и так сильно сместились к востоку. Понадобиться время, чтобы вернуться к Тар-Аленту. Но сейчас главное — переправиться на ту сторону.

Не смотря на усталось, лошади и всадники вошли в мутную воду.

Эрсторген сдержал обещание и ждал их у моста через Мурр.

Мьюриэль пришлось остаться. В преддверии нашествия владыка Эрендир запретил внучке покидать пределы столицы. Медно-рыжий дракон часами кружил над рекой, наконец на пятый день ожидания он увидел (и сразу узнал) двух, пробиравшихся вдоль берега всадников. Он так обрадовался, что не сразу сообразил, что означает пустующее седло третьего коня. Мирра долго обнимала мощную щею дракона, потом переволновавшийся Торки сообразил перекинуться и они обнялись по новой.

— Спасибо, сыночек, — Мирра заглянула в драконьи глаза, и тот отчего-то смутился. — Хал рассказал мне, чего тебе стоило открыть портал и остаться в городе. Теперь я вижу — ты стал зрелым мужчиной и мудрым правителем!

— А что Брен… — Эрсторген осекся. Мирра закусила губу, не в силах пересказать случившееся. Хаэлнир молча покачал головой.

— Отвези мать в Урфиндар. — Попросил он.

— Я смогу унести всех. Не беспокойся.

— Не нужно. — Командующий отвязал от седла миррины сумки и флягу с водой, протянул их ящеру. — Мне еще нужно на заставу. Я оставлю коней в Тар-Аленте. А потом кто-то должен отнести скорбную весть леди Мьюриэль. — Он не стал продолжать, видя как плечи недавней пленницы опять сотрясаются от рыданий.

— Позаботься о ней. — Одними губами произнес он. Дракон понимающе кивнул.

— Ну, вам пора. — Поторопил он ящера. Эрсторген совершил обратное превращение, подхватил одной лапой Мирру, другой ее поклажу.

— Хал!… - Успела крикнуть она, но голос тут же потонул в шуме крыльев.

Урфиндар произвел на нее еще более тягостное впечатление, чем в первый раз. Должно быть виной тому пережитое несчастье. Мысли о смерти Бреанира причиняли почти физические страдания, и она старалась загнать их поглубже. Не то, чтобы забыть, просто не думать о недавнем плене. Днем это почти удавалось, ночью же картины из недалекого прошлого всплывали в голове с катастрофической четкостью. В темноте она принималась считать воображаемых овец, или пыталась вспомнить генеалогию рода вязов, которую изучала в детстве, но вместо этого перед глазами стояла полуразрушенная башня, где на полу умирал эльф. Не лучше были и сны: редко-редко ей удавалось проспать несколько часов без сновидений. Даже в первые дни после того, как Хал нашел ее в развалинах Асс-Мурра, и то на сердце не было так тоскливо. Конечно, существовало рациональное объяснение: тогда, в пустыне, постоянная угроза встречи с ордой на время вытеснила другие переживания. Но стоило оказаться в безопасном Урфиндаре, и боль от утраты вернулась с новой силой. В мрачной меланхолии тянулись бесконечные дни, Мирра не находила себе ни занятия, ни места. Торки и Анелла всячески ее опекали, но их забота тяготила. Существовало средство: «лекарство и доктор» в одном лице. Но Хаэлнир «сдал ее с рук на руки» дракону и вновь нашел себе неотложные дела. Вот если бы он очутился рядом, взял ее за руку… Мысль стала навязчивой, она посещала ее с периодичностью ночных кошмаров, вернее каждый раз после очередного пробуждения в холодном поту. Стало казаться: окажись рядом эльф — и все горести исчезнут, жизнь снова приобретет вкус и краски. Напрасно разум подсказывал, что так, как было — уже не будет, слишком много потерь отделяет счастливые дни от нынешнего сумеречного существования. Но внутренний голос, вечно враждующий с разумом, не желал мириться с действительностью, он нашептывал, что избавление от печалей совсем рядом…