Сергей Мясищев - Обреченный на скитания 2

— Нет, не любопытство… ну и любопытство тоже, но и по делу, — начал я оправдываться. Бабулька успокоилась, кивнула:

— Девка приворот на тебя сделала. Ох, и постаралась же она…

— Постой, постой, — удивленно воскликнул я, — ты хочешь сказать, что меня кто-то приворожил?

— Приворожил, касатик, приворожил, — закивала старушка, — умело сделано, со знанием дела. Трудно снять будет, ох, и трудно.

— Ты не путаешь? Я ничего не чувствую.

— Не путаю. Дар в тебе есть, да мал он. Вот и не чувствуешь. А приворот делал знающий человек. Хитро всё вплёл, ой, и хитро, — Ведана подхватила табурет и села рядом со мной. Её рука с ножом потянулась к моему лбу.

— Постой-постой, — воспротивился я, — ты мне поясни вначале. Ну, приворожила, ну и что с того? Мне-то какая беда от этого? Я ничего не чувствую и не замечаю. Ну и бог с ним, с приворотом. Само, поди, рассосётся.

— Фу, на тебя, — старушка сердито нахмурилась, опустив нож, и пристально посмотрела на меня. У меня аж мурашки по коже прошли, — это не прыщик, чтобы самому рассасываться. Воли ты лишен, али не понимаешь? Живешь да живешь, всё как всегда, а тот, у кого нити в руках, дергает за них и заставляет тебя делать так, как он хочет. А ты думаешь, что сам так решил, что тебе так нравится. А вот ежели между вами разлад выйдет, тогда почувствуешь! Скрутит она тебя в бараний рог и сделать ничего не сумеешь.

— Ничего себе!

— Не переживай, милок, — успокоила меня ведунья, — даст Бог, всё получится. А сейчас молчи и не мешай.

Офигеть! Это получается, я практически зомби. Зомби, на почве любви.

— На океяне море, на острове Буяне плоский камень лежит… — забубнила Ведана, тыкая своим ножом около моего лба, рук, живота, ног. Я сидел, пытаясь хоть что-нибудь почувствовать или увидеть. НИЧЕГО! Так продолжалось некоторое время.

— …Выгоньте недуг, выгоньте бесов дух…

И тут меня накрыло. В голове возник свербящий, скручивающийся в жгут, звук. Неприятный, раздирающий звук трения пенопласта о стекло. Я увидел, как какая-то субстанция грязновато-серого цвета заворачивается смерчем вокруг меня и перетекает на нож, которым продолжала тыкать старушка, дотрагиваясь до моего тела. Не защитника ли она с меня снимает? Нет, он давно уже интегрировался в меня. Вон, даже ИРМА не смогла сразу увидеть его. Значит, все-таки приворот?

— …буду тогда просить я знахарской моей властью, духами моей воли, ангелами, что мне даны в помощь, буду просить молитвой: Единый! Колыхни воду! Буду просить молитвой: Единый, колыхни огонь… — продолжала читать ведунья. Мне стало зябко, тело стало неприятно трясти мелкой дрожью, как от большого волнения. Ну, бабулька, во дает, а по виду — божий одуванчик. Так продолжалось долго, или мне показалось, что долго. Наконец ведунья проговорила заключительную фразу — … Просвети ему мозг, темя вылечи, виски выправи. По весь день, по весь год, по весь век. Отныне и довеку и во веки веков. Аминь.

Таинство закончилось. Веданья подержала нож над пламенем свечи. Пламя резко увеличилось, затрещало и, через пару секунд, опять стало небольшим:

— Ну вот, что могла сделала. За остальное не обессудь, не в моей власти, — старушка устало облокотилась на стол, — вижу, спросить хочешь. Спрашивай.

— Кто приворот поставил? И когда?

— Статная девка, лицо её скрыто от меня. Больше не вижу, а сделано недавно. Совсем недавно. Точнее сказать не могу…

— Как же мне узнать, кто это сделал?

— Та, что сделала приворот, сейчас как змея в костре извивается. Худо ей будет, ох и худо. Близок ты с нею был, очень близок… — усмехнулась бабка, — может это тебе поможет? И питье она тебе давала. Такое только с питьем можно сделать. И не один раз давала. Думай.

Старушка стала собирать свои колдовские принадлежности, давая понять, что сеанс окончен.

Перед глазами возник образ Милёны и слабый голос: "Саша… Сашенька…". Внутри у меня что-то оборвалось. Возникла ощущение пустоты в солнечном сплетении.

— Вижу, знаешь, кто поставил приворот, — ведунья внимательно смотрела на меня цепким взглядом.

— Похоже, да. Вот возьмите, — я положил на стол серебряную монетку, — спасибо вам.

— Убери сынок денежку, ты молодой, тебе нужней. Убери.

— У меня ещё есть, бабушка Ведана.

— Не заберёшь, выброшу.

— Тогда вот, — Я быстро спрятал монетку в карман, и, сняв рюкзак, вынул из него пушистое полотенце, — это подарок. Ну, право слово, неловко просто так уходить.

Старушка потрогала полотенце, заулыбалась.

— Отчего ж не взять. В хозяйстве сгодится.

— Спасибо, бабушка Ведана. Может свидимся.

— Доброй дороги, Алекс. Не принимай быстрых решений.

Я быстро вышел из избы, за мной выскочил Идар.

— Домой, аллюром три креста! — возбужденно сказал я, и крикнул, — Зубатик!

— Что случилось, владыка? — тревожно поинтересовался Идар.

— Приворожили меня! Ты только представь! Похоже, Милёнкиных рук дело! Ну, блин… Это надо ж было додуматься!

"Ну, ни на миг нельзя оставить, что ты такой взбудораженный", — Первый распушил хвост.

"Отстань, не до тебя", — отмахнулся я, ласточкой запрыгивая на Зубатика.

До имения барона долетели, как на крыльях. Я был взбешён. Мне было невыносимо горько и обидно. Как теперь им верить? Как? Я с ними по-хорошему, Зулочка, Миленочка, а они! Вспомнился подслушанный утром разговор про мужчин-баранов. Значит, все-таки Милена? А может нет? Вон как лихо Зула себя женой сделала. А то заладила. Рабыня. Господин.

Во дворе имения было спокойно. Мужики занимались своими делами, детвора куда-то гнала гусей, молодуха пробежала с корзиной белья. Все чуть-чуть приостановились, с интересом посмотрели на нас, когда мы на всем скаку влетели во двор. Узнали и занялись своими проблемами.

Взбежав по ступеньками в дом, я направился в спальню к барону. Осторожно приоткрыл дверь. Моих жен тут не было. Глафира вопросительно глянула на меня и тихонько подошла к дверям.

— Спит барин. Милёна сказала, что теперь все нормально будет

— А где девушки? — спросил я.

— Ох, ваше сиятельство, вы что, ещё не видели их?

— Нет.

— Пойдёмте, они вон там, в дальней комнате. Милёнушка-то пока лечила, все нормально было. А потом ей как станет плохо. Ох, бедная девочка. Как она рвала, зеленью наизнанку вывернуло. А потом металась как в бреду. Все кричала и вас звала бедняжечка. Сейчас огнем горит. Зула-то с ней сидит, водичкой обтирает. А за вами послали Митьку. Он что вас не встретил?

— Не видел я никого. Иди тетка Глафира к барону. Я тут сам дальше.

Я осторожно открыл дверь комнаты. Милёна лежала на кровати, Зула сидела сбоку и что-то ей шептала. Увидев меня, орчанка встала и подошла ко мне: