Ольга Погожева - Я стану твоим врагом

— Часа три назад! — перекривил девушку Андоим, скидывая с себя расстегнутый мундир. — И что же, теперь всю ночь морозить себе задницы? Или ваше высочество не умеют даже командовать? Потребовать, чтобы разожгли огонь в камине — чего уж проще! Аверонская белоручка…

Таира вспыхнула, огромными, ранеными глазами следя за раздевавшимся перед ней мужем. Андоим не сменил парадного наряда, и оставалось лишь гадать, где же провёл он все эти часы, пока она ждала его, гадая, что могло случиться.

— Чем я заслужила такое обращение, ваше высочество? — тихо спросила Таира, поднимаясь с кресла. — Я волновалась… не знала, где вы…

— Волновалась, — криво усмехнулся Андоим, скидывая рубашку и расстёгивая пояс. — За меня ли? Помнится, у вашего высочества был тайный поклонник, таскавший красные розы и даже укравший у меня ожерелье, чтобы подарить его вам лично… — крон-принц хмыкнул, глядя на вытянувшееся лицо Таиры. — Что, ваше высочество? Или вы думали, что мне делать больше нечего, кроме как изображать из себя романтика? В самом деле? Не удивлюсь, если ваш тайный поклонник овладел вами одной из жарких аверонских ночей, а наутро вы даже не поняли, что произошло!

Таира глухо вскрикнула, закрывая лицо руками. То, как разговаривал с ней Андоим… то, что он говорил… никогда, никогда в жизни не испытывала она подобного унижения! Её не учили, как говорить и что делать в таких случаях. Чему вообще учили её, что могло бы пригодиться здесь, рядом с этим валлийским варваром, отныне её супругом?

— В чём дело? — жёстко поинтересовался Андоим, подходя к ней вплотную. — Или я угадал?

Он схватил её за руки, отрывая их от лица. В больших серых глазах стояли слёзы, губы дрожали от обиды и унижения, Таира едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться вслух, и едва держалась на ослабевших ногах.

— Сопливая девчонка, — лениво, разглядывая её точно насекомое, проговорил крон-принц. — Маленькая аверонская дрянь. — Таира вскрикнула, чувствуя, как сжимаются сильные пальцы, впиваясь ей в запястье. — На колени!

Принцесса с непониманием уставилась на своего супруга. Андоим хмыкнул, усиливая нажим. Девчонка всё-таки не выдержала: разрыдалась от боли, едва удерживаясь на пошатнувшихся ногах.

— Я сказал — на колени!

Таира вскрикнула ещё раз, почти рухнув ему под ноги. Супруг не отпускал её запястья, вздёрнув руки над головой, и принцесса болезненно скорчилась, пытаясь отодвинуться от него.

— Знаешь, почему я не спешил к тебе, моя возлюбленная супруга? — прошипел крон-принц, притягивая её к себе. — Потому что ты никуда от меня не денешься. Ты — моя собственность, подстилка, аверонская шлюха… вот кто ты! Ты — ничто! Я уверен, время, проведенное мной только что с графиней Эсмирой, доставило мне то удовольствие, которое мне никогда не получить от тебя, бесполезная дрянь! И всё-таки я попробую…

Таира дёрнулась, пытаясь вывернуться, избежать сближения — и тотчас глухо охнула от жесткой пощечины.

— И только попробуй перечить мне, — тихо и страшно сказал супруг. — Делай, что говорю, иначе каждую ночь я сделаю для тебя адом… Скажем, буду отрубать у тебя по пальцу… начну с ног… никто ничего не заметит, уверяю тебя, дорогая! А теперь раздень меня, — отпуская дрожащие руки принцессы, сказал он. — И советую быть сговорчивой, твоё высочество…

Нестор Ликонт сидел в покоях короля у камина, рассматривая расположившегося в соседнем кресле монарха. Свадебный пир окончился несколько часов назад, и герцог был рад, что весь этот фарс подошёл к концу.

Ублюдок Андоим даже не попытался скрасить вечер для молодой супруги, предаваясь беседам с приближенными; принцу Оресту пришлось окружить будущую королеву Валлии своим вниманием, чтобы Таира окончательно не пала духом. Свою лепту внёс и сам Ликонт, попросивший оказать ему честь и станцевавший с принцессой два танца подряд — максимум, что позволял этикет — а затем уведший едва державшуюся на ногах Таиру на одну из веранд, чтобы дать отдышаться. Свежий воздух и отсутствие прожигающих и враждебных взглядов чужих придворных привели принцессу в чувство. Она даже сумела поблагодарить его; но это действительно всё, что он мог сделать на тот момент. Нестор ещё раз напомнил о своей готовности оказать любую помощь, и Таира лишь кивнула, на этот раз — с полным пониманием.

Леди Доминика попыталась напомнить о герцогском «долге» станцевать с Синей баронессой — но оба были слишком заняты и слишком напряжены, чтобы идти на подобный риск. Память Ликонта яркими красками выдавала то, чем закончился их единственный танец, и у леди Марион нашлись свои причины держаться подальше от генерала во время свадебного пира. Нестор видел её мелькавшее голубое платье то в одном, то в другом конце зала — Марион наблюдала за Таирой, следила за каждым её движением, готовая прийти на помощь в нужный момент.

Баронесса держалась и выглядела этим вечером безукоризненно. Наблюдая за ней, Нестор с удивлением понимал, что даже теперь, когда он отнял у неё почти всё, и мог отнять ещё больше, когда она, казалось, проигрывала ему раунд за раундом — игра на чужом поле всегда опасна — и находилась в полной власти одного только его желания, она не казалась ему от этого более слабой или тем более побеждённой. Такие, как она — редкость, большая редкость среди людей. Синяя баронесса не пряталась за спинами могущественных патронов и патронесс, не прикрывалась титулами и званиями, не отрекалась от общества, которое так неприкрыто отторгало её, и не сдавалась в бесконечной, ежедневной, ежечасной борьбе, в которой заведомо не могла победить.

Ещё большим открытием для Нестора стало то, что он смотрит на неё с интересом, и думает с уважением — что восхищается даже её походкой, быстрой, уверенной, деловой, почти летящей, но без той игривой лёгкости, которая присуща юным и влюблённым. Леди Марион никому не стремилась понравиться — она просто делала свою работу. Делала с такой самоотдачей, преданностью и умением, что эта её хватка, это мастерство, почти искусство вызывало в нём внутренний трепет. Ведьма зачастую действовала его способами и вела себя так, как вёл бы себя он в её положении — что лишь усиливало его интерес.

Опасны, ох, как опасны эти его мысли…

— О чём ты думаешь, Нестор?

Ликонт оторвал взгляд от огня, с усилием вникая в вопрос. Он вымотался и устал за эти дни, но не смог отказать монарху в его просьбе сыграть с ним партию после пира. Король Харитон страдал бессонницей, и уже давно позабыл, что такое здоровый, крепкий молодой сон. К несчастью, об этом помнил сам Ликонт, с трудом удерживавший глаза открытыми.

— О женщине.

Ответ вырвался прежде, чем Нестор успел обдумать его, но было поздно. Король неверяще хмыкнул, подаваясь вперёд.